Глава 222. Гора Цзяо. Бунт встревоженной души

Сюэ Мэн замер на месте и еще долго не мог проронить ни звука. Наконец, придя в себя, он резко повернулся к Мэй Ханьсюэ и в ярости закричал:

— Сучье отродье, это кто тут глупый?!

— Мэн-эр! — Сюэ Чжэнъюн попытался увести его.

— Этот человек назвал меня глупцом!

— Да ладно тебе, ты просто ослышался. Конечно, Ханьсюэ ничего такого не говорил.

— Потому что он сказал это мне на ухо!

Пока они препирались, Цзян Си подсчитывал раненых и оценивал обстановку. Закончив с этим, он распорядился, чтобы какое-то время все оставались на местах, залечивали раны и медитировали. Он понимал, что даже самая мощная боевая сила может истощиться, также как натянутая до упора тетива лука может ослабнуть, а стрела — затупиться. Поэтому, если они не восстановятся и безрассудно продолжат двигаться вперед, велика вероятность того, что, при столкновении с непредвиденными трудностями люди могут не справиться.

Отдав нужные распоряжения, Цзян Си подошел к Наньгун Сы:

— Наньгун, я хочу у тебя кое-что спросить.

— Пожалуйста, говорите, глава Цзян.

Однако Цзян Си не спешил переходить к делу, бросив красноречивый взгляд на Е Ванси.

— Она может остаться, — сказал Наньгун Сы.

— А я думаю, что ей все же лучше отойти, — на этих словах взгляд Цзян Си переместился на грудь Наньгун Сы, точно в ту область, где раньше находилось его духовное ядро.

После того как Е Ванси отошла, Цзян Си сел рядом с Наньгун Сы.

— Что насчет твоего духовного ядра? Намерен и дальше это скрывать?

Взгляд Наньгун Сы потускнел:

— Я пока не знаю, как ей сказать.

— Боишься, что она отвергнет тебя? На самом деле, я считаю, что ты слишком много себе надумываешь, барышня Е отнюдь не из тех…

— Нет, — перебил его Наньгун Сы, — я не боюсь, что она отвергнет меня, просто не хочу, чтобы она переживала из-за этого.

— … — Цзян Си замолчал. Похоже, в глубине души он все же был немного задет необъяснимым высокомерием и гордыней Наньгун Сы. — А ты на удивление самоуверен, — с усмешкой сказал он.

— Глава Цзян ошибается. Дело не в моей самоуверенности, я просто верю ей.

Услышав его жесткий и твердый ответ, Цзян Си холодно заметил:

— Ты сейчас не опаснее тигра, спустившегося в долину[222.1], но продолжаешь разговаривать со мной в подобной манере? Не боишься, что в будущем я тебе это припомню?

— Этого не случится.

После паузы Цзян Си спросил:

— Выходит, сейчас ты и мне веришь?

— Пока мы поднимались сюда, я также смог понять, что за человек глава Цзян, — ответил Наньгун Сы, — поэтому, думая, что моя жизнь вот-вот оборвется, именно вам я сказал те самые слова.

— … — Цзян Си, который в упор смотрел на Наньгун Сы, после этой фразы отвел глаза. — Теперь, когда ты выжил, сказанное тобой все еще в силе?

— В силе, — ответил Наньгун Сы, — когда победим Сюй Шуанлиня, я сам всем об этом скажу.

На этот раз Цзян Си очень долго молчал, прежде чем все же произнес:

— Наньгун Сы, я сожалею, что не смогу увидеть, как в твоих руках Духовная школа Жуфэн возрождается и поднимается к новым вершинам. Сейчас, глядя на тебя, я вижу того единственного достойного противника, с которым мне так и не суждено сразиться.

Наньгун Сы ответил очень спокойно, но с нескрываемой гордостью:

— И все же, глава, вы ошибаетесь. Мне уже посчастливилось получить то лучшее, что было в Духовной школе Жуфэн.

Глава Цзян очень редко мог удержаться от споров с другими людьми и от сарказма в общении с ними, а еще реже восхищался и был с кем-то согласен. Но на этот раз он промолчал и не попытался опровергнуть слова Наньгун Сы. В конце концов он решил поменять тему:

— Хватит об этом. Я хотел поговорить с тобой о делах поважнее.

— Я знаю, о чем глава хочет спросить меня, — Наньгун Сы погладил сидящего в его колчане Наобайцзиня. Кожа на лбу раненого демонического волка была содрана, и из раны по-прежнему сочилась кровь. — Вот только я и сам не знаю, почему злой дух горы Цзяо вдруг освободился от контроля и пошел против воли Первого главы. Это действительно за пределами моего понимания. До этого дня я думал, что подобное просто невозможно.

— Совсем никаких зацепок[222.2]? — спросил Цзян Си, — Подумай, может, есть еще какой-нибудь секрет Духовной школы Жуфэн, связанный с этой горой?

Наньгун Сы покачал головой:

— Нет. В семье Наньгун из поколения в поколение передавалось, что гора Цзяо повинуется приказам ближайшего кровного потомка, но приоритет, конечно, был у первого покойного предка Чанъина.

— Ты уверен, что больше ни у кого?

— Уверен, ни у кого. Дух водяного дракона знает в лицо своего первого хозяина и уважает главу ордена. Так было всегда и не могло измениться.

Глаза Цзян Си затуманились, взгляд омрачился неуверенностью. Было видно, что он зашел в тупик, отчего выражение его лица стало жестче и непримиримее:

— Как Сюй Шуанлинь это сделал?

— Я тоже не могу понять, — на последнем слове Наньгун Сы вдруг замер. Увидев выражение его лица, Цзян Си решил, что ему что-то пришло в голову. Проследив за остекленевшим взглядом Наньгун Сы, он обнаружил, что тот смотрит на Наньгун Лю, который сосредоточенно чистил мандарин, похоже, намереваясь его съесть.

Все это время Наньгун Сы старательно не обращал внимания на превращенного в шашку Чжэньлун отца, но сейчас, случайно наткнувшись на него взглядом, он не смог отвести глаза, и на его лице появилось выражение невыразимого страдания. На самом деле, Цзян Си был одного возраста с Сюй Шуанлинем и Сюэ Чжэнъюном и только благодаря собственным методам совершенствования по-прежнему выглядел юным красавцем. Однако это не относилось к его душевному состоянию и мироощущению, ведь его душа уже давно прошла пору цветения. Сейчас, увидев состояние Наньгун Сы, Цзян Си вдруг почувствовал, как его сердце сдавило от жалости:

— Не смотри, — сказал он.

— …

— Не смотри больше.

Казалось, все оставшиеся силы Наньгун Сы ушли на то, чтобы отвести взгляд от отца. Когда он опустил глаза, его плечи едва заметно дрожали. В конце концов, он не выдержал и уткнулся лицом в ладони, не в силах скрыть сжавший горло спазм.

Пытаясь вернуться к теме разговора, он хрипло пробормотал:

— Я тоже не понимаю, как Сюй Шуанлинь смог это сделать. Это ведь злой дух дракона, которого приручил сам Великий Первый глава…

Однако с каждым словом его плечи тряслись все сильнее.

Цзян Си застыл. Хотя на лице его не отразилось ни одной эмоции, он все же протянул руку и похлопал Наньгун Сы по плечу. Казалось, он хотел сказать ему какие-то утешительные слова, но так как этот человек никогда никого не утешал, в итоге он лишь сухо произнес:

— Ничего, у каждого своя судьба. Несмотря на то, что вы двое оказались в такой ситуации, вы все еще отец и сын. Посмотри на меня. Судьба распорядилась так, что в мои зрелые годы у меня нет потомков. Ладно, не принимай близко к сердцу.

Он не обиделся на то, что Наньгун Сы не обратил никакого внимания на его утешительную речь, в конце концов, он и сам чувствовал, что это было настолько пресно и скверно, что лучше бы он вообще ничего не говорил.

Смущенный Цзян Си поднялся на ноги и неловко предложил:

— Я пойду осмотрюсь, а ты восстанавливай силы. Отдохнем немного и будем выдвигаться.

— …

— Да, кстати, а что там впереди?

— Озеро Духа Дракона[222.3], — глухо ответил Наньгун Сы.

— Для чего оно?

— Это кровавый пруд[222.4], внутри которого спит злой дух дракона. Каждый год люди школы Жуфэн совершают для него жертвоприношения.

Выслушав его, Цзян Си нахмурился. Чуть подумав, он сказал:

— Надеюсь, что там нас не ждут новые неприятные сюрпризы.

Собравшиеся в главном зале люди отдыхали чуть меньше часа. Раненые и потерявшие слишком много духовной энергии защитники ворот при активной поддержке целителей постепенно восстанавливали силы.

Цзян Си снова окинул взглядом две стороны зала, которые усилиями Сюй Шуанлиня были разделены на две крайности «добра» и «зла», и морщинка между его бровей стала еще глубже.

Зачем Сюй Шуанлинь создал подобное небоеспособное формирование? Он в самом деле думает, что это красиво?

Сюй Шуанлинь считал себя императором, а этих, разделенных на черное и белое, добро и зло, марионеток с камнями Вэйци Чжэньлун внутри — своими подданными?

Мельком оглядев зал, он зацепился взглядом за Наньгун Лю, который, сидя на своей бамбуковой корзине, не спеша очищал мандарин.

Помолчав, Цзян Си, не желая сдаваться, нагнулся к нему и вновь задал тот же вопрос, на который ранее так и не получил внятного ответа:

— Можешь ли ты отвести нас к Его Величеству?

Наньгун Лю дал тот же ответ, что и раньше:

— Его Величество занят делами Его Величества. Разве мы можем увидеть его только потому, что тебе этого хочется?

Цзян Си с досадой взмахнул рукавом и мрачно произнес:

— Никакой от него пользы. Ничтожество и размазня он и есть ничтожество и размазня. Все едино: что при жизни, что марионеткой — все тот же никчемный пустозвон.

Услышав его брань, Наньгун Лю вжал голову в плечи и испуганно обнял свою корзину с мандаринами, а через минуту и вовсе зарыдал в голос, причитая:

— Почему ты такой злой? Я бесполезный и никуда не годный! Если всегда был ничтожеством и размазней, значит не могу ничего с этим сделать, так почему ты злишься на меня?

Он так громко рыдал, что люди начали коситься в их сторону.

Чу Ваньнин, который к этому времени при помощи медитации уже почти выровнял дыхание, нахмурился:

— Этот Наньгун Лю какой-то странный.

— Почему? — спросил Мо Жань.

— Не знаю, как объяснить, — ответил Чу Ваньнин. — Я чувствую, что это действительно он, но с ним что-то не так, словно это не тот Наньгун Лю, которого я знаю.

Мо Жань тут же устремил взгляд туда, где побледневший Цзян Си уставился на Наньгун Лю, который, давясь слезами, время от времени обиженно тер глаза обеими руками.

— … — глядя на его поведение, Мо Жань и в самом деле почувствовал какую-то неправильность. Вряд ли это было помутнением разума, скорее казалось, что он вдруг увидел на теле взрослого человека голову маленького ребенка. По спине побежали мурашки. Мо Жань замер и вдруг пробормотал: