Чу Ваньнин.

Он ведь такой хороший.

За что его обрекли на эти страдания? Почему ему вынесли этот не подлежащий обжалованию приговор «не настоящий человек», рассматривая его лишь в качестве бездушной бренной оболочки, выращенной для того, чтобы нести внутри себя другую жизнь?

Тогда кто тот Учитель, которому он поклонился когда-то?

Чу Лань или Чу Ваньнин?

Мо Жань лишь чувствовал, что сходит с ума. От боли раскалывалась голова, все кружилось перед глазами, к горлу подступила тошнота. Он и сам не мог сказать, сколько времени уже сидит на одном месте.

Наконец, небо потемнело. Храм с залом для погружения в медитацию и созерцание, цветы и деревья, — все вокруг исчезло.

Образ Чу Ваньнина тоже поблек и угас.

В опустившемся мраке медленно заструился голос Хуайцзуя:

— В тот год, когда Чу Ваньнину исполнилось четырнадцать, все складывалось удачно и нужное время почти пришло. Я рассчитывал подождать еще год и отвести его в подземный мир, чтобы вплавить в него душу Чу Ланя.