ГЛАВА ВТОРАЯ
С возрастом Урсула смирилась с тем, что в прозрачном море, она — отверженная. Она предпочитала мрачную часть моря. Там, помимо прочего, было меньше песнопений. Урсула не считала свою часть моря грязной: она, без сомнения, была темной, но никак не грязной. Русалочий народ окрестили эту сторону таковой. Проклятые ревнители частоты. Вот в чем заключалась их проблема: если существо не уподоблялось им, не жило как они и не пело, то оно было ничтожеством.
Еще одно занятие русалочьего народа, которое раздражало Урсулу, — это приемы. Они беспрестанно устраивали торжества: то по одному поводу, то по другому. Королева пробудилась ото сна? Прием. Королева умылась и подмылась? Прием.
Когда она была моложе, Урсуле нравилось приплывать на такие торжества. Еда была изысканной, драгоценности и всякие побрякушки впечатляющими, а компания… оставляла желать лучшего. Когда она была совсем еще юной осьминожкой, никто не позволял себе говорить ей прямо в глаза непочтительного слова. Однако как только ее отец отворачивался, на нее бросали взгляды, полные жалости и отвращения.
Ни один прием Нериссы, королевы Атлантиды, не обходился без песен. Что за торжество без тихой музыки или музыки, под которую можно было сплясать? Скучное, вот какое. Но хвостатые своей песней перекричали бы оркестр. И вечно они — вечно — начинали с одного и того же докучливого напева.
Прислушайтесь к песне сирены:
наши голоса приведут вас к нашему крову.
У-у-у-у!
Прислушайтесь к плачу сирены:
от русалочьих напевов потеряете вы голову.
Губы наши свищут смертельную мелодию,
У-у-у-у!
Сладостнее звука вы не слышали никогда!
У-у-у-у!
Прислушайтесь к плачу сирены…
Урсуле хотелось лишь одного: чтобы ее воспринимали как обычного обитателя морских вод, чтобы ее приняли в Атлантику. Несмотря на косые взгляды, которыми они ее окидывали и издевки, она желала, чтобы остальные относились к ней, как к одной из них.
К пятнадцати годам Урсула была практически изгнана с приемов за то, что являлась сосредоточением недоброжелательности. За то, что не соответствовала прекрасному. Королева Нерисса не горела желанием, чтобы щупальца Урсулы пятнали мраморный пол. Сейчас она могла лишь прятаться в водорослях и заглядывать внутрь, пока они устраивали свое гулянье без нее.
* * *
Как-то раз, во время плавания, она услышала громкое пищание и поспешила разобраться. Под коробкой застрял морской еж. Урсула с помощью одного из своих щупалец приподняла коробку, а затем взяла со дна пострадавшее существо.
— Вы в порядке, брат мой меньший?
Покрытый острыми шипами морской еж, неудержимо дрожал.
— Они убили мою семью и бросили меня здесь, пока я не возмужаю, — горестно произнес он.
— Кто они? — Урсула знала, что в море обитали хищники, которые употребляли в пищу более мелких морских обитателей. Таков жизненный цикл. Может, акула? Хотя эти острые иглы были бы смертельны.
Маленькое существо в ее руке все еще было охвачено дрожью.
— Русалки. — При этих словах он почти забился в припадке.
Наложив на него успокаивающее заклинание, она удивилась.
«Зачем бы они стали кормиться этими существами?».
Теперь, когда еж успокоился, она поинтересовалась:
— Как Вас зовут?
— Колючка.
Ей пришлось прикусить губу, чтобы не захихикать над иронией, заложенной в его имени.
— Что ж, Колючка, меня зовут Урсула. Не желаете ли Вы отправиться ко мне домой, где будете в полной безопасности?
Он даже не стал раздумывать и просто согласился. Позже, той же ночью, она узнала у матушки, что морские ежи были лакомством для русалок. Они ели их языки. Урсула так рассердилась, услышав эти сведения, что подорвала один из подводных рифов. Мать удивленно глядела на дочь, увидев какую силу могло использовать ее чадо. В тот день гнев на человекоподобных пронзил ее тело и запятнал душу.
Колючка стал частью их семейства. Он не хотел уходить далеко от этой территории, страшась, что его постигнет та же участь, что и его семью.
Урсула любила Колючку как брата, но с возрастом она стала мечтать о друге, с которым можно было бы плавать по морю и делиться заветными мечтами.
«Хотя бы одного», — думала она. «Или я слишком многого прошу?».
