8

Эйдан сразу же замечает меня. Он собирался сделать глоток, но застывает со стаканом пива на полпути ко рту.

Слишком поздно притворяться, что я его не видела. Поэтому я коротко киваю Эйдану и подхожу к бару. Сажусь и смотрю в противоположном направлении, изучая интерьер.

В освещенном зеркале за стойкой бара отражаются полки с ликером. Красные кожаные кабинки тянутся вдоль боковой и противоположной стены. В другом конце комнаты бильярдный стол ярко освещен сверху лампой с логотипом «Будвайзер». В остальном заведение темно и пахнет несвежим пивом, картошкой фри и табаком.

Таким может быть любой бар в любой точке планеты.

Я нахожу эту обыденность странно успокаивающей.

— Что ты будешь пить?

Бармен, хипстер в очках, одетый в джинсы с подтяжками и с вязаной черной шапочкой на голове, выглядит лет на восемнадцать. Это заставляет меня чувствовать себя древней, и я ненавижу его за это.

— «Джонни Уокер Блю», — говорю я ему. — На три пальца. Чистый.

— Отлично, — говорит он, кивая. Как будто мне не насрать на его мнение.

Успокойся, Кайла. Он просто делает свою работу. Я посылаю парню слабую улыбку, чтобы загладить свои недобрые мысли. Он смотрит на меня встревожено — так, будто думает, что могу заигрывать с ним, и быстро отворачивается, потянувшись за бутылкой.

Я ставлю локти на стойку, опускаю голову на руки и вздыхаю.

Рядом со мной звучит низкий голос:

— Ты в порядке?

Мое сердце замирает. Я даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на говорившего. Я знаю, кто это.

— Вы спрашиваете меня об этом уже в третий раз, мистер Лирайт.

— И это уже пятый раз, когда ты называешь меня по имени моего отца. Мне не нравился мой отец. Вот почему я снова прошу тебя называть меня Эйдан.

Я поднимаю голову и смотрю на него. Эйдан опирается на стойку и смотрит на меня сверху вниз своими темными глазами. Выражение его лица серьезное, граничащее с напряженным, но я не думаю, что это из-за имени.

Я думаю, он беспокоится обо мне.

Да, мы оба обеспокоены.

— Я прошу прощения.

— Извинение принято, — мгновенно говорит он. — Что ты здесь делаешь?

Бармен-хипстер ставит передо мной напиток, затем уходит, чтобы позаботиться о другом клиенте. Я беру стакан и поднимаю его над головой.

— Наслаждаюсь исключительным шотландским виски.

— Без мужа?

Я замираю. Потом вспоминаю, как дышать, и делаю глоток.

— Какой ты наблюдательный.

Он смотрит на мой профиль с таким непоколебимым вниманием, что мне хочется спросить, не пытается ли он запомнить его, чтобы потом легко узнать в полиции.

Затем Эйдан садится рядом со мной.

Дерьмо.

— Не нужно делать такое лицо. Я не кусаюсь.

— Я не делаю никакое лицо. А насчет укусов — это спорно.

— Я тебе не очень нравлюсь, не так ли?

Я тяжело выдыхаю, затем делаю еще один глоток виски.

— Это прозвучит банально, но дело не в тебе. А во мне.

— Ты права. Это действительно звучит банально.

— Если бы я сказала тебе причину, ты бы понял.

— Так скажи мне причину.

Эйдан сидит лицом ко мне, ноги расположены так, что его бедра находятся по обе стороны от моего стула. Я не в ловушке — могу повернуться в другую сторону и спрыгнуть, — но почему-то мне кажется, что я в ловушке.

Я смотрю на Эйдана краем глаза. Сегодня вечером он одет в черную футболку и черную кожаную куртку, с джинсами в тон. Даже его ботинки черные. Он больше, чем когда-либо, похож на основателя подпольного бойцовского клуба.

— Я... я переживаю довольно трудные времена.

— Твой дом, — подсказывает он.

У меня такое чувство, что Эйдан знает, что мои трудные времена не имеют никакого отношения к дому. Он просто хочет, чтобы я продолжала говорить. Я прочищаю горло, облизываю губы и размышляю, как много ему сказать.

— Есть кое-то более личное, чем дом.

Пара занимает два стула слева от меня. Они смеются и говорят о фильме, который только что посмотрели. Мужчина небрежно обнимает женщину за плечи, притягивая ее для поцелуя. Наблюдая за ними, я чувствую, как сердце пронзает стрелой тоски.

Поцелуй. Дружеское общение. Простая радость быть с кем-то, кого ты любишь, смеяться и пить вместе.

Думаешь, что у тебя есть все время в мире — и вдруг, в один миг, эти часы перестают идти.

Мое горло сжимается. Щиплет глаза. Я резко встаю и ставлю свой стакан на стойку. Сдавленным голосом я говорю:

— Мне нужно идти.

Не говоря ни слова, Эйдан забирает мой стакан, нежно берет меня за руку и уводит к кабинке в углу, где сидел ранее.

Изо всех сил стараясь не заплакать, я позволяю ему себя вести. Я сажусь первой. Вместо того чтобы сесть напротив меня, он садится рядом.

Когда я напрягаюсь, Эйдан говорит:

— Ты можешь плакать, если тебе нужно. Отсюда тебя никто не увидит.

Он прав. Его массивная фигура загораживает остальную часть бара. Мы только вдвоем, лицом к стене, на которой висит копия «Собак, играющих в покер»² в рамке.

Я опускаю плечи, откидываю голову на спинку стула и прижимаю кончики пальцев к глазницам.

Мы сидим так, кажется, очень долго, на заднем плане играет музыкальный автомат, в воздухе разносится низкий гул разговоров и звон бокалов. В конце концов, я слышу звук стакана, скользящего по столешнице в мою сторону.

— Виски поможет. По крайней мере, на какое-то время.

Я смотрю сквозь пальцы. Стакан «Джонни Уокер Блю» стоит на столе передо мной. Слева сидит Эйдан и смотрит на меня сверху вниз полуприкрытыми глазами.

Я шепчу:

— Спасибо, — и поднимаю стакан, осушая его одним глотком.

Эйдан хмыкает. Я не знаю, означает ли это одобрение или неодобрение, и мне по хрен в любом случае.

Он ловит взгляд бармена, поднимает два пальца и жестом просит еще. Мальчик-хипстер кивает.

Мы больше не разговариваем, пока наши напитки появляются на столе и бармен не уходит своей дорогой.

Эйдан говорит тихим голосом:

— Он причиняет тебе боль? Бьет тебя?

Я знаю, кого он имеет в виду под «он», и почти смеюсь над этим. Майкл был самым неагрессивным человеком на планете. Он даже не мог смотреть боксерские поединки, потому что насилие его расстраивало.

— Нет.

Молчание Эйдана кажется полным сомнения.

Я знаю, что не обязана ничего объяснять, но Эйдан добр ко мне, и явно обеспокоен, поэтому я неохотно говорю полуправду.

— Он... оставил меня.

— Вы расстались?

Это один из способов обозначить произошедшее.

— Да.

Он делает большой глоток пива, затем ставит стакан на стол.

— Я никогда не был женат. Не вижу в этом смысла.

— Ты бы понял смысл, если бы когда-нибудь был влюблен.

— Ты так говоришь, как будто думаешь, что я никогда не был.

— А ты был?

Эйдан делает еще один глоток пива. Облизывая губы, он пристально смотрит на меня.

— Нет.

— Тогда ты не знаешь, чего лишаешься.

Его взгляд становится проницательным.

— Да, по тебе видно, что это очень весело.

Это больно. Я разрываю зрительный контакт и делаю глоток из только что принесенного шота.

— Это того стоит. Неважно, насколько все может быть плохо, неважно, если в конце концов все развалится, это стоит каждой минуты.

— Даже когда все заканчивается тем, что ты плачешь в баре рядом с незнакомцем?

— Да. И я не плачу. И технически, ты не незнакомец.

Эйдан выдыхает через нос, что может быть смехом.

— Ладно. Я поверю тебе на слово.

Он откидывает голову назад и допивает остатки своего пива. Я отпиваю еще виски и тереблю обручальное кольцо, прокручивая его большим пальцем вокруг безымянного. Эйдан замечает.

— Могу я задать тебе личный вопрос?

— Было бы здорово, если бы ты этого не делал.

Игнорируя это, он говорит:

— Ты находишь меня привлекательным?

У меня перехватывает дыхание. Сердце летит галопом. Я ставлю стакан на стол и осторожно говорю:

— Я замужем.

— Я не это спрашивал.

— Эйдан...

— Потому что я думаю, что ты красивая. Грустная, немного стервозная, но чертовски красивая. Я хочу, чтобы ты сегодня вечером поехала со мной.

Ошеломленная, я таращусь на него, разинув рот.

— Что?

Эйдан не улыбается. И не отвечает. Он просто смотрит прямо мне в глаза и ждет.

Я отрываю от него взгляд и фиксирую его на вставленной в рамку копии «Собак, играющих в покер», пока пытаюсь взять под контроль дыхание.

— Я не сплю с незнакомцами.

— Ты только что сказала, что я не незнакомец.

— Отлично. Я также не сплю и с недавними знакомыми.

— Посмотри на меня.

— Я бы предпочла этого не делать.

Эйдан берет меня за подбородок и поворачивает мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза.

— Ты находишь меня привлекательным?

Мое тело вспыхивает пламенем. Я нервно сглатываю, затем говорю:

— Нет.

— Хорошо. Давай попробуем еще раз. И на этот раз будь честна со мной. Ты находишь меня привлекательным?

Я прикусываю нижнюю губу зубами и жую ее. Его взгляд опускается на мой рот, затем возвращается к моим глазам.

Держа руку на моем подбородке, Эйдан хрипло говорит:

— Я так и думал. Так что пойдем со мной домой. Позволь мне заняться с тобой любовью. Тебе это нужно.

Я отстраняюсь и прикрываю глаза рукой.

— Я не могу поверить, что ты только что это сказал.

— Никто никогда раньше не говорил тебе, что хочет тебя трахнуть?

Мое лицо такое горячее, что кажется обожженным солнцем. Мои уши тоже.

— Мне нужно идти.

— Не убегай.

— Обычно именно так люди делают, когда им страшно.

— Ты не боишься меня. Ты просто удивлена. Это две разные вещи.

— Откуда тебе знать, боюсь я или нет? Ты даже не знаешь меня!

— Я знаю достаточно.

Я подавляю изумленный смешок.

— Черт возьми, ты действительно уверен в себе, не так ли?

— Посмотри на меня, Кайла.

— Я не могу. Я могу растаять, превратившись в пылающую лужу смущения.

— Ты не должна смущаться того, что хочешь трахнуть меня.

— О боже мой! Ты себя слышишь?

Он отводит мою руку от лица и не отпускает ее. Обхватывает другой рукой мою щеку и нежно поворачивает мою голову к себе.

Когда я смотрю на Эйдана, он говорит:

— Ты сказала, что хорошо чувствуешь, когда тебя дурачат. Так что скажи мне, если ты думаешь, что это все чушь собачья. Я хочу тебя. Ты тоже хочешь меня. Тебе грустно. Я хочу, чтобы ты почувствовала себя лучше, даже если это означает только сегодняшнюю ночь. Ты меня не боишься. Ты знаешь, что я не причиню тебе вреда. Ты просто сейчас немного не в себе, ты не привыкла к тому, что люди говорят именно то, что имеют в виду, и ты не уверена, как с этим справиться.