ГЛАВА 19 В которой обнаруживаются древние связи

— Ты сказала Леди Этвуд. Она всегда носила это имя или оно изменилось с годами? — спросил Клайв.

Одри изо всех сил старалась взять свой гнев под контроль, прежде чем ответила:

— Столько, сколько я её знаю, сир.

— И ты сказала, что у них был дом в Кентербери. Ты посещала его?

— Да, сир. Это недалеко от Блеана. Довольно величественный.

Уставившись на свой стол, погружённый в свои мысли, Клайв постучал указательным пальцем.

— Ты когда-нибудь встречала лорда Этвуда? У Летиции были братья?

Одри замотала головой раньше, чем Клайв закончил вопрос.

— Нет, сир. Никогда не упоминалось о муже. Мисс Летиция, однако, однажды сказала мне, что они ушли. Её отец и братья, то есть.

— Было два брата?

Всё ещё уставившись в свой стол, он, казалось, что-то собирал воедино.

— Да. Прошу прощения, сир, я не могу быть уверена. Она не сообщила мне подробностей, я же была прислугой и всё такое. Она сказала "братья" во множественном числе, и я чувствую, что, возможно, когда-то она использовала два имени, но это было так давно и почти ничего не значило для меня в то время.

Медленно кивнув, Клайв повернулся ко мне с глазами, полными печали, прежде чем снова сосредоточился на Одри.

— Я понимаю, что ты, возможно, не знаешь или не помнишь, но когда она говорила о своём отце или братьях, было ли это с нежностью или, возможно, печалью из-за их отсутствия?

Она ответила не сразу. Нахмурив брови, она тоже уставилась на крышку стола.

— Я так не думаю. Просто впечатление, вы понимаете, и она могла быть раздражена чем-то несвязанным. Однако у меня возникло ощущение, что они ей не нравились, и она была рада, что они ушли. Мне казалось, что это было частью напряжённости между ней и леди Этвуд, — Одри подняла глаза. — Но я могу ошибаться, сир.

— Что такое? — спросила я Клайва. — Ты кое-что понял.

— Возможно. Одри, у тебя есть какие-нибудь идеи, где сейчас Летиция или её мать?

— Нет, сир. Последнее, что я слышала, леди Этвуд всё ещё была в Англии, и слава небесам. Я ничего не слышала о мисс Летиции с тех пор, как она покинула ноктюрн.

— Хорошо. Ты можешь идти. Если вспомнишь что-нибудь ещё, каким бы несущественным это ни казалось, пожалуйста, дай мне знать.

Клайв встал, обошёл стол и протянул руку Одри. Помогая ей подняться на ноги, он добавил:

— Я очень ценю твоё понимание.

Она быстро присела в реверансе, прежде чем вспомнила, где и когда находится.

— Я пойду сейчас, сир, но если я могу что-нибудь сделать… Я просто хочу помочь.

Положив её руку на своё предплечье, он проводил её до двери кабинета. Когда он улыбнулся ей, выражение её лица на мгновение стало пустым.

— Как только у нас будет план, я найду в нём место для тебя.

— Благодарю вас, сир!

Она была так взволнована, что чуть не врезалась прямо в закрытую дверь.

Клайв потянул её назад, открывая дверь, и сделал это так ловко, что я сомневаюсь, что она заметила, что едва не сделала. Как только он закрыл дверь и пересёк кабинет обратно к своему столу, Годфри встал и занял место, которое она недавно освободила.

— Ну? — спросил Годфри.

Клайв повернулся ко мне.

— Ты помнишь, что случилось с моей сестрой?

— Конечно.

Как я могла не помнить этого? Именно параллели между историей его сестры и моей собственной заставили Клайва проявить интерес к тому, чтобы помочь мне.

— Твоя сестра? — Годфри откинулся на спинку стула. — На неё напали и убили, когда ты был человеком.

— Она была причиной того, — вставил Рассел, — что он искал тёмный поцелуй.

— Да, — сказал Клайв. — Ну, причина, по которой я принял это. Я понятия не имел, что вампиры существуют, так что я не искал этого. Мой отец умер до наступления зимы. Когда Элсвит была изнасилована и убита... вы должны понять, Элсвит была самой доброй и нежной душой. Она вечно пыталась брать раненых животных, лечить их... когда я принёс её изуродованное тело домой, моя мать упала в обморок. Я занимался фермой, как мог, но мать угасала убитая горем. Когда несколько месяцев спустя она, в конце концов, скончалась, я похоронил её рядом с отцом и сестрой. И тогда я начал новую, более кровавую главу своей жизни.

— Ты выследил этих людей.

И правильно это или нет, но мне было приятно знать, что у этих людей тоже оборвалась жизнь.

— Да. Я мог бы остаться на ферме, жениться. Однако всё это больше не имело значения. Гнев и горе правили днём. Я собрал кое-какие вещи и отправился на поиски людей, которые разрушили мою семью.

— Отец и братья Летиции — эти люди? — спросил Рассел.

— Из этого следует. Я выследил тех, кто, как я считал, убили Элсвит. Их звали Этвуд. Когда я столкнулся с ними лицом к лицу, они одолели меня, трое на одного. Больше гнева, чем здравого смысла, — сказал он, качая головой. — Когда они пинали моё распростёртое тело, один из сыновей сделал замечание о том, что Элсвит тоже били. На нас наткнулся торговец, ехавший верхом, и мужчины засмеялись, сели в сёдла и ускакали.

— Торговец помог мне встать на ноги, даже предложил мне немного работы, пока я выздоравливал. Эдвардс. Он был добрым человеком. Когда я стал достаточно силён, чтобы снова отправиться на их поиски, — взглянув на меня, он сказал: — Если тебе интересно, я расскажу тебе историю моего превращения. По мнению Рассела, да, я принял тёмный поцелуй, лишение моей души и вечность ночи, чтобы я мог убить людей, которые жестоко обращались с моей сестрой и убили её, что привело к смерти моей матери.

— Твоя ферма была недалеко от Кентербери?

Иногда было трудно думать о Клайве как о фермере. В другие времена, как сейчас, видение приходило легко. Он в аккуратных бриджах, грубой тунике, работает в поле.

Он кивнул.

— Я не задумывался об этом. Это случилось так давно.

— Значит, ты стал вампиром, чтобы убить её мужа и сыновей, а потом она стала вампиром, чтобы убить тебя? Какого чёрта? У вас в городе была станция для проезжающих вампиров?

Годфри рассмеялся.

— Справедливое замечание.

— Я понятия не имею, где и когда они были обращены, — сказал он.

— Зачем так долго ждать? — спросил Рассел.

Кивнув, Клайв сказал:

— Именно так. Вот почему я никогда даже не рассматривал то, что осталось от семейства Этвудов, как стоящее за нападениями. Какой смысл так долго ждать?

— Она сказала "нет", — вызвалась я.

Мужчины непонимающе уставились на меня, поэтому я передала краткое воспоминание Одри о Летиции и её матери.

Ухмыляясь мне, Клайв встал.

— Всегда сидишь здесь тихо, внимательно слушаешь и складываешь всё это воедино.

Он сел рядом со мной и положил мою руку себе на колени.

— Она сказала "нет". Вот что запомнила Одри.

— Это могло бы быть: "Нет, я не пойду сегодня кататься верхом", — возразил Годфри.

— Могло бы, но время подходит. Я понятия не имею, почему мать сама не пришла за мной, но она пытается послать свою дочь. Дочь говорит "нет" и продолжала говорить "нет", пока я не вручил Этьену его настоящую смерть. Потом Летиция меняет своё мнение и говорит "да".

Мы сидели, молча, размышляя.

— И мы бы всё ещё сидели здесь, — продолжил он, — крутили бы наши колёса, понятия не имея, кто за всем этим стоит, если бы ты не сказала нам спросить женщину, — он поцеловал мне руку. — А затем выудила именно ту, которая нам была нужна, чтобы установить связи.

Я толкнула его плечом.

— Я в некотором роде потрясающая.

— Вообще-то так и есть.

Он держал мою руку, на которой красовалось его помолвочное кольцо, в своих.

— Вам, вероятно, следует жениться на ней, сир, — сказал Годфри.

— Наверное, следует.

Рассел резко встал и вышел, Годфри последовал за ним.

— Что это было?

Я думала, у нас было совещание по планированию.

— Ах, это, — сказал он, потянув меня вниз, так что мы откинулись на скамейке. — Я сказал им оставить нас.

Он рукой прошёлся вверх по моему боку и задержался на моей груди. Проведя носом по моей челюсти, он сказал:

— Надеюсь, ты не возражаешь.

Вытащив его рубашку из брюк, я провела руками по его спине, наслаждаясь ощущением.

— Я переживу.

Когда я попыталась расстегнуть его ремень, я чуть не свалилась с края.

— Хотя я вроде как возражаю против того, насколько узка эта штука.

— Легко исправить, — сказал он, перекатывая нас на изысканный ковёр, убедившись, что принял на себя основную тяжесть падения.

Он поцеловал меня, и я забыла обо всём, кроме него.

Я только что села, чтобы стянуть свитер, когда мои паучьи чувства начало покалывать. Оседлав Клайва, я успокоила его руки, закрыла глаза и попыталась найти того, кто был поблизости.

— Что?

— Тсс.

На этом этаже не было вампиров. Все они были внизу или снаружи на дежурстве. За окном Клайва зависла неясная форма. Открыв глаза, я вскочила и подошла к окну. Лучше бы это была не Шарлотта, иначе мы собирались поговорить о границах.

Клайв стоял у меня за спиной и ждал.

— Дай мне минутку. У нас есть призрачный вуайерист.

Не имея возможности прикоснуться к ней — а она определённо чувствовалась как она, — я уставилась в тёмное стекло, где она стояла, и сосредоточилась. Она была знакомой. Я была уверена, что знаю...

— Нет!

Выбежав из кабинета, я промчалась по коридору к двери во внутренний дворик и распахнула её. Она угасала. НетНетНетНетНет. Я протянула руку, и она схватила меня за руку.

— Почему?

— Боюсь, я недооценила свою племянницу.

Я попыталась подавить рыдание. Эбигейл убила Марту.

— Что случилось? — спросил Клайв.

Слёзы наполнили мои глаза. Я только обрела её, двоюродную бабушку и наставницу. Семью. У меня была семья на мгновение, а потом Эбигейл вырвала её из этого мира. Марта потеряла свою любовь и свою жизнь из-за меня.

— Марта мертва.

Клайв обхватил меня за талию, а я продолжала цепляться за руку Марты, даже когда она потеряла свою форму.

— В "Ведьмином Зеркале", в моём уютном уголке, находится семейный гримуар. Ты должна найти его... за Гэд...

Я едва могла разобрать её слова. Она угасала. Двигалась дальше, как ей и следовало.

— Она не знала, кто ты такая, не так ли?

— Нет... Знала, что я учу тебя. Сейчас она ослабла...