Как только желание оформилось в мысль, он в самом деле протянул руку...

Чу Ваньнин:

— …

Мо Жань с умиротворяющей улыбкой сказал:

— Я купил много конфет и сладостей для жителей деревни, но то, что было куплено специально для Учителя, и в сравнение с ними не идет. Все самое вкусное я тайком припрятал в рукаве. Ваши любимые сладости ждут вас дома и, когда вернетесь, сможете спокойно и без спешки полакомиться ими. Я не хотел, чтобы эти маленькие сорванцы, увидев те красивые лотосовые пирожные, начали попрошайничать и донимать вас.

Чу Ваньнин еще какое-то время помолчал, затем осторожно покатал во рту размягчившийся молочный леденец, и только потом поднял глаза на мужчину, стоявшего в облаке тростникового пуха под старым баньяном.

Потребовалось время, чтобы потерявший нить разговора Чу Ваньнин смог выдавить несколько слов:

— Засахаренный лотос с клейким рисом?

— Купил, — рассмеялся Мо Жань.

— Львиные головы с крабовом мясом?

— Тоже купил.

— …

Чу Ваньнин склонил голову чуть на бок. У него сложилось неприятное чувство, что за сегодняшний день его гордость слишком часто падала на землю. Поразмыслив, он решил, что пора поднять свой авторитет и стряхнуть пыль с чувства собственного достоинства, и, распрямив плечи и гордо вскинув подбородок, заявил:

— Жаль, нет «Белых Цветов Груши».

Вероятно, он полагал, что, задрав подбородок, будет выглядеть внушительно и строго, доминируя над своим учеником.

Однако этот прием мог сработать только в те времена, когда юный Мо Жань был не выше его.

Чу Ваньнин ни на секунду не усомнился в том, что и на этот раз эффект будет тем же. Он даже предположить не мог, что в этот момент Мо Жань видел лишь мягкую линию подбородка, беззащитно обнаженное адамово яблоко и длинную белую, как фарфор, шею.

В его глазах Чу Ваньнин был похож на самоуверенного кота, смело подставившего свое самое уязвимое место под волчьи клыки. Преисполненный гордыни, он искренне верил, что так сможет напугать свирепого хищника, не предполагая, что этот волчара только и думает, как бы прихватить его белое горло зубами, чтобы облизывать и посасывать, а потом вгрызться в его маленькое тельце и выпотрошить живот.

Дурак!

Мо Жаню пришлось собрать всю решимость, чтобы отвести взгляд от подбородка Чу Ваньнина. Когда он снова взглянул на него, его взгляд все еще таил в себе скрытые желания, а голос звучал низко.

Он неестественно рассмеялся и, с трудом натянув на себя личину благороднейшего из людей, ответил:

— Есть.

Чу Ваньнин не сразу понял, о чем он, и, нахмурившись, переспросил:

— Что?

— «Белые Цветы Груши».

Сохраняя невозмутимое выражение лица, Мо Жань усилием воли подавил страстное желание в своем сердце и хрипло повторил:

— Вино «Белые Цветы Груши» я тоже купил.

Чу Ваньнин:

— …

— Гуляя по рынку, я предположил, что, возможно, Учителю захочется выпить, — пояснил Мо Жань, — и, к счастью, смог купить его.

Чу Ваньнин пристально посмотрел на ученика, который всеми силами старался ему угодить, и вдруг понял, что не знает, что сказать. Все его попытки подначить и досадить, разбились об эту доброжелательность, и он осознал, что в такой ситуации совершенно бессмысленно и дальше демонстрировать холодность и безразличие.

Он медленно расслабился и, подперев спиной баньян, долгое время внимательно осматривал Мо Жаня сверху донизу, прежде чем позвал:

— Мо Жань.

— А?

— Ты очень изменился.

Стоило ему произнести эти слова, ему показалось, что глаза Мо Жаня тревожно вспыхнули, но длинные густые ресницы очень быстро скрыли от него этот странный блеск:

— Учителю нравится или нет?

— …Сносно… — ответил Чу Ваньнин.

Затем он вдруг вспомнил о чем-то, поднял руку и после некоторой заминки осторожно дотронулся пальцами до пояса Мо Жаня.

Мо Жань, вздрогнув от неожиданности, в замешательстве посмотрел на Чу Ваньнина сверху вниз.

— В книге я прочитал, что ты сражался с демоном засухи на реке Хуанхэ, — сказал Чу Ваньнин. — Он ранил тебя в это место?

— …Да.

Чу Ваньнин, который так и не решился попросить взглянуть на шрам, тихо вздохнул и похлопал Мо Жаня по плечу:

— Теперь ты достойный человек и можешь впредь именоваться образцовым наставником Мо.

— Ваш ученик не смеет.

На губах Чу Ваньнина промелькнула улыбка. Он ткнул пальцем между бровей Мо Жаня и быстро спустил его с небес на землю:

— Вот именно, целыми днями бегать где попало неподобающе одетым не похоже на образцового наставника. Идем, солнце садится, сегодня ляжем спать пораньше. Какие планы на завтрашний день?

Чуть подумав, Мо Жань ответил:

— Слышал, завтра будем отбивать рис и готовить муку для рисовых лепешек.

Чу Ваньнин кивнул и вдруг сказал:

— Не смей опять разбрасываться одеждой.

— Да, — ответил зардевшийся Мо Жань.

— Если тебе жарко, просто отдохни.

— Ладно.

Чуть подумав, Чу Ваньнин продолжил:

— У тебя всегда должен быть при себе носовой платок. Не провоцируй незамужних девушек, не путайся с ними и не давай им пустых надежд. У тебя есть платок?

— Э… нет… — Мо Жань почувствовал себя очень неловко.

— …И чем ты обычно вытираешь лицо?

— …рукавом, — Мо Жань почувствовал еще большую неловкость от собственной неотесанности.

Чу Ваньнин, похоже, тоже лишился дара речи. После продолжительной паузы он сказал:

— По возвращении я помогу тебе раскроить платок.

Глаза Мо Жаня радостно засияли:

— Для меня?

— Да.

Мо Жаня переполняло счастье:

— Это так здорово! Учитель, а когда мы его сошьем?

Чу Ваньнин слегка нахмурился:

— …Тебе придется подождать. Сначала нужно закончить все дела здесь.

— Тогда я… тоже хочу с вышитыми цветами яблони, можно?

— …Я сделаю все возможное...

Получив обещание заполучить вышитый Учителем носовой платок в обмен на пригоршню конфет, Мо Жань от радости опять не мог уснуть. Накрывшись новым лоскутным одеялом, он ворочался в постели, смакуя свалившееся на него счастье.

Последние пять лет он влачил жалкое существование, во сне и наяву страдая от кошмаров.

Это был первый раз, когда он не мог заснуть от радости.

Сердце билось так часто, что потребовалось много времени и сил, чтобы успокоить его. В итоге он не выдержал и сел на кровати, чтобы взглянуть в окно, которое смотрело прямо в окно спальни Чу Ваньнина. Он оперся о изголовье и немного приоткрыл ставни, чтобы вдохнуть сладкую свежесть ночи в удаленной от мира деревне, увидеть крошечный деревенский дворик и свет свечей в домике напротив.

Чу Ваньнин еще не спит.

Интересно, что он делает?

Может, обдумывает, что вышить на выклянченном у него носовом платке? Или лакомится принесенным ему песочным лотосовым печеньем?

Мо Жань очень долго не сводил глаз с окна напротив, где горел этот теплый желтый свет, когда же он погас, и Чу Ваньнин лег спать, не в силах расстаться с ним, он тихо и нежно прошептал:

— Учитель, сладких снов.

Но в глубине его сердца были сокрыты другие слова, которые он не мог произнести вслух, даже если никто не слышал его:

«Ваньнин. Сладких снов».

Автору есть, что сказать:

Маленькая сценка: «Чем Учитель и его ученики вытирают пот?»

Культурный человек Чу Ваньнин: носовым платком с вышитыми цветами яблони.

Дикарь Мо Вэйюй: рукавом.

Образец для подражания прекрасный Ши Мэймэй: акульими губами[139.2]. Разве красивые люди могут потеть? Даже если случится такая оказия, никто никогда не узнает об этом.

Лохопет (... ...) Сюэ Цзымин: платок позора с вышитыми иероглифами «Сюэ Мэн». Вышит лично рачительной госпожой Ван, потому что ее сын постоянно теряет вещи, а так нашедший точно будет знать, кому прислать пропажу.