Глава 284. Пик Сышэн. Мой сын — самое дорогое

Эта речь, казалось, забрала всю его силу и спесь. Глаза Сюэ Мэна закрылись, щеки обожгло влажным жаром.

— Прекратите сражаться…

Однако, подобно распространившемуся по степи пламени пожара, этот огонь войны было легко зажечь и очень трудно потушить. Усеянный мертвыми и умирающими, Зал Даньсинь погрузился в хаос битвы не на жизнь, а на смерть. Кровь всех этих людей стала тем маслом для розжига, из-за которого огонь ненависти и безумия взметнулся до небес. В эти мгновения почти никем не были услышаны ни отчаянный рев Сюэ Мэна, ни хриплый шепот Сюэ Чжэнъюна.

И даже услышь их кто, вряд ли это помогло бы ему избавиться от красной пеленой застилающей глаза жажды убийства.

За это время на мир навалилось слишком много невзгод и тревог: череда кровавых убийств, небесные расколы, Вэйци Чжэньлун, резня в Гуюэе, хаос в Палате Цзяндун, осиротевшая без главы Усадьба Битань, запятнанный кровью Храм Убэй. Слишком многие из присутствующих здесь заклинателей в последнее время потеряли своих близких родственников и друзей…

Кто зачинщик? Кто лжет?

Эти вопросы остались без ответа, однако все улики вели к воротам Пика Сышэн, поэтому вся накопившаяся ненависть и страх прорвались наружу именно в этом месте.

Сделанного не воротишь, так же как вылитую воду трудно собрать.

В своей жизни Сюэ Мэн пережил слишком мало битв, поэтому в данный момент он совсем не понимал, к чему это все ведет. Тяжело дыша, он замер на месте, наблюдая за этим безумным побоищем.

Однако более умудренный опытом Сюэ Чжэнъюн ясно осознавал, что на данном этапе ситуация настолько вышла из-под контроля, что, похоже, даже зачинщики не ожидали такого…

Стиснув зубы, он стоически выдержал мучительную боль от разошедшейся раны и, с трудом справившись с темнотой перед глазами, схватил Сюэ Мэна за плечо:

— Ты… скорее уходи.

— Отец?!

— Скорее уходи! Найди свою матушку, быстро!

Однако не успел он договорить, как перед ними встали семь-восемь человек, глаза которых горели жаждой убийства:

— Сюэ Мэн, ты убил моего собрата по обучению. Я хочу, чтобы ты заплатил за это своей жизнью!

— Мерзкое отродье!

Сюэ Мэн застыл на месте… Он убил брата-наставника этого человека? Когда… он ведь точно знал, что никогда никому не причинял вреда, он никогда…

В полном смятении Сюэ Мэн опустил голову, увидел в своей руке окровавленный Лунчэн и тут же почувствовал, как его охватывает панический ужас.

Да, он в самом деле убил кого-то.

Он лишил жизни… сначала убил ту сваху-лжесвидетельницу, а потом…

Он не мог вспомнить. Тогда он просто обезумел и устроил кровавую резню. На его руках, на его лице… повсюду кровь… на руках и на лице…

— А-а!

Сюэ Мэн вдруг завыл, словно умирающий зверь. На его висках вздулись вены, белки глаз стали красными от лопнувших сосудов.

Почему все так изменилось? Как все стало таким… С того дня, как ушел Мо Жань, все перевернулось с ног на голову, одно за другим, все выходит из-под его контроля, и он все больше и больше отдаляется от своей прежней жизни.

— Я убил людей… отец… я убил…

В панике он обернулся и увидел ужасно бледное лицо Сюэ Чжэнъюна. Схватив Сюэ Мэна за руку, тот потащил его за собой, буквально прорубая своим железным веером кровавый путь из кольца окруживших их людей.

— Иди.

Этот еле держащийся на ногах мужчина жертвовал собой, чтобы дать шанс выжить своему так внезапно и болезненно повзрослевшему сыну.

— Мэн-эр, скорее уходи.

Впавший в оцепенение Сюэ Мэн не сдвинулся с места. В этот момент кто-то кинулся на него, намереваясь убить, и Сюэ Чжэнъюн, уже не в силах отразить удар, просто крепко перехватил лезвие рукой. Кровь хлынула ручьем и обнажилась кость. Мысленно выругавшись, второй рукой он выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его в живот того человека.

Брызги горячей крови разлетелись во все стороны!

— Иди!

Зло выругавшись, Сюэ Чжэнъюн краем глаза заметил знакомого человека и тут же рявкнул:

— Ханьсюэ! Забери его! Выведи его отсюда!

Мэй Ханьсюэ, который бился поблизости, наконец, прорвал окружение и добрался до Сюэ Мэна. Сперва он бросил взгляд на Сюэ Чжэнъюна, и в его глазах отразилась глухая боль. Схватив все еще не пришедшего в себя Сюэ Мэна за руку, он твердо сказал:

— Следуй за мной, — и потащил его за собой, пытаясь прорваться сквозь толпу бьющихся насмерть людей к черному выходу из Зала Даньсинь. Может, из-за того, что люди не сразу поняли, что Дворец Тасюэ перешел на сторону врага, никто опомниться не успел, как Мэй Ханьсюэ уже дотащил Сюэ Мэна до выхода. Когда они были у дверей, кто-то, наконец, сообразил, что происходит. С яростным ревом два человека бросились на них, вопя во все горло:

— Убил людей и хочешь сбежать?! А кто заплатит жизнью за жизнь?!

Мэй Ханьсюэ одной рукой подхватил повисшее в воздухе кунхоу и, ударив по струнам, отбросил нападавших. Не успел он облегченно выдохнуть, как услышал крик Сюэ Чжэнъюна:

— Осторожно, сзади!

Резко повернув голову, Мэй Ханьсюэ заметил человека с окровавленным лицом, который со злобной ухмылкой уже занес над ними свой меч. Было слишком поздно, чтобы остановить его, но в этот момент мимо пролетел напитанный духовной силой бешено крутящийся железный веер и вонзился прямо в грудь атаковавшего их заклинателя.

— Дядя…

— Отец…

Обернувшись, они увидели задыхающегося Сюэ Чжэнъюна. Очевидно, что этот бросок потребовал от него слишком больших усилий. Достигнув своей цели, железный веер со звоном упал на пол.

Свежая кровь залила перекладины, так что стало невозможно определить, упал он стороной «Сюэ прекрасен» или «Остальные уродливы».

Сюэ Чжэнъюн с большим трудом поднял руку и, махнув в сторону Сюэ Мэна и Мэй Ханьсюэ, прохрипел:

— Быстрее…

Не успел он договорить, как в зрачках Сюэ Мэна отразился наполненный духовной силой меч. Сюэ Мэн не успел издать ни звука, прежде чем стоявший за спиной Сюэ Чжэнъюна ученик Палаты Цзяндун направил свой жаждущий крови клинок на его отца…

Один колющий удар — и падение!

Беззвучный крик.

Сюэ Мэн распахнул глаза и внезапно перестал слышать что-либо.

Казалось, он погрузился на дно самого глубокого моря, где не было ни ветра, ни тепла, ни света.

Непроглядный мрак и чернота.

Вся кровь в его теле словно застыла и взорвалась, волосы встали дыбом от ужаса. Широко открыв глаза, он уставился на человека перед собой.

Когда Сюэ Чжэнъюн увидел, что его сын спасен и не пострадал, его лицо расслабилось и на нем отразились радость и облегчение.

Удивительно, но в этот момент возникло обманчивое ощущение, что на его лице появилось выражение умиротворения и безмятежности.

Море очень глубоко, без дна и берегов, без конца и края. Вода очень холодна, каменными иглами проникает в плоть и кости, трудно избавиться от них до конца жизни.

Очень тихо. Мертвая тишина.

Ни звука… ни звука…

Ничего.

Кровь из рассеченной макушки, заливая глаза, потекла по щекам.

На лице две алые дорожки, словно алые слезы.

На мгновение Сюэ Мэну показалось, что все это какая-то шутка или кошмарный сон, или что все еще можно повернуть вспять.

Но нет.

Слишком поздно. У каждого человека есть привязанности и есть свои слабые места.

И даже Бог Войны может умереть.

— Отец!

С этим хриплым криком горные вершины обрушились в море.

И мертвая тишина разбилась вдребезги… Поднялись гигантские волны, тысячи снежных лавин сошли с заснеженных гор, разверзлась земная твердь и раскололись небеса; вышедшие из берегов реки повернули вспять, синее море породило девятый вал, и под давлением этой страшной волны треснул небесный свод!

Сюэ Мэн как безумный бросился к Сюэ Чжэнъюну. Его отчаянный вопль, похожий на крик смертельно раненного зверя, казалось, достиг небес, заставляя всех сражавшихся в зале людей замереть и в ужасе обернуться…

Подобно морскому отливу, людской поток расступился перед ним и Сюэ Мэн на ватных ногах, спотыкаясь и чуть не падая, устремился к Сюэ Чжэнъюну, который так и остался стоять на ногах, даже спина его не согнулась и осталась такой же прямой. Широко открытые тигриные глаза, не отрываясь, смотрели на Сюэ Мэна. Эти глаза заставили Сюэ Мэна поверить, что он еще жив, что его еще можно спасти, что еще…

Когда он был уже в двух шагах от Сюэ Чжэнъюна, тот упал.

С грохотом он просто рухнул на землю. Все вокруг расступились, звон оружия стих.

Сюэ Мэн резко остановился, не в силах сделать шаг вперед.

Он просто замер на месте. Все его тело дрожало. Слабое подрагивание пальцев быстро превратилось в сотрясающую тело сильную дрожь. Будь то губы или руки, он больше не мог ничего контролировать.

Хрипло, тихо, вопросительно и осторожно, он позвал:

— Отец?

В залитом кровью зале… не было никого, кто ответил бы ему.

Лунчэн со звоном упал на пол. Сюэ Мэн попятился и начал медленно отступать… но куда он мог отступить? Во вчерашний день? Вчерашний день больше никогда не вернется.

Любой шаг в жизни человека — это трудный путь выбора. Неважно, печальное это недоразумение или самая болезненная ошибка — после того, как ты пошел по наклонной, обратного пути уже нет.

Над Залом Даньсинь повисла мертвая тишина.

Он перестал отступать, пошатнулся, а потом рухнул на колени. В шоке он смотрел перед собой и слезы катились по его лицу. Подняв руку, Сюэ Мэн попытался стереть их, но они все равно продолжали литься из глаз, собираясь в стекающие по щекам ручейки.

Наконец, он закрыл лицо ладонями и из его глотки вырвался хриплый всхлип. Словно расплывающаяся по бумаге капля туши, он становился все больше и больше, пока не превратился в одно сплошное черное пятно.

— Папа… отец!

Всхлипы превратились в вой.

Человек, который всегда стоял перед Сюэ Мэном, больше не мог подняться на ноги, чтобы своими широкими плечами и открытой улыбкой защитить его от всех жизненных невзгод.

Беззаботная юность Любимца Небес в этот момент действительно закончилась.