Глава 4

На следующее утро я просыпаюсь в луже слюней, с прилипшими к лицу волосами, прямо как Анна в грёбаном мультфильме «Холодное Сердце». В отличие от грёбаной Анны из «Холодного Сердца», у меня есть Мика МакКарти, который улыбается мне и фотографирует на телефон.

— Если что-нибудь из этого попадёт в социальные сети, клянусь, я уничтожу тебя.

— Уже опубликовано в Инсте, — говорит он с мрачной усмешкой, когда я протягиваю руку, чтобы шлёпнуть его.

— Мастер стояка, — бормочу я самым оскорбительным из возможных способов, принимая сидячее положение и обнаруживая, что остальная часть комнаты пуста. Мальчики свернули футоны, сложили одеяла и убрали подушки в шкаф. — Где все? Марк вообще возвращался прошлой ночью?

— Ага, — говорит он, убирая телефон и откидываясь назад. Его красно-оранжевые волосы падают ему на лицо, когда он изучает меня зелёными, как мох, глазами. От меня не ускользает, что причина, по которой он ссорится со своим братом — это я. Потому что он хотел сделать для меня что-нибудь романтичное. Я прикусываю нижнюю губу, борясь с приступом вины. — Но Спенс и Тоби сбежали, когда он и Селена начали трах…

— Ладно, ладно, хватит. Мне не нужно промывать уши отбеливателем в такую рань. — Я встаю на трясущихся ногах и зеваю, пытаясь забыть, что на самом деле трахнула обоих близнецов МакКарти на аттракционе в Диснейленде. Как будто у меня есть право быть ханжой. — Значит, Марк вернулся, и не с Астер?

— Ага. Но кто знает, чем он занимался до этого? Он сказал Селене, что тусовался с парнями, но, когда Спенсер и Тобиас ушли, они проверили все комнаты, и казалось, что все остальные крепко спали и были в таком состоянии уже некоторое время. Хотя могу и ошибаться. — Он пожимает плечами, и его юката сползает ровно настолько, чтобы я могла увидеть татуировку в виде розы у него на плече. — Все остальные на завтраке. Джейсон Ламберт пропал, и твой отец начинает сходить с ума.

— Есть какие-нибудь признаки мистера Дэйва? — спрашиваю я, и Мика качает головой. — А Мистер Мерфи?

— Он ведёт себя так, словно ничего не случилось, — отвечает он, выдыхая и протягивая руку, чтобы провести пальцами по волосам. Его глаза следят за моими движениями, пока я подхожу к сумке и поднимаю её за ручку. Я отчаянно нуждаюсь в душе, зубной пасте и новом наборе бинтов для груди.

Я также знаю, что не могу пойти в ванную без сопровождения. Чёрт возьми, никто из нас не должен никуда ходить без сопровождения. Последнее, чего я хочу — это чтобы мой ночной кошмар стал явью.

— Эй, я тут подумал… — Мика вздрагивает, достаёт из кармана покрытую воском зажигалку и рассеянно щёлкает колёсиком. Однако его глаза не отрываются от моих. — Ты заслуживаешь того, чтобы знать об Эмбер.

— Я не хочу делать ничего, что могло бы увеличить дистанцию между тобой и Тобиасом, — выпаливаю я, и Мика улыбается, встаёт и протягивает руку, чтобы открыть мне дверь. Мы оба пользуемся моментом, чтобы оглядеть коридор в поисках психов с ножами, но не видно ни души, только отдалённый смех из столовой.

— Я спросил его, могу ли я рассказать тебе, и он сказал, что всё в порядке, если я скажу тебе правду. — Мика ведёт меня по коридору в одну из ванных комнат. Это место немного похоже на хостел. Есть всего несколько общих ванных комнат, но они просторные и чистые, с замком на цепочке и засовом изнутри.

Вместо того, чтобы подождать меня снаружи, предварительно проверив, нет ли кого-нибудь, кто прячется, Мика закрывает дверь и запирает её, отчего у меня перехватывает дыхание.

