Относительно ночлега он ошибся. В сопровождении спецназовца Андрей вывел его наружу особо хитрым путем, так что из подсобки кафетерия они сразу очутились в машине.
— Рад бы тебя тут подержать, — чуть ли не извиняясь, бросил особист, — но на Базе…
— Еще опаснее? — договорил Молин. Андрей не ответил, почесал шею.
— Поступим следующим образом. Задницу твою не могу круглосуточно прикрывать. Переночуешь в гостинице, есть одно тихое место… Учти, из номера — ни ногой, запирать не буду, не ребенок. Надеюсь, сегодняшнего тебе хватило, чтобы сидеть тихо. Этот сотовый оставляю, позвоню утром, скажу, что делать. У нас много работы, сам понимаешь. В самом крайнем случае первый номер из памяти наберешь, понял?
— Понял.
— Отлично. И больше никуда не звони. Теперь дай мне ключи от хаты, — буднично заявил Андрей, точно зажигалку попросил. — Давай, давай, чужого не тронем, верну в целости. Тебе туда все равно нельзя!
Гостиница представляла собою многоэтажный семейный «вавилон», заселенный самыми экзотическими племенами. Через вертушку поминутно пробегали в обе стороны толпы вьетнамцев, индусов и прочих дружественных представителей мелкоторгового мира. Нужный этаж, однако, отличался от прочих обещанной тишиной и наглухо задраенными окнами пожарной лестницы.
Андрей отпер дверь своим ключом, кивнул вышедшей на звук дежурной. Она едва скользнула по Максу пустым взглядом и уединилась в своей пещерке с телевизором и кипящим чайником.
Молин мысленно присвистнул. Мягкие дорожки, зеркала, кондиционер. Четыре номера стояли пустые.
— Сюда! — пригласил Андрей. — Располагайся, нам некогда. Я позвоню!
Молин проследил, как они отъехали. Окна скрывались за тяжелыми двойными портьерами, выход на балкончик был наглухо забит, посему он мог различить лишь узкий кусок переулка и усыпанный окурками козырек крыльца. Без десяти девять. Теперь он успеет. Горничная, естественно, у них в штате, сразу доложит, но незаметно не проскочить. Если первый отдел бронировал этаж, наверняка черная лестница перекрыта.
Он осмотрелся. Лучше, чем ожидалось. Крахмальный парус подушки, сияющая сантехника, видео, газировка в баре. По-своему ребята поступили весьма неглупо. В круговороте этого муравейника несложно войти и выйти, не привлекая внимания, да и запасной выход всяко присутствует.
Макс выглянул в коридор. Горничная заперлась, телевизор показывал «Поле чудес». Единственным шумом, кроме счастливого бормотания Якубовича, оставалось далекое завывание лифтов. Он пересек холл, стараясь держаться по краю, оттянул собачку замка. Никто не выглянул и не бросился его ловить. Внизу возле турникета ветераны в маскировочных костюмах флиртовали с уборщицей. Из грузового лифта вырвалась смеющаяся стайка азиатов, Макс пристроился следом.
На крылечке сердце дало сбой. Двое парней стояли лицом друг к другу и вдруг, разом повернувшись, двинулись к нему. Нет, им просто прикурить нужно было…
— Куда желаете? — приветливо осведомился владелец «москвича», удивительно похожий на бывшего всероссийского старосту Калинина.
Макс назвал адрес.
— Только сперва найдем дежурную аптеку… Макс пересчитал наличность. Она таяла, как лед на сковородке. Старичок что-то оживленно рассказывал, размахивая правой рукой; интимно пиликала магнитола. Но Молин не слушал. Задержавшаяся где-то на полпути, до него наконец докатилась очевидная истина. Его пытались сегодня убить. То, что происходило там, в дебрях Желтого Города, со смертельной опасностью не ассоциировалось, он не терял надежды в худшем случае проснуться дома. Несмотря на кровожадность тамошней Охоты, она не выходила за рамки игры. Он по собственной инициативе разорвал эти рамки, но в Москве две тысячи третьего никто шутки шутить не желает…
Он успел. Вбежал в залитый светом супермаркет за десять минут до закрытия. Девчата в форменных косынках мельтешили с папочками, готовились пересчитывать товар. Уборщица выводила на боевую позицию тележку с разноцветными ведерками. Молин не спеша прошелся вдоль стеллажей с продуктами, уделил особое внимание дешевым крупам. Из-под самого дальнего, сплющенного пакета пшенки выудил пластмассовый пронумерованный ромбик. Швырнул в корзинку чипсы, упаковку «Доширака», пиво. Дожидаясь у кассы, извлек оставшийся от связки плоский ключик, присоединил к колечку ромба.
Те козлы, что следили за ним утром, не додумались войти следом в магазин. Наверняка ждали снаружи, а он сделал все очень быстро. Как чувствовал…
В камере хранения оставалась единственная запертая ячейка, номер семь. Молин нарочито медленно отошел к окну, принялся складывать в мешок продукты. На стоянке — три машины, терпеливый дед в «москвиче» развернул газету. Дальше улица тонула во мраке, ближайший фонарь мотался в снежной пыли метрах в двадцати, над автобусной остановкой. Парнишка в униформе перекрыл выход, по одному выпускал последних покупателей. Макс сделал глубокий вдох, спину немножко отпустило. Если он снова опростоволосится, все пропало…
Он вставил ключик в скважину. Содержимое, в целости, покоилось в уголке. Значит, предстоит вернуться в гостиницу и уколоться самостоятельно, вспомнить, чему учили. Оно и к лучшему, напишет Андрею записку, два дня потерпят, а там…
— Остановите у будки! — вдруг вспомнил он. На том конце не подходили очень долго, и Молин уже намеревался с тяжелым чувством забрать из щели карточку. Вот и втянул в переделку еще одного ни в чем не повинного человека!
— Слушаю вас!
Уразумев, кто на проводе, Шакиров мгновенно сбросил сонливость.
— Ничего страшного, молодой человек! Согласен, поздновато, но лучше поздно, чем никогда, верно? — с явным подтекстом хихикнул психиатр. — Со мной полный порядок. Заходили ваши коллеги, очень удивлялись, что в столь цветущем возрасте вам понадобилась терапия. Впрочем, им я также порекомендовал ознакомиться с моей методикой, не помешает, знаете ли… А как вы себя чувствуете?
Макс не мог не улыбнуться. Профессор деликатно обходил тему перестрелки.
— Спасибо вам! — сказал Макс. — Намного лучше, мне уже помогает!