Чу Ваньнин взглянул на его пустую суповую тарелку:

— Уже все съел?

— Да.

— Кажется сегодня тебе пришелся по вкусу бульон со свиными ребрышками?

— Ха-ха, ага!

Чу Ваньнин взял его чашку и сказал:

— Тогда я схожу за добавкой.

Он быстро сходил на раздачу и вернулся с большой супницей полной бульона, который оказался настолько горячим, что, тут же поставив ее на стол, Чу Ваньнин схватился обожженными пальцами за мочки ушей, чтобы сбить температуру[146.1].

Потом он опять сел за стол и сказал:

— Пей.

— Отлично! Полная тарелка!

— Не спеши, пей помедленнее, – упрекнул его Чу Ваньнин и добавил, — если мало, есть еще, у тебя же никто не отнимет.

Мо Жаня неожиданно очень тронула эта простая фраза. Взяв тарелку двумя руками, он опустил потемневший взгляд черных глаз и, издав неопределенный горловой звук, с улыбкой сказал:

— Хорошо.

Чу Ваньнин даже не догадывался, что сейчас Мо Жань переживает один из лучших мгновений в своей жизни. У него в руках была полная миска горячего наваристого бульона, и он слышал от человека рядом «если мало, есть еще, у тебя же никто не отнимет». От переизбытка чувств к глазам подступили слезы.

Все пять лет, что Чу Ваньнина не было рядом, он торопил время и каждый день изводил и винил себя.

И вот, пять лет спустя Учитель говорит ему: не спеши[146.2].

Сердце Мо Жаня болезненно сжалось. Чем сильнее он сближался с Чу Ваньнином, тем сильнее были его душевные муки. На самом деле, в круговороте жизненной рутины очень легко было не обращать внимания на мелочи, которые говорили об истинной привязанности. Но теперь, когда Мо Жань знал куда смотреть, все тайное стало явным, и он ясно видел, что Чу Ваньнин всегда был очень терпелив, мягок и добр с ним.

В прошлой жизни он опозорил и погубил такого человека.

В этой жизни за какие заслуги ему дарован шанс вновь идти по жизни рядом с этим милостивым государем?

Его сердце и душа дрожали и корчились в муках. С одной стороны, он чувствовал себя недостойным и понимал, что должен как можно быстрее покинуть Чу Ваньнина и впредь держаться от него как можно дальше. После всего, что он натворил, где его совесть? Как ему наглости хватает пользоваться покровительством Чу Ваньнина, принимать его доброе отношение и наслаждаться теплом его улыбки? Дерзкий наглец без стыда и совести!

Но, с другой стороны, разве может страдающий от жажды отказаться от воды... Прав он или нет, достойно это или нет, в этой новой жизни у него есть годы, чтобы по капле каждый день искупать совершенные им злодеяния. Ведь так тоже можно, Учитель?

…

Я пришел к тебе грешный с головы до ног и позади меня лишь горы трупов.

Умытыми в крови невинных руками в этой жизни я принял согретый твоим добрым сердцем теплый бульон.

Я готов остаток жизни провести, стоя на коленях, согласен, чтобы после смерти моя душа вернулась в чистилище, ради робкой надежды, что ты… согласишься принять из моих рук эту чашу и пригубить ее.

— Учитель.

Он даже не сразу заметил, что к ним подошел Сюэ Мэн.

Мо Жань снова почувствовал упадок душевных сил. На самом деле после смерти Чу Ваньнина он долгое время изводил себя, страдая от раскаяния и чувства вины. Со временем он так проникся этими чувствами, что начал излучать их во вне. Из-за этого окружающие не решались лезть к нему в душу и расспрашивать его. Мо Жань пытался справиться с этими негативными эмоциями и только в течение последнего года его душевное состояние несколько улучшилось.

Но иногда хватало капли, вроде неосторожно сказанного слова или воспоминания, чтобы он опять увяз в ненависти к себе.

Подняв голову, Мо Жань мрачно взглянул на Сюэ Мэна. Увидев выражение его лица, потрясенный Сюэ Мэн вздрогнул от испуга и отшатнулся.

— Эй, сукин сын, что с тобой? Чего так уставился на меня? Я тебе денег должен?

Глубоко погруженный в свои тяжелые думы Мо Жань далеко не сразу смог переключиться. С большим трудом натянув на лицо улыбку, он пробормотал:

— Переел малость. У тебя дело к Учителю? Тогда вы поговорите, а я выйду, проветрюсь.

— Куда это ты собрался! Не уходи, останься, дело-то тебя касается.

— Касается меня? Что за дело?

Сюэ Мэн напустили на себя таинственности и объявил:

— Боюсь, то, что я скажу, может расстроить тебя…

Тут уж Чу Ваньнин не выдержал:

— Ладно, Сюэ Мэн, говори прямо.

— Ой, — изначально Сюэ Мэн хотел разжечь любопытство Мо Жаня и развести его на эмоции, но услышав слова Учителя, тут же ответил, — дело в том, что только что пришло приглашение на свадьбу от Сун Цютун.

От ужаса Мо Жань переменился в лице и смертельно побледнел.

Однако его нервная дрожь не имела никакого отношения к Сун Цютун, а относилась исключительно к Сюэ Мэну... В этой жизни Мо Жань точно знал, что из себя представляет Сун Цютун, поэтому впредь он собирался всячески избегать этой подлой женщины. Судьба дала им обоим шанс начать все с чистого листа, все связи разорваны, между ними нет ничего общего.

Но Сюэ Мэн…

Почему он вдруг решил, что замужество Сун Цютун может расстроить его?

Сердце Мо Жаня сжалось от нехорошего предчувствия. Он тут же подумал о фальшивом Гоучене, что так упорно преследовал его. Натворив столько бед, этот закулисный злодей так и остался не пойманным и где-то затаился, так ни разу и не всплыв за последние годы.

Самое опасное то, что этот негодяй, скорее всего, так же,как и он, возродился, поэтому как свои пять пальцев знал прошлое Мо Жаня, все его старые грехи и слабые места!

Побледневший Мо Жань волевым усилием взял себя в руки и очень спокойно спросил Сюэ Мэна:

— Как это связано со мной?

— А ты сам не знаешь? — удивленно переспросил Сюэ Мэн. — Сегодня человек из духовной школы Жуфэн принес приглашение на свадьбу. Эта Сун Цютун прислала доверенного человека, специально чтобы пригласить тебя. Если ты с ней никак не связан, то зачем она пишет тебе? Мо Жань, не принимай близко к сердцу мой вопрос, но когда это ты успел привлечь ее внимание?

— … — Мо Жань был совсем сбит с толку. Мрачные мысли и подозрения, как острые занозы, глубоко вошли ему под кожу. Потребовалось время, чтобы он собрался с мыслями и спросил:

— Она написала лично мне? Может, это какая-то ошибка…

— Нет никакой ошибки.

С этими словами Сюэ Мэн нащупал за пазухой конверт и бросил его на стол перед Мо Жанем.

— Тут черным по белому написано: «передать господину бессмертному Мо лично в руки с поклоном от Сун Цютун». Какая тут может быть ошибка?

Мо Жань мельком взглянул на конверт. Сердце стучало как барабан, переполненная версиями голова грозила лопнуть.

Без сомнения это был почерк Сун Цютун. Неужели только потому, что они случайно встретились в этой жизни, она решили пригласить его на такое важное событие, как собственная свадьба?

Сюэ Мэн стоял перед ним, скрестив руки на груди. От его былого воодушевления почти ничего не осталось:

— Ты вскроешь конверт в одиночестве или вместе с нами посмотришь что там?

— …

Покосившись на Чу Ваньнина, Мо Жань понял, что тот тоже выжидательно смотрит него, чуть нахмурив свои прямые брови.

— Откроешь? — Сюэ Цзымин становился все более раздраженным. Он всегда выступал против беспорядочных связей между мужчинами и женщинами, поэтому сейчас так агрессивно реагировал на свидетельство его «развратного» поведения.

Обстоятельства складывались так, что скрывать содержимое письма было слишком чревато, но…

Мо Жань чувствовал, как дурнота накатывает на него волнами. Так ничего не ответив, похолодевшими кончиками пальцев он молча взял конверт и открыл его.

Автору есть что сказать:

Мо Жань: — Учитель, пейте бульон.

Мо Жань: — Учитель, ешьте мясо.

Мо Жань: — Учитель, попробуйте рыбу.

Мо Жань: — Учитель, съешьте десерт.

Мо Жань: — Учитель, выпейте вина.

Четвертый Призрачный Князь: — Знаете в чем разница между главным героем и героем второго плана? Если я ем, то толстею, а он не потолстеет, сколько бы не съел!

Мо Жань: — Нет, ты толстый потому что рыжий кот[146.3], и это не имеет никакого отношения к тому, какая у тебя роль.

Сюэ Мэн: — Вдобавок, Четвертый Жирдяй, ты вообще-то не герой второго плана, а простой статист из массовки[146.4]…

Чаще всего такой костюм «без деталей» используется для ролей как императорских слуг или участников массовых сцен, поэтому стал именем нарицательным для всех статистов из массовки.