— Знаешь, ты можешь подождать снаружи, — шепчу я, и он улыбается мне, заставляя моё сердце учащённо биться.

— Я бы предпочёл подождать здесь. — Он делает шаг вперёд и наклоняется, как будто собирается поцеловать меня. К несчастью для него, по утрам у меня ужасно пахнет изо рта, поэтому я отступаю и в итоге прижимаюсь к стеклянной двери душа. Мика только усмехается и садится на скамейку возле двери, сбрасывает обувь и опускает ноги на выложенный галькой пол. Он замолкает всего на мгновение и поднимает на меня взгляд. — Я имею в виду, при условии, что ты не против этого?

— Я не против — при условии, что ты сначала разденешься, — говорю я, и Мика улыбается мне. Это одна из тех его самоуверенных ухмылок, и от неё у меня по всему телу пробегают мурашки.

«Неужели я только что пригласила чувака раздеться догола в общей ванной, в окружении одноклассников, и с моим отцом, бродящим по коридорам?»

Да, да, я действительно это сделала, и я не стыжусь этого.

Он снова встаёт и тянется к завязке на халате, приподнимая бровь в моём направлении.

— Ты уверена, что не хочешь сначала поговорить об Эмбер?

— Поговорить о девушке, с которой ты встречался до меня? Не совсем. Сделай это после, или я могу вышвырнуть тебя отсюда вместо этого. — Я возвращаюсь в душ и останавливаюсь там. Я намеревалась раздеться и быть сексуальной и всё такое прочее, но теперь, когда Мика начинает снимать свою собственную юкату, я застываю от страха. Мика замолкает, заметив мой дискомфорт, и подходит, чтобы встать передо мной. Когда он кладёт руки мне на плечи, я немного расслабляюсь.

— Я не хочу давить на тебя, — говорит он, нежно убирая волосы с моего лица. — Я выйду и…

— Нет, — отвечаю я, потому что могу сказать, что он неправильно истолковывает мои эмоции. Я не боюсь его, я просто боюсь, что выставлю себя полной задницей. — Не уходи. Я просто… Я не хочу всё испортить.

— Что испортить? — спрашивает Мика. Я произвольно жестикулирую между нами.

— Ты, Тобиас, я, Студенческий совет, что угодно из этого. — Я смотрю на него снизу-вверх, и он тяжело вздыхает, обнимая меня и притягивая к себе для объятий, которых я не ожидала. Медленно я поднимаю руки и обнимаю его в ответ. Это так приятно — просто обнять кого-нибудь. Помимо того, что мы все вытерпели то дерьмо, которым нас обливали, нелегко увидеть мёртвое тело или заставлять кого-то поверить тебе, когда ты рассказываешь об этом. Я чувствую себя отдалённой от мамы, папы, но, по крайней мере, у меня есть Студенческий совет.

— Ты ничего не испортишь, Чак Карсон, — говорит Мика с лёгким смешком. В нём есть нервная трель, которой я никогда раньше не слышала. Я привыкла к тому, что он уверенный в себе, дерзкий. Медленно я отстраняюсь и смотрю ему в лицо. На нем можно прочитать признание, которое, я знаю, мне нужно услышать. Однако вместо того, чтобы настаивать на этом, я просто жду. Иногда людям нужно прийти к вам в своём темпе. — Это я всё испортил с Тобиасом. Он так и не смог забыть историю с Эмбер.

Мика делает шаг назад, и я понимаю, что мы не собираемся заниматься сексом, не прямо сейчас. Ему нужно выговориться. Я подхожу к раковине, чищу зубы, пока он посмеивается надо мной, а затем хлопаю его по груди.

— Прекрати это. Я очень стесняюсь своего дыхания, ясно? Никто не хочет целовать утренний рот, или кофейный рот, или… — Мика делает шаг вперёд и красноречиво обнимает меня одной рукой за талию, другой обхватывая мой затылок. Он обрывает меня на полуслове поцелуем, который я чувствую до кончиков пальцев ног. Они скручиваются на вымощенном галькой полу, когда я хватаюсь за передние полы его халата и сминаю ткань дрожащими пальцами. На вкус он как мята и вишня.

— Именно поэтому я попросил Черча и Рейнджера присмотреть за тобой, пока я пробирался в ванную этим утром, чтобы привести себя в порядок. — Он хихикает мне в губы, и я улыбаюсь ему в ответ. — Ты не единственная, кто беспокоится, что утреннее дыхание может всё испортить. — Мика внезапно замолкает и отстраняется, хватая меня за руку и увлекая за собой.

Он открывает дверь ванной и… там стоит мой грёбаный отец и смотрит на меня, подёргивая одной бровью.

— Чак. Карсон. — Эти два слова он выдавливает сквозь зубы, а я в шоке моргаю в ответ. Каковы шансы, люди? Нет, серьёзно, реально, каковы шансы, что он появится за дверью ванной именно в этот момент?! Автор моей жизни, должно быть, ненавидит меня. — Не могли бы вы объяснить мне, что вы двое делали в ванной вместе?

«Я собиралась соблазнить Мику, но потом занервничала, а он хочет мне кое в чём признаться, так что…»

— Чистили зубы? — выпаливаю я, но это почти вопрос и не звучит особенно убедительно. Я так нарываюсь на взбучку. Между фальшивой помолвкой, мёртвым телом, мной, прижатой голой к Черчу, и теперь этим? Но опять-таки, когда мне там исполнится восемнадцать? Христос на крекере.

— И вам нужно было сделать это вместе, потому что…? — отец продолжает, замолкает, а затем делает паузу, когда мистер Мерфи подходит к нему слева и наклоняется, чтобы что-то прошептать. Папино лицо напрягается, и он кивает, оглядывая меня и Мику с выражением недоумения на лице. — У меня быстро истекает терпение по отношению к тебе, Чак.

Я поджимаю губы, но продолжаю держать руку Мики, когда папа уходит по коридору, а мистер Мерфи спешит следом. Он выглядит испуганным, находясь рядом со мной, поэтому, когда мужчина проходит мимо, я показываю ему фак и получаю удовольствие от того, что он съёживается.

— Он ни в коем случае не может быть одним из убийц, — бормочу я, но всё равно не могу понять его мотивацию. Черч прав: это наша проблема. У нас есть много зацепок, но без мотива их невозможно собрать воедино.

Я никак не могу обвинить себя за то, что не поняла раньше, что то, с чем мы имеем дело, являлось гораздо большим, чем я когда-либо могла себе представить.

— Пойдём, — говорит Мика, ведя меня обратно в мою комнату и через неё к противоположной двери, ведущей во внутренний двор. По дороге я беру свои сандалии, и мы прогуливаемся по извилистым дорожкам возле пруда с карпами. Воздух свежий и чистый, а пейзаж вокруг нас такой мирный, что трудно вспомнить, что буквально вчера я видела в лесу людей в лисьих масках. — После того, как я расскажу тебе эту историю, ты можешь возненавидеть меня.

— Невозможно, — молвлю я, выдыхая и оглядываясь на него. Я начинаю понимать, что только потому, что люди совершают ошибки, это не делает их расходным материалом. Даже если ошибки будут большими. Если есть любовь, и вы достаточно заботитесь о другом человеке, вы справитесь с этим, и вы оба становитесь лучше. Я не имею в виду присутствие токсичных или оскорбительных людей в вашей жизни, но… Мика — человек. Что бы он ни сделал с Тобиасом, теперь он хороший человек, и это главное. Наше прошлое — это не якорь, который удерживает нас привязанными к затонувшему кораблю на дне моря; это парус, в который мы можем набирать ветер, чтобы воспарить.