Глава 6.

Суть вопроса - шестнадцать. Реальный доход на душу населения в наши дни превышает аналогичный показатель 1700 или 1800 годов, скажем, в Великобритании и других странах, переживших современный экономический рост, по крайней мере, в шестнадцать раз. Вы, среднестатистический участник британской экономики, за день потребляете в шестнадцать раз больше еды, одежды, жилья и образования, чем ваш предок два или три века назад. Не на шестнадцать процентов больше, а на шестнадцать, умноженных на прежний уровень жизни. Вы в американской или южнокорейской экономике, по сравнению с убогостью бывших Смитов в 1653 году или Кимов в 1953 году, живете еще лучше. А если учесть по достоинству такие новинки, как авиаперелеты, витаминные таблетки и мгновенные сообщения, то коэффициент материального улучшения поднимается еще выше, чем шестнадцать - восемнадцать, или тридцать, или гораздо выше. Ни один из предыдущих этапов обогащения среднего человека не приближается к нему - ни Китай времен династии Сун, ни Египет Нового царства, ни слава Греции, ни величие Рима.

Ни один компетентный экономист, независимо от его политики, не отрицает Великий Факт. Экономист Стивен Марглин, например, делает акцент на общинности, которая, по его мнению, была подорвана Фактом и сопутствующей ему риторикой "Только благоразумие". Будучи убежденным социалистом, он считает, что власть и стремление имели большее отношение к Факту, чем экономист свободного рынка. Однако и неомарксистский экономист, и экономист свободного рынка признают огромные масштабы обогащения как Факт. Точно так же историк экономики Грегори Кларк подчеркивает дарвиновскую борьбу за известность, которая, по его мнению, объясняет этот факт. Будучи недавно убежденным евгеником, он считает, что люди обречены быть такими, какими они родились, что истинный либерал считает этически тревожным и, во всяком случае, научно сомнительным. Однако и евгенический экономист, и истинный либеральный экономист признают, что Факт разрушил мальтузианское проклятие.

Однако многие неэкономисты или неисторики, независимо от того, левые они или правые, с подозрением относятся к инновациям и враждебно относятся к рынкам, и по-прежнему не осознают масштабов происходящего. Они, конечно, знают, что что-то произошло, и что какой-нибудь вульгарно-буржуазный апологет заявит о "прогрессе", возможно, спорном и в любом случае наносящем глубокий ущерб бедным или изящной жизни. Но неэкономисты и неисторики слева, справа и посередине слабо представляют себе, как очень, очень обогатил Факт простых бедных людей и как способствовал изящной подлинной жизни. Их беспокоит, что в неолиберальном порядке (как называет его экономический историк Ангус Мэддисон) с 1973 года по настоящее время темпы роста в тех частях мира, которые отвергали или регулировали буржуазное достоинство и свободу, упали, иногда до нуля. Они не понимают, что даже с учетом мест, которым не повезло отвергнуть либерализм, темпы роста в мире в последнее время значительно превышают показатели 1913-1950 годов, немного превышают показатели 1870-1913 годов и гигантски превышают все, что наблюдалось до 1870 года.Если спросить постоянных читателей Nation или National Review, насколько больше материальных благ приобрел средний американец ко времени президента Клинтона по сравнению с президентом Монро, то они назовут цифру... давайте, прикиньте... возможно, 200% или даже 400%, может быть, 800% - но не 1700%, как сейчас, т.е. почти восемнадцать раз, что является нижней границей для американской истории. Это можно сравнить с 1 500 процентами в Великобритании. Оба показателя поражают воображение.

Недостаточная точность оценок заслуживает внимания специалистов. Но в данном случае это не имеет значения. Британский, американский, японский или южнокорейский рост мог бы быть в восемь, десять или тридцать пять раз больше, чем в 1700 г., а не в шестнадцать или восемнадцать, и суть дела не была бы нарушена. Люди всегда производили и потребляли около 3 долл. в день. Сейчас они потребляют 30 долларов в день, если они среднестатистические жители планеты, и 137 долларов, если норвежцы. Научный факт, установленный за последние 150 лет трудами экономистов и историков экономики, состоит в том, что современный экономический рост был поразительным, беспрецедентным, не ожидаемым, самым большим сюрпризом в истории экономики. Он оправдал и перевыполнил эгалитарное видение левеллеров, философов-радикалов и Тома Пейна.

Впервые экономика работала для народа, а не для привилегированных слоев населения.

"Реальный национальный доход на душу населения" - это показатель заработка среднего человека в целом по стране, исключая только денежные поступления. Он измеряет то, что приходится на одного человека, - фунты хлеба или количество стрижек сзади и сбоку, - а не просто доллары или иены. Вот почему экономисты называют его "реальным" - слово, которое им нравится. Томас Мор не одобрял гротескное потребительство своей Англии начала XVI века, в которой "четыре или пять шерстяных плащей и столько же шелковых рубашек недостаточно для одного [очень обеспеченного] человека, а если он привередлив, то и десяти не хватит" . Однажды я помогал подруге из Нью-Джерси разбирать и перевешивать футболки, накопившиеся в ее семье. В тот день мы дошли до трехсот и перестали считать. У вашей прапрапрабабушки, напротив, было платье для церкви и платье на каждый день, может быть, пальто или хотя бы шаль, а может быть, туфли или хотя бы сабо. Летом и в теплых краях она ходила босиком и заразилась анкилостомой.

Если ваши предки жили в Финляндии, то коэффициент реального улучшения материального положения составляет скорее двадцать девять: средний финн в 1700 году был лишь на 60% лучше в материальном отношении, чем средний африканец в то время. Если вы афроамериканец, то в 1800 г. вы в сорок или даже в сто раз лучше обеспечены, чем африканцы в вашем роду. С 1800 г. средний норвежец также стал жить в сорок-пять раз лучше. В 1700 г. Нидерланды были самой буржуазной и, следовательно, самой богатой страной в мире, на 70% превосходя по уровню благосостояния на душу населения ставшую вскоре Соединенным Королевством. Таким образом, если ваши предки жили в Нидерландах, то современное повышение благосостояния составляет всего лишь примерно десять раз. Правда, измеряется он, как и все эти показатели, осторожно, без учета высоких качеств современных таблеток, жилья и отправки сообщений. Реальный голландский фактор должен быть гораздо выше - посмотрите на среднее хозяйство Яна Стина на картинах XVII века и сравните его с богатством Харлема или Хильверсума в наши дни. В Японии коэффициент с 1700 г. составляет тридцать с лишним раз.6 Латинская Америка, хотя ее "отставание" вызывает много нареканий, все же обеспечивает своих бедняков гораздо большим количеством продуктов питания и образования, чем в 1800 г. В Южной Корее осторожно измеренный коэффициент с 1953 г., когда доход на душу населения (несмотря на доступ к некоторым современным технологиям: грузовым автомобилям, электрическому освещению) был примерно таким же, как в Европе за 450 лет до этого, составляет почти восемнадцать. Южнокорейская революция уместилась в четыре декады, а не растянулась на три столетия, как в первом голландском и британском случаях.

Как и осознание в астрономии в 1920-е годы того, что большинство "туманностей" (лат. "туман, путаница, ошибка"), обнаруженных телескопами, на самом деле являются другими галактиками, несказанно далекими от нашей, так и Великий факт экономического роста, открытый историками и экономистами в 1950-е годы и разработанный с тех пор, меняет все.

И действительно, величина роста среднего благосостояния при реально существующих инновациях намного превосходит официальную и осторожную статистику. Невообразимые в 1700 или 1820 г. вещи заполонили нашу жизнь - от анестезии до кондиционирования воздуха. Новые вещи превращают коэффициенты шестнадцать, восемнадцать и даже тридцать в грубое преуменьшение. Экономист Стивен Пейсон в 1994 году, используя каталоги Sears, Roebuck, подсчитал, что способность товаров приносить удовлетворение человеку резко возросла за исследуемые им годы - с 1928 по 1993. Он сравнил цены на "репрезентативные товары" в разные годы, причем "товары" определялись с точки зрения способностей человека использовать их и с точки зрения физических законов, сдерживающих их развитие. Улучшение возможностей человека по визуализации сцены в видеокамере Panasonic PV-22 с 8-кратным зумом в 1993 году по сравнению с камерой Brownie в 1928 году ограничено законами оптики, человеческого глаза и человеческого воображения. Разница в ценах в каталогах позволяет судить о том, какую ценность придают потребители таким товарам. Вполне обычные товары резко улучшились за этот период - по данным Пейсона, качество мужской обуви улучшалось на 2,7% в год, диванов и кресел для влюбленных - на 2,1%, газовых плит - на 2,8%, что означает более чем двукратное повышение качества каждые тридцать лет или около того. Но товары, в которых произошла смена парадигмы, улучшились гораздо больше: поразительные 7,46% в год для устройств охлаждения человека - электрические вентиляторы в 1928 году против воздушных кондиционеров в 1993 году - что в восемьдесят восемь раз улучшило качество обслуживания (наибольшее изменение произошло в 1953-1958 годах, во время перехода к воздушному кондиционированию), и еще более поразительные 9.25 процентов в год для визуализирующих устройств, Brownie против Panasonic, сконцентрированных в 1969 и 1973 гг.7 Официозный способ, при котором цены 1928 г. приравниваются к ценам товаров 1993 г., не позволяет отразить такие улучшения, которые обнаружил Пейсон.