Глава 311. Большой финал

Месяц спустя. Город Учан.

— Посмотрите, посмотрите! Нет, вы только взгляните! — орал во все горло неряшливого вида лоточник и тряс в руке маленький цветочный барабан[311.1]. Под лучами яркого солнца он тащился с бамбуковым коромыслом на плечах по длинной улице от дома к дому.

— Ночные Стражи, Ночные Стражи! Всего лишь тридцать монет за штуку! Когда-то старейшина Юйхэн своими руками создал этих воинов, чтобы оградить людей от нечистых сил и бедствий. Честный торг! Здесь не обманут ни ребенка, ни старика! Эй, подходи! Не проходи мимо, не упусти свою выгоду!

Изношенные соломенные сандалии шаркали по мощенной голубым известняком дороге, длинная тень понуро волочилась за торговцем. Слева и справа от него пробежала стайка смеющихся детей. У некоторых из них в руках были засахаренные фрукты на палочке, а у кого-то — бечевки от реявших в небе бумажных змеев.

Вдруг милая девчушка с подвязанными на манер рожек барашка косичками потянула торговца за полу одежды:

— Дядя, я хочу купить одного Ночного Стража.

Коробейник снял с плеч свое коромысло и достал из короба покрытого персиково-розовым лаком Ночного Стража:

— Ну как, вроде этот неплох?

Милая девочка энергично закивала:

— Красивый! Именно этот! — словно испугавшись, что его заберет кто-то другой, она торопливо обхватила своего нового защитника, который был примерно одного с ней роста, а второй рукой с трудом достала из кармана передника медные монетки.

Она вынимала монеты одну за другой, но в конце концов выяснилось, что трех не хватает.

Девчушка слегка разволновалась:

— Ой, может, из-за того, что я слишком быстро бежала, они выпали по дороге?

Она снова полезла копаться в залатанном кармане, но в нем все-таки было ровно двадцать семь монет. Девочка невольно запаниковала, глаза ее покраснели:

— Братик, они выпали, это все, что есть, можешь продать мне его за столько?

Лавочник тоже оказался в весьма затруднительном положении. Потерев свои грязные руки, он сказал:

— Малая, я сам этого Ночного Стража купил у даоса за двадцать пять монет. Если уступлю тебе, выходит, заработаю всего лишь две монеты? Я уже целый день тут брожу, а этой прибыли не хватит даже на то, чтобы заплатить за еду.

— Но как же быть? — девочка начала утирать слезы. — Если так вернусь домой, отец снова будет ругать меня, у-у-у…

Прежде чем она зарыдала в голос, кто-то подошел к ней сзади, загородив солнечный свет.

— Уважаемый друг, эти серебряные монеты можешь оставить себе, — раздался очень приятный и вежливый голос. Услышав его, девочка замерла, а потом медленно подняла голову. Сначала она увидела лишь руку, обрамленную манжетом из снежного шелка, а потом, подняв взгляд выше, наткнулась на пару сине-зеленых глаз, похожих на берилл или изумруд. В лучах утреннего солнца длинные светлые волосы этого человека казались еще более мягкими и шелковистыми.

Младший Мэй Ханьсюэ мягко улыбнулся:

— Малышка, ты такая красивая, как я могу допустить, чтобы ты проливала слезы из-за трех монет?

— А-а... — девчушка застыла от удивления.

Мэй Ханьсюэ присел на корточки, чтобы быть вровень с ней, и передал ей персиково-розового Ночного Стража, которого забрал у нее торговец. Глаза Мэй Ханьсюэ изогнулись в улыбке:

— Ни за какие деньги не купить слезы красавицы, ведь девичьи слезы — бесценное сокровище. В следующий раз не плачь из-за такой ерунды, ладно?

Рядом с ним стоял другой мужчина с самой заурядной физиономией, в травяном плаще и бамбуковой шляпе. Несмотря на непривлекательное лицо, у него были очень красивые зеленые глаза. Цветом они напоминали изумруды, но, так же как и эти драгоценные камни, на первый взгляд казались слишком холодными, без капли душевной теплоты и мягкости.

Этот мужчина, нахмурившись, сказал:

— Полно тебе. Ей на вид лет пять-шесть.

Мэй Ханьсюэ со смехом поднялся на ноги:

— Старший брат, ты такой скучный! Красота не знает возраста: хоть восьмидесятилетняя старуха, хоть пятилетняя малышка — каждая женщина по-своему хороша. У всех есть свои достоинства, тебе просто нужно научиться делать им комплименты. Такой талант может… эй, а почему ты убегаешь?

Не желая с ним разговаривать, его старший брат Мэй Ханьсюэ просто развернулся и пошел прочь.

На этот раз, следуя приказу главы Дворца Тасюэ, Минъюэ Лоу, братья Мэй отправились в земли Сычуани, чтобы поздравить Пик Сышэн с восстановлением духовной школы. Благодаря защите госпожи Ван удалось сохранить жизни большинства учеников и старейшин и теперь, когда бедствие миновало, эта школа смогла восстановить и приумножить свою силу и влияние.

Таким образом, после перетасовки и изменения баланса сил в мире совершенствования Пик Сышэн неожиданно взлетел и вошел в тройку сильнейших духовных школ. Закат школы превратился в ее рассвет. Больше никто не мог распоряжаться судьбой Пика Сышэн, пользуясь его бедностью и плачевным положением.

— Молодые господа Мэй, уважаемый хозяин ожидает вас на тренировочной площадке.

На Пике Сышэн как раз настало время для утренних занятий, и большинство учеников упражнялись на учебном полигоне, а на площадке для тренировок с мечом было пусто и тихо. Лишь одетый в роскошные одежды мужчина, заложив руки за спину, в одиночестве стоял перед резными перилами из белого нефрита и смотрел вдаль, на заросли орешника у подножия горы и скрытый за облачными вершинами мир смертных.

Старший и младший братья Мэй шагали по заново выращенной зеленой траве, которая еле слышно шуршала под их ногами.

Услышав звук их шагов, мужчина, не поворачивая головы, выдохнул:

— Пришли?

— Пришли.

— Давно вас жду.

Младший Мэй Ханьсюэ не смог сдержать смех:

— Цзымин, почему ты так говоришь?

Мужчина обернулся. Это действительно был Сюэ Мэн. Он был так же красив, но, несмотря на немного надменный вид, на его лице все еще лежал отпечаток юношеской незрелости. Когда он увидел братьев Мэй, напряжение, сковавшее его черты, слегка ослабло, а в глазах появилось немного прежней беспечности и невинной простоты.

— О, вы просто не представляете, как я устал за эти дни.

Убедившись, что вокруг нет никого из его школы и братья никого не привели с собой, Сюэ Мэн тут же расслабился и глубоко вздохнул.

— Старейшина Сюаньцзи по восемь раз на дню наставляет меня по части этикета и правил приличия, как будто прежде я никогда их не изучал. Я теперь даже по-человечески с ним поговорить не могу. Теперь можно произносить лишь три слова на вдохе и три на выдохе. Старейшина Сюаньцзи говорит, что нужно изъясняться коротко и ясно, потому как краткость — сестра таланта[311.2]…

— Пф… кхэ-кхэ… — не в силах сдержаться, младший Мэй Ханьсюэ поспешно прикрыл рот рукой и отвернулся.

Сюэ Мэн смерил его раздраженным взглядом и, потеряв терпение, выпалил:

— Смейся, если очень хочется, не притворяйся, что кашляешь.

Младший Мэй Ханьсюэ был натурой возвышенной и утонченной, поэтому со всей любезностью ответил:

— Нет-нет, как можно смеяться над уважаемым главой Сюэ.

— Упаси бог тебя еще раз так меня назвать! — Сюэ Мэн сморщил нос. — Я уже сыт этим по горло.

В конечном итоге в их разговор вмешался куда более серьезный и уравновешенный старший Мэй Ханьсюэ:

— Смирись. Отныне тебе придется терпеть это всю жизнь.

После такого Сюэ Мэн предпочел отвернуться и снова смотреть на облака над вершинами гор:

— Вот умеешь ты настроение испортить! Это самая удручающая фраза из всех, что я слышал с тех пор, как занял место главы.

От такого старший Мэй Ханьсюэ просто дар речи потерял, а Сюэ Мэн добавил еще одну фразу:

— Вот прямо самая.

— Ха-ха-ха, — в этот раз младший Мэй Ханьсюэ не стал себя сдерживать и, ударив кулаком по ноге, захохотал в голос. Отсмеявшись, он сказал Сюэ Мэну: — На самом деле быть главой школы — это просто быть главой школы, не обязательно же соблюдать так много правил? Посмотри на того же Цзян Си из Гуюэе… он живет как хочет и ни в чем себя не стесняет.

Лучше бы он этого не говорил, потому что после этих слов расслабленная спина Сюэ Мэна снова напряглась.

Под украшенными роскошной золотой вышивкой рукавами, там, где никто не мог этого видеть, десять пальцев непроизвольно сжались в кулаки, а на сердце словно легла невыносимая тяжесть.

На самом деле за несколько дней до этого он побывал в Гуюэе.

Во время бедствия Цзян Си был серьезно ранен. К счастью, в распоряжении его школы было множество чудодейственных лекарственных средств и практически все ученики отлично разбирались в медицине, поэтому его довольно легко удалось вернуть к жизни. И все же, хотя жизнь его была спасена, здоровью был нанесен существенный урон. Дополнительным поводом для беспокойства стало то, что Цзян Си оказался заражен темной энергией, из-за чего его тело претерпело некоторые изменения.

В то посещение, стоя за дверью в покои Цзян Си, Сюэ Мэн спросил у ответственного за лечение старейшины Гуюэе:

— Что будет с ним дальше?

— Трудно сказать, — ответил старейшина Шияо. — Врата в Царство Демонов не открывались сотни тысяч лет, поэтому в мире людей не существует записей о зараженных демонической энергией заклинателях. В настоящее время, кажется, с уважаемым хозяином все благополучно, но неясно, как это может отразиться на нем в будущем…

Взгляд Сюэ Мэна помрачнел. Он снова взглянул в сторону комнаты.

Двойной кисейный полог изумрудного цвета плотно закрывал проход, так что снаружи было не разглядеть не только наружность Цзян Си, но даже обстановку спальни главы Гуюэе.

— Можно ли это вылечить?

Старейшина покачал головой:

— Боюсь, это будет слишком трудно.

— …

Тревога в его сердце нарастала, ощущаясь все отчетливее и яснее. Прикрыв глаза, Сюэ Мэн сказал:

— Если что-то потребуется, можете в любое время найти меня на Пике Сышэн.

Хотя этот старейшина и не знал, что происходило между Сюэ Мэном и Цзян Си, однако смутно ощущал, что между этими двумя есть какая-то таинственная связь, поэтому принял его добрые намерения и вежливо поклонился: