Глава 1

Райли

Светофор стоял целую вечность.

Я сунула своё портфолио под мышку и достала из сумки сотовый, чтобы проверить время.

Два двадцать семь пополудни.

Моё сердце пропустило удар. У меня было три минуты, чтобы перейти улицу, войти в массивное здание в викторианском стиле, занимавшее весь квартал, и отчитаться перед моим новым боссом.

И не просто каким-нибудь новым боссом. Джонатан Барнс, знаменитый архитектор, известный защитник памятников истории, известный бабник и тема бесчисленных постов «худший босс в истории» на интернет-форуме гарвардских студентов-архитекторов.

На самом деле, вероятно, было больше постов, в которых его называли «безжалостным придурком» и «абсолютным мудаком». Студенты-архитекторы могли довольно творчески подходить к обзывательствам. Когда вы проводите четырнадцать часов в дизайнерской лаборатории, у вас есть много времени, чтобы усовершенствовать оскорбления.

Мой телефон завибрировал, и на экране появилось имя моей лучшей подруги. Посмотрев на светофор, я провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху:

— Привет, Лидия. Я не могу сейчас говорить.

Лидия говорила торопливо, её голос звенел от волнения:

— О Боже, ты уже встречалась с ним? Во что он одет? Он такой же сексуальный, как на фотографиях?

Я подавила улыбку:

— Нет, я не знаю, и это не имеет значения.

— Райли О'Салливан, конечно, это важно. Этот мужчина, может, и тиран, но он чертовски вкусный, — тон Лидии стал задумчивым. — Если подумать, то это довольно сексуально, что ты начинаешь эту работу в Хэллоуин. Если тебе станет страшно, ты можешь прыгнуть к нему в объятия.

Я закатила глаза – то, что я часто делала, разговаривая с Лидией:

— В архитектуре нет ничего сексуального, поверь мне.

— Это потому, что ты слишком напряжена, чтобы увидеть возможности, — она понизила голос до задыхающегося мурлыканья. — Наклоните меня над чертёжным столом, мистер Барнс, мне нужно показать вам мои размеры.

Смех клокотал у меня в груди. Несмотря на то, что она не могла меня видеть, я покачала головой:

— Знаешь, я не могу поверить, что Гарвард дал тебе степень магистра в области образования. Тебя не следует подпускать близко к молодёжи Америки.

Нормальным голосом она сказала:

— Кстати, о дипломах, у нас сегодня вечером небольшой праздник. Костюмы по желанию. Питье обязательно. Ты можешь прийти после работы и рассказать мне всё о своём первом важном дне.

Я прикусила губу:

— Я не знаю... В агентстве по трудоустройству сказали, что у Джонатана репутация человека, который задерживает людей допоздна.

— В пятницу?

— Да. Рекрутер сказал, что он сторонник сверхурочных и готов оставаться в нерабочее время.

— Иди ты! Сегодня Хэллоуин!

— Лидия, я почти уверена, что Хэллоуин волнует только десятилетних детей.

Она рассмеялась:

— Ну, если ты не можешь повеселиться с нами, по крайней мере, скажи мне, что на тебе костюм распутной медсестры.

— Нет.

— Распутной ведьмы?

Я уставилась на светофор, тревога пульсировала в моих венах.

Какого чёрта так долго?

Лидия продолжала говорить:

— Я думаю, распутная секретарша – самое подходящее место, поскольку ты собираешься быть его ассистенткой. Ты надела костюм, который я тебе подарила?

Словно по сигналу, порыв холодного осеннего воздуха взметнул мою юбку, которая задралась до бёдер, когда я спешила с автобусной остановки. Я зажала мобильник между подбородком и плечом, чтобы можно было опустить её вниз.

— Ах, нет. Он мне не подошёл, так что мне пришлось позаимствовать кое-что у Джесс.

Моя младшая сестра работала кассиром в банке, и у неё был целый гардероб деловой одежды. К сожалению, она также была на два размера меньше, а это означало, что в её одежде я чувствовала себя так, словно меня засунули в колбасную оболочку. Поверх белой рубашки на пуговицах я накинула сшитый на заказ пиджак, так что промежутки между пуговицами были незаметны.

Но я мало что могла поделать с юбкой. Джесс она прямо по колени. Мне же она была до середины бедра и такая обтягивающая, что я потратила двадцать минут, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону перед зеркалом в ванной, пытаясь придумать, как скрыть свою ВЛТ (прим. перев. – видимая линия трусиков). В конце концов, я достала самые крошечные стринги, которые у меня были – чёрные кружевные, настолько откровенные, что «едва окупал аренду», как выразилась моя сестра. Но они не просвечивались сквозь мою юбку, а это было единственное, что имело значение.

— Потому что мне нужно, чтобы это сработало, — пробормотала я.

— Ты о чём, детка? — спросила Лидия.

— Прости, — я прищурилась, глядя на светофор, который всё ещё не менялся. — Я просто говорила, что это большая возможность. Я не могу получить архитектурную лицензию, пока не пройду стажировку у признанного архитектора. А Джонатан Барнс настолько зарекомендовал себя, насколько это возможно.

— Мне казалось, ты говорила, что он не берёт стажёров.

— Он не берёт. Но я надеюсь переубедить его, — именно поэтому я зарегистрировалась в агентстве по временному трудоустройству. Ходили слухи, что он так быстро сменял помощников, что агентство даже не потрудилось просмотреть список вакансий. По словам женщины, которая управляла заведением, однажды он нанял и уволил трёх помощников за один день. Она наклонилась над своим столом, её густые светлые волосы заблестели на солнце, когда она пробормотала: «Здесь мы называем его босс-монстр. Хотя, между нами говоря, я умираю от желания узнать, что за чудовище у него в штанах. Потому что ходят слухи, что этот мужчина набирает обороты, если вы понимаете, что я имею в виду».

На самом деле я не понимала, что она имела в виду. У Джонатана Барнса в боксерах мог быть пожарный шланг, мне было всё равно. Он был лучшим специалистом по охране памятников истории в стране, и я хотела, нет, нуждалась, работать на него.

На другой стороне улицы распахнулись двойные двери викторианского отеля, и оттуда вышел швейцар. Он помахал мне рукой, затем жестом предложил перейти улицу.

Я крепче сжала телефон:

— Мне нужно идти.

— Хорошо, — сказала Лидия. — Ни пуха, ни пера!

— К чёрту, спасибо.

Я закончила разговор и сунула телефон в сумку. Затем я подхватила своё портфолио и перешла улицу так быстро, как только могла на трёхдюймовых каблуках – ещё одно одолжение от Джесс. Последние семь лет я провела, сгорбившись над компьютером или чертёжным столом. Если я устроюсь на стажировку к Джонатану, мне придётся потратить свою первую зарплату на покупку обуви, которая не будет сделана из парусины.

Викторианский особняк вырисовывался на фоне серого октябрьского неба, его шпили и зубцы напоминали средневековый замок. Построенный в разгар Золотого века, это был особняк в готическом стиле, в котором не было ни причудливой пряничной резьбы, ни ярких цветов, характерных для других викторианских домов. Вместо этого всё выглядело так, словно кто-то решил высечь дом из валуна, а затем окружить его небоскрёбами.

Швейцар окликнул меня, когда я подошла:

— Вы Райли О'Салливан?

— Да.

Последние несколько шагов я пробежала трусцой, моё сердце бешено колотилось после того, как я перебежала улицу.

Он улыбнулся сквозь густые усы цвета соли с перцем, подпирая дверь плечом:

— Я думал, вы будете стоять там вечно. Разве вы не видели кнопку перехода?

Я споткнулась и удержалась на ногах:

— Простите что?

— Кнопка перехода, — он указал подбородком. — Вы должны нажать на неё, чтобы включить свет.

Уф. Как сказала бы Джесс, «кринж» (прим. перев. – стыд-то какой!). Я изобразила на лице улыбку и заставила себя пожать плечами:

— Должно быть, это нервозность в первый день.

Он посерьёзнел, усы поникли:

— Вы правы, что у тебя она есть. Мистер Барнс – трудный человек. Я видел, как мужчины и женщины выбегали из этого места в слезах. Никто не продержался долго на этой работе.

— Ну, я...

— Одна молодая леди уволилась до того, как истёк срок действия её парковочного счётчика. Назвала мистера Барнса людоедом с комплексом превосходства. Вы знали, что его три года подряд признавали худшим боссом в Бостоне? — швейцар усмехнулся. — Какой-то местный журнал удостоил этой чести. Мистер Барнс вставил её в рамку и повесил в своём кабинете. Может быть, это тебе покажет.

— Я...

— Да, на него невозможно работать.

Понятно, учитывая, что войти в дверь невозможно.

Я расправила плечи и одарила его, как я надеялась, солнечной улыбкой:

— Может быть, вы могли бы показать мне, что внутри?

— О, конечно! — он отступил назад, придерживая дверь, чтобы я могла проскользнуть мимо него.

Как только я это сделала, меня охватило чувство благоговейного трепета. Особняк был тщательно отреставрирован, и войти внутрь было всё равно что вернуться назад во времени. Стены были обшиты деревянными панелями. Плинтусы были толщиной с мою талию, а пол из тёмного дерева был покрыт восточными коврами с витиеватыми геометрическими узорами. Прямо перед нами была парадная лестница, ведущая на верхние этажи.

— Впечатляет, не правда ли? — спросил швейцар у меня за плечом. — Мистер Барнс сам занимался реставрацией.

— Да, я знаю, — ответила я, всё ещё таращась на лестницу.

— Я полагаю, нам следует отвести вас к боссу. На лифте намного быстрее, чем по лестнице.

Моё чувство благоговения испарилось, и на смену ему пришло беспокойство. Я опоздала. Не самый лучший способ начать свой первый рабочий день с работодателем, печально известным тем, что увольняет людей.

— Где он? — спросила я.

— Сюда.

Швейцар подвёл меня к хитроумному сооружению из дерева и металла, которое было больше, чем моя комната в общежитии для старшекурсников. Снаружи она напоминала клетку с витиеватыми прутьями, а внутри была обшита такими же панелями, как и фойе.

Швейцар впустил меня внутрь, затем задвинул металлическую решётку поперёк входа. Он поставил её на место и похлопал по ручке.