Глава 43

Аргументация может быть кратко изложена в виде схемы. Принимайте или не принимайте ее в соответствии с вашими интеллектуальными предпочтениями. На схеме наглядно представлены некоторые положения. (В свою очередь, они могут быть переведены в набор уравнений с временными подстрочными знаками, дифференциальными условиями и т.д.). К такой формальной экономической модели я приступлю через некоторое время. Но стрелочная диаграмма более доступна и не требует от нас, как это делает обычная функциональная математика, говорить только об одном виде причин - о причинности бильярдного шара Юма)1.

Чтобы избежать безнадежно запутанной массы причинной спагетти, можно как бы вычесть два вида предполагаемых причинных факторов (нитей спагетти), которые не внесли или внесли незначительный вклад в Великий Факт. Представьте себе самую полную диаграмму спагетти, в которую включены все основные события Европы с 1500 г. по настоящее время, даже если они не внесли практически никакого вклада в объяснение Великого факта - например, иностранная торговля, которая столетиями ранее процветала в Индийском океане, или европейский империализм, в основном обеспечивавший занятость дрессировщиков и раскрашивавший карты мира в красный цвет. Поэтому опустим те спагетти, которые не имели значения в качестве исторических причин великого экономического роста.

Один из видов, правда, имеет значение, но не в Европе, а в Азии. Это фоновые условия, такие как рост городов или прочные права собственности. Многие главы выше были посвящены тому, чтобы показать, что такие факторы не очень хорошо подходят для объяснения современного мира, поскольку они присутствовали и в Китае, и в Индии, и в арабских, а затем османских землях, и даже в некоторых африканских и новосветских королевствах, иногда гораздо раньше или в большей степени, чем в северо-западной Европе. Другой вид опущенных спагетти - это инциденты, то есть действительные или предполагаемые события.

Если вы хотите доказать, что, скажем, внешняя торговля имела большое значение, а не была просто "фоновым условием", характерным для большей части мира, вы должны провести экономическую экспертизу, чтобы определить, какие доказательства, по вашему мнению, будут иметь значение. Вы не можете просто сказать: "Все неэкономические историки, которые согласны со мной в политическом плане, считают, что империализм или торговля были важны".

Вопрос научный, а не политический (хотя ответ на него, безусловно, имеет политические последствия). Да и не в том дело, чтобы после легкого исторического чтения, которое "соотносится" с историей, предложить модель накопления образования или "Черной смерти" (замечу коллегам-экономистам). Это такая же шестидюймовая преграда, как и статистическая "значимость". Существует буквально несметное количество моделей, которые примерно "предсказывают" (точнее, постпредствуют) ход европейской истории в том или ином ракурсе. Аргументация должна выдерживать противостояние со всеми фактами, количественными и качественными. Он должен иметь вполне человеческий, научный смысл.

Молодого и условно подготовленного экономиста эта модель несколько озадачит, поскольку он решит, что только модель с ограниченной максимизацией является "моделью". Он философски заблуждается, и это недостаток его образования, что он не знает, что это так.

Но суть дела (повторю для своих коллег-экономистов) заключается в том, что модель Max U, как бы я ни любил эту самуэльсоно-беккеровскую идею, написал множество книг и десятки статей в ее поддержку, не может объяснить реальные инновации. В этом, в конце концов, и состоит главная мысль - рутинная максимизация, например, за счет расширения внешней торговли или инвестиций в рутинные проекты по осушению болот или рытью каналов, не объясняет современный мир. То, что объясняет его, как сказали бы австрийские экономисты, - это открытие. И, как верно утверждают они (например, Кирцнер), настоящее открытие, "макроизобретение" Мокира, никогда не является результатом ме-тодических инвестиций, а всегда случайность в подготовленном уме и в открытой беседе. Если речь идет о настоящем открытии, в отличие от рутинной разведки, скажем, нефти, то нет никаких ограничений, которым нужно подчиняться. Что касается нефти, то поразительным макрооткрытием стало то, что ее можно добывать в больших количествах из земли и затем использовать для производства керосина, а затем и бензина. В отличие от этого, вложение оптимальной суммы в бурение на дополнительную нефть после открытия этой идеи - это проект рационального поиска. Разница (я снова обращаюсь к экономистам) такая же, как между рыцарским риском (который можно просчитать, а значит, часто застраховать и, следовательно, частично избежать Max U) и неопределенность (которой нет). Никто бы не поставил на Европу в 1500 году, или на Англию в 1600 году, или на коэффициент шестнадцать в 1800 году. Это было неопределенно - как бы "поразительно".

Но я могу немного удовлетворить жажду моих коллег-экономистов получить что-то более близкое к тому, что они считают "моделью". Функция для национального продукта может быть такой:

Q = I(D, B, R) ⋅ F(K, sL)

в которой I - инновационная функция, зависящая от D - достоинства, которым наделяются новаторы, B - либерти новаторов (буква L означает "ла-бор") и R - рента или доход от инноваций. Функция инноваций умножает обычную неоклассическую производственную функцию F, зависящую от обычного физического капитала и земли, K, и от сырого труда, L, умноженного на коэффициент образования и квалификации, s.

Разумеется, в этом способе изложения нет ничего глубоко математического. Математика" - это всего лишь метафорический язык, понятный экономистам, который позволяет мне без лишней путаницы обсуждать с ними экономические и социальные идеи. Причина выделения функции I(.) заключается в том, чтобы подчеркнуть, как я это уже делал, что эколого-номический рост зависит в основном от шумпетерианских/австрийских инноваций, а не от классического/марксистского/самуэльсоновского накопления, как до сих пор считают некоторые экономисты и историки. Когда-то экономисты считали, что рост зависит от физического капитала (здесь K), а теперь некоторые полагают, что он зависит от различных версий человеческого капитала (sL). Помимо доказательств против такого капитального фундаментализма экономистов, которые я уже приводил из истории, экономист Питер Хоуитт сообщил о недавно опубликованных в литературе современных межстрановых сопоставлениях, в которых делается вывод, что "более 60% межстрановых колебаний ВВП на одного работника объясняется производительностью, а не накоплением физического и человеческого капитала", и более 90% темпов его роста2. "Таким образом, - утверждает он, - почти все, что можно объяснить с помощью теории, лежит в остатке Солоу" - термин А в классической работе Солоу 1957 г., здесь - функция I(.). "Это часть доказательств, - продолжает Хауитт, - которые склоняют меня к теории роста на основе инноваций". Этот вывод представляется вполне разумным. Оно было предвосхищено Смитом, чья "Теория нравственных чувств" (1759 г.)

[Смит считал, что очевидная и простая система естественной свободы (B, но связанная с D) была необходима и достаточна для того (скромного) роста, который он себе представлял.

Даже при таком расплывчатом описании, как неконкретная функциональная форма Q = I(.) ⋅ F(.), можно выделить некоторые качественные моменты, хотя без фактического подтверждения наши знания скудны и неудовлетворительны. В функции инноваций I(.) член R - это то, что экономисты называют рентой, а все остальные - проктом. Отчасти он представляет собой рутинный стимул к инновациям - сбор 100-долларовых купюр. Рутинный или нет, он имеет два аспекта, в зависимости от того, когда вы его рассматриваете - до или после инноваций, "ex ante" или "ex post", как говорят экономисты после Гуннара Мюрдаля, "от начала" или "от конца", т.е. с точки зрения начала или с точки зрения конца. Я говорю, что R - это иногда "рутина" (полезная мнемоника для запоминания контраста с неэкономическими и нерутинными переменными для Dignity и liBerty). Но в той мере, в какой она зависит от бдительности и способности формировать образ будущего, она явно не является рутинной. Ex ante - это именно "возможная жизнь, которую они представляют себе для себя и своих детей" в формулировке Роберта Лукаса, выраