Член Мо Жаня несколько раз прошелся в опасной близости к входу в его тело, словно намереваясь, полностью погрузившись в распластавшегося под ним мужчину, раз и навсегда взять над ним верх и подчинить себе своего строптивого учителя. Ощущение опасности вкупе с яростными толчками подстегнуло поутихшее желание Чу Ваньнина, и его возбуждение вновь начало стремительно нарастать.

Промежность Мо Жаня яростно и пылко, безумно и жадно снова и снова билась об его бедра.

Быстрые шлепки, с которыми встречались их тела, были отчетливо слышны в тишине комнаты, густые и жесткие волосы щекотали его ягодицы, от пота и смазки кожа на бедрах становилась все более липкой, горячей и раздраженной.

— Учитель, сожми еще немного... А-а-ах!..

В хриплом голосе Мо Жаня было столько страсти и желания, что Чу Ваньнин без лишних вопросов сделал то, о чем он его просил.

— Да!.. Вот так... Еще сильнее… Ох, блять!..

Вожделение нарастало, разум затуманивался. Постепенно дикая животная похоть почти полностью захватила страстно совокупляющихся мужчин. Мо Жань запрокинул голову и тяжело сглотнул, отчего его кадык сексуально заходил ходуном.

— Учитель... золотце... ты такой горячий внутри… О... да!..

С членом, зажатым между бедрами, слушая, как под аккомпанемент влажных звуков столкновения их тел Мо Жань сыплет грязными словечками, Чу Ваньнин почему-то вовсе не ощущал себя испорченным и грязным. Жадно вслушиваясь в хриплое дыхание Мо Жаня, он чувствовал, что сам сошел с ума, иначе почему, несмотря на полное жара сердце, сорвавшееся на дикий бег, он тихо спросил:

— Тебе хорошо?

— Хорошо… — Мо Жань чуть приоткрыл глаза. Во влажном взгляде ясно читались охватившие его смятение и замешательство.

Он наклонился над Чу Ваньнином, заключил его в кольцо своих сильных рук и прижал к кровати так, что они полностью переплелись телами в единое целое, буквально склеившись до пояса, в то время как нижняя часть Мо Жаня с каждым ударом затягивала их обоих все глубже в водоворот влажного жаркого безумия.

Обхватив рукой подбородок Чу Ваньнина, Мо Жань быстро нашел его рот, вовлекая в жадный страстный поцелуй и еще теснее переплетаясь с ним влажными и липкими губами и языками.

Член Мо Жаня энергично двигался между бедер Чу Ваньнина, терся о его сдвинутые ляжки, настойчиво пытаясь протолкнуться все глубже. От сильных толчков хлипкая кровать под ними ходила ходуном, упирающиеся в матрас пальцы ног Чу Ваньнина побелели от напряжения. Все это так подействовало на него, что в какой-то момент ему начало казаться, что Мо Жань в самом деле вторгается в его тело.

Подняв голову, он сам яростно поцеловал Мо Жаня. Когда под покровом ночи в нем вдруг проснулись звериные инстинкты и совершенно животное бесстыдство, переполняющая его любовь вылилась в этот полный соблазна безрассудный порыв.

Поцелуй вышел таким интенсивным и всепоглощающим, что от учащенного сердцебиения и недостатка воздуха у Чу Ваньнина закружилась голова, и перед глазами вдруг появился еще один осколок из его обрывочного сна...

Чу Ваньнин не знал, где это было, но он точно так же лежал на кровати, только застелена она была ярко-красным постельным бельем.

Там также были переплетенные ноги и ступни, сбившееся дыхание и хриплые стоны, стекающий по коже горячий пот и неутолимая жажда.

Это была та же поза: Мо Жань вторгался в него со спины, одновременно пытаясь повернуть его лицо, чтобы поцеловать. Огромный полностью эрегированный член яростно входил и выходил из его хорошо растянутого тела. Он не был уверен, как много раз он уже принял его в себя, кроме того, похоже, они использовали какую-то смазку, поэтому это оказалось не так уж и больно, зато очень жарко и влажно. Ощущение огромного члена, до упора вбивающегося в его растраханный вход, порождало во всем теле волны неконтролируемой дрожи.

— Ах... Ах…

Он услышал, как кто-то кричит, задыхается и стонет. Этот слабый и тихий голос, чей он?

Неужели это он сам?

Казалось, Мо Жань бесконечно долго играл с его телом, постепенно становясь все более неудержимым и яростным, как будто одержимый смертельно опасным стремлением проткнуть его насквозь. Удивительно, но тело Чу Ваньнина плавилось от удовольствия, словно после множества тренировок оно давно пристрастилось к такому полному обладанию и жестокости. Более того, когда Мо Жань толкался в его обмякшее тело, он двигался ему навстречу, желая усилить и углубить вторжение.

Все выглядело так, словно внутри его тела паразитировал плотоядный цветок, накормить который можно было только яростно совокупляясь с другим человеком.

Это напоминало воздействие сильнейшего в мире наркотического афродизиака, который мог разрушить личность даже самого несгибаемого человека.

Чтобы получить краткое облегчение, жертва была готова падать все ниже, пресмыкаться и хрипло молить о снисхождении.

Кто это?..

Какое любопытное зрелище... Какой странный сон... Иллюзия... или реальность... что же это?

— Чу Ваньнин, тебе ведь нравится, когда я тебя трахаю?..

Посмотри, как низко ты пал…

Расслабься немного, ты слишком тугой, зачем так сильно втягивать меня?..

Сейчас я кончу, вот-вот кончу в тебя... ах!..

Это так грязно, неразборчиво и неясно, но так похоже.

Что за дела?!

Это и правда очень похоже на звук голоса Мо Жаня, и все же не совсем то же самое.

Мо Жань никогда не говорил таким странно искаженным голосом, никогда…

Не глотал слова... Должно быть, это просто подделка…

Грязь какая!

Этот разврат совсем спутал его мысли.

Позади него задыхающийся Мо Жань все более необузданно и грубо бился о его тело. Ноги расползались, побелевшие пальцы ног из последних сил упирались в матрас, подушка и простыни были безнадежно сбиты. Пытаясь получить желанную разрядку, Мо Жань долго и яростно двигался туда-сюда, затем вздрогнул всем телом и со вздохом крепко обнял его, прижавшись еще сильнее. Сейчас со стороны они, должно быть, были похожи на двух спаривающихся животных, жаждущих долгих глубоких поцелуев сверху и влажного быстрого совокупления снизу.

— Ваньнин... Учитель…

Приближаясь к своему пику, задыхающийся Мо Жань продолжал хрипло звать его.

— Золотце…

Одной рукой придерживая Чу Ваньнина за талию, Мо Жань продолжал пощипывать и растирать его полные ягодицы. В горле пересохло, кадык ходил ходуном. Когда он почти достиг критической точки, его глаза опасно сверкнули, и он настолько обезумел, что в последнем свирепом рывке чуть не сломал Чу Ваньнина пополам, после чего сгреб его в объятия и принялся зацеловывать, покусывая мочку уха и шею.

Его грудь прижималась к горячей и влажной спине, а разум был почти полностью уничтожен. Придерживая рукой твердый как камень и отчаянно рвущийся в бой член, не в силах сдержаться, он приставил его к входу в тело Чу Ваньнина.

Заметив, каким диким и неудержимым было желание Мо Жаня, на этот раз Чу Ваньнин и правда запаниковал. Несмотря на сковавший его тело страх, он попытался остановить его:

— Ты ведь говорил, что не будешь входить, ты… подожди...

Хватая воздух, Мо Жань поцеловал его загривок и, тяжело сглотнув, наклонился, чтобы прильнуть губами к щеке Чу Ваньнина.

— Не бойся, я не буду входить, но... я очень хочу кончить сюда.

Когда влажная головка уперлась в сжавшееся колечко мышц, Мо Жаню пришлось приложить все силы, чтобы сдержать свою порочную натуру. Мысленно выругавшись, он начал яростно и нетерпеливо тереться членом между ягодицами Чу Ваньнина, доводя себя до оргазма и наконец... после последнего особенно сильного толчка, он плотно прижал член к его входу и с тихим рычанием бурно излился. Сперма потекла по внутренней стороне бедер Чу Ваньнина, пачкая постель и наполняя воздух непристойным запахом греха.

В этот момент по дрожащему телу Чу Ваньнина прошла судорога.

Быстро сообразив в чем дело, Мо Жань вытянул руку и, обхватив ладонью его член, с воодушевлением принялся помогать ему достигнуть разрядки.

Раздавленный своим позором, покрасневший Чу Ваньнин тихо пробормотал:

— Не надо… не нужно его трогать... Я ведь только что уже…

Не сводя с него сияющих счастьем и обожанием глаз, Мо Жань пробормотал:

— Да, я знаю, что до этого ты уже кончил.

В уголках глаз Чу Ваньнина выступили злые слезы. Чувствуя себя втоптанным в грязь и ужасно униженным, он гневно отрезал:

— Ты… не смей говорить это слово.

— Какое?

— …

— О! — Мо Жань удивленно приподнял брови, а потом что-то сообразив, натянуто улыбнулся. — Ладно.

Он нежно поцеловал его, но в движениях его рук не было ни капли почтения:

— Но, Учитель, я все равно хочу снова увидеть, как выглядит твой оргазм[189.4].

— Хм…

Руки этого молодого мужчины и правда оказались очень опытными и умелыми. Стоявший колом член Чу Ваньнина оказался послушной игрушкой в его ладонях, и очень скоро, достигнув нового пика возбуждения, он бурно излился второй раз. Впрочем, разве мог такой невинный человек, как Чу Ваньнин, устоять перед натиском рук, не понаслышке знающих, что такое разврат и потворствование плотским желаниям? Кроме того, в самый ответственный момент его разум затуманился, перед глазами замелькали какие-то расплывчатые тени, а в ушах зазвучали неясные голоса. Он почувствовал сонливость и давящую усталость…

— Ваньнин.

Он услышал, как за его спиной полный нежности и любви голос Мо Жаня так интимно и ласково зовет его по имени.

После того, как они смогли дать выход своей страсти, их дыхание выровнялось, и тела охватила сладкая истома. Какое-то время благодарный Мо Жань нежно гладил и целовал расслабленное тело Чу Ваньнина, а после всю ночь держал в своих объятиях, защищая и сторожа, словно бесценное сокровище.

Чу Ваньнин лежал в забытьи, прислонившись голой спиной к пышущей жаром груди Мо Жаня. Какое-то время он еще бодрствовал, зависнув между сном и явью, прежде чем закрыть глаза и крепко уснуть.