Всю эту ночь он был как никогда хрупок и уязвим.

Еще невыносимее было то, что, хотя он ни разу не ответил, по трепету его тела и выражению глаз Мо Жань очень быстро нашел правильный угол и нужную позицию, после чего он был уже не в силах терпеть.

Окрыленный успехом, Тасянь-Цзюнь неистово и яростно засаживал именно туда, каждый раз доставая до того самого места внутри Чу Ваньнина. Сначала, кусая губы, ему все же удавалось сдерживаться, но потом толчки Мо Жаня стали резче и сильнее. От громких шлепков мошонки по ягодицам мучительно краснели щеки и лихорадочно билось сердце, а из места, где их тела так плотно соединились, текли любовные соки, такие липкие и обильные…

И все-таки Чу Ваньнин еще держался. Его сопротивление продлилось ровно до того момента, когда Мо Жань схватил его за подбородок и, продолжая стремительно таранить снизу, впился в его губы голодным и жаждущим поцелуем.

Глаза Чу Ваньнина вдруг затуманились, и когда этот затяжной поцелуй завершился, как бы он ни хотел сдержаться, почему-то это стало просто выше его сил.

Не выдержав напора Мо Жаня, покорно следуя за пронзающими его тело движениями, он хрипло и низко застонал, беспомощно хватая воздух и отчаянно задыхаясь.

Попытки ухватиться за матрас были сродни тому, как он из последних сил пытался уцепиться за свою трещащую по шву гордость. Но все бесполезно, Мо Жань брал его слишком свирепо, глубоко и властно.

Его ноги дрожали, а промежность была уже позорно влажной. Теперь, когда Мо Жань трахал его по-настоящему жестко и сильно, не в силах и дальше сдерживать свои тихие стоны и вздохи, он окончательно потерял контроль над своим телом. Широко раздвинув ноги с судорожно поджатыми пальцами, задыхаясь и почти срывая голос, он громко закричал:

— А-а-а… да… а-а-а!..

В этот момент пугающая тьма в глазах Мо Жаня сгустилась еще сильнее.

Чем больше он кричал, чем больше терял контроль, тем более яростно и грубо трахал его Мо Жань.

В результате их бурного соития они чуть не перевернули кровать, все одеяла и подушки оказались на полу, а постель была сбита, но охваченная страстью парочка на кровати этого даже не заметила. Можно даже сказать, что подобный животный секс неразрывно связал их навеки узами плоти.

Они занимались этим так громко, что дворцовые стражники, что несли караул этой ночью снаружи, на следующий день при виде Чу Ваньнина краснели, а в глазах их читалась некая двусмысленность.

Когда Мо Жань кончил в него и заставил его самого кончить, их оргазм был таким сильным и бурным, что от излившейся спермы весь матрас стал липким и мокрым, насквозь пропитавшись грязным запахом похоти.

Можно сказать, что это был первый раз с момента заточения Чу Ваньнина, когда он без афродизиаков кончил просто от того, что его трахал Мо Жань.

Все еще не придя в себя, он смутно расслышал низкий голос Мо Жаня:

— Вполне естественно, что мы дошли до этого и знаешь почему?

— …

— Я очень давно хотел получить тебя, — пальцы Мо Жаня погрузились в длинные темные волосы Чу Ваньнина. — Я ненавидел твое высокомерие, отчужденный вид и равнодушный взгляд. Что бы я ни делал, мне не удавалось и вполовину угодить тебе.

Ощетинившиеся перышки ресниц Чу Ваньнина стали колкими, почти как иголки. Этот мужчина все не замолкал, продолжал бормотать ему в висок. Казалось бы, совершенно ясно, что это он был оскорблен и унижен, но именно этот человек, которому все досталось так легко, продолжал вспоминать прошлые обиды, словно вечно ноющая сварливая жена:

— Неважно, насколько тяжело и усердно я трудился, ты никогда не желал даже взглянуть в мою сторону.

«Это не так. Было время и в наших отношениях царили мир и согласие. Когда-то между нами был кувшин с вином «Белые Цветы Груши» и один зонт, под которым мы стояли вместе во время дождя, но ты все забыл, а я не могу напомнить тебе об этом сейчас».

— Потому что, сам видишь, только если переломать тебе руки и ноги, вытащить из тебя все жилы и выдернуть когти и клыки, ты согласишься послушно лечь рядом со мной, — Мо Жань снова поцеловал его. Его голос звучал восторженно, пылко и совершенно безумно. — Только став Наступающим на бессмертных Императором, я смог так прогнуть тебя, смог мучить, принуждать и топтать тебя.

Получивший разрядку член Мо Жаня до сих пор был немного твердым и пульсировал в теле Чу Ваньнина.

— Возможность увидеть тебя сейчас в таком виде, — тихо и мягко продолжил Мо Жань, — стоит того, чтобы за свои грехи отправиться прямиком в Ад. Довольно возбуждающе.

Он погладил волосы Чу Ваньнина, не спеша до конца вытаскивать из него свой член.

С этого дня у Мо Жаня появилась новая привычка… Даже зная, что Чу Ваньнин может заболеть, даже понимая, что это неудобно и ему совсем не нравится, он не хотел выходить из него после секса.

Душу Мо Жаня сжигало неистовое пламя, искры желания летели во все стороны, еще сильнее распаляя его звериную натуру. И только Чу Ваньнин был его водой и его ножнами, тем человеком, чье тело он хотел разорвать в клочья и после нежно целовать его останки.

А что же Чу Ваньнин? Душевная боль, что ослепила его в самом начале, в конце концов постепенно начала уходить все глубже. Отгородившись стеной одиночества, он постепенно перебирал все имеющиеся у него подсказки, пытаясь понять, кем мог быть тот таинственный человек, что, оставаясь в тени, посадил Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия в Мо Жаня, каковы были его планы и чего он хотел добиться в итоге.

Кроме того, хотя в найденной им древней книге было записано, что на третьей стадии Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия вырвать уже невозможно, Чу Ваньнин по-прежнему не хотел сдаваться. Он всегда был слишком упрям и шел до конца, отказываясь признать поражение и смириться с судьбой.

Вот так шло время, и дни сменяли друг друга.

Мало того, что, потеряв духовные силы, Чу Ваньнин оказался практически бессилен, так еще и не мог допустить, чтобы еще кто-то обо всем этом узнал.

Было очень трудно обнаружить закулисного злодея, а уничтожить Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия почти нереально, однако цель, с которой этот человек манипулировал Мо Жанем, становилась все более очевидной…

Неожиданно Тасянь-Цзюнь начал изучать технику Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти.

— Этот достопочтенный и правда не может практиковать технику Возрождения.

Он до сих пор не мог забыть тот день, когда, заложив руки за спину, Мо Жань стоял перед окном, за которым щебетала иволга, и вдруг как бы между прочим сказал:

— Изучив древние свитки, я узнал, что только человек с сильной иньской энергией может овладеть этой техникой, — сказав это, он повернул голову, чтобы бросить взгляд на Чу Ваньнина. — Я собираюсь практиковать первую запретную технику.

— Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти?

— А что еще это может быть?

— Ты не сможешь ей овладеть.

Мо Жань едва заметно улыбнулся:

— Всегда нужно сначала попробовать, прежде чем склонить голову. Ничего не будет сделано, если только рассуждать, возможно это или нет.

Чу Ваньнин покачал головой:

— Это величайшая запретная техника, противная Воле Небес. Это разрыв двух никак не связанных смертных миров. Доселе Небеса никогда не допускали подобного…

Его прервали прежде, чем он успел закончить свою мысль. Окинув его расслабленно-небрежным взглядом, Мо Жань сказал:

— Какая еще Воля Небес? Чушь несусветная, с чего это Небеса должны давать мне дозволение? В этой жизни этот достопочтенный меньше всего верит в судьбу.

После этого он начал практиковать. Знания о первой запретной технике были уже давно утеряны. Пользуясь своим положением, Мо Жань все же смог получить старинный сборник эстампов[250.3], однако, как оказалось, даже в нем отсутствовала самая важная часть ключевой главы. Не имея полной инструкции, несмотря на огромный духовный потенциал, Мо Жань мог только создать проход, но овладеть самой техникой, позволяющей разорвать пространство и время, у него никак не получалось.

И именно тогда Чу Ваньнин начал понимать намерения того человека, который посадил в сердце Мо Жаня ядовитый цветок…

Совершенно точно он не стремился к безраздельной власти над всем этим миром. Он начал догадываться, что конечной целью манипулятора было именно открытие Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти, вот только этот человек явно не планировал ограничиваться маленькой трещинкой, а собирался в итоге полностью объединить два мира.

Только очень небольшое число людей, которые, подобно Мо Жаню, с рождения были щедро одарены небесами подавляюще огромным духовным потенциалом, были способны совершить подобное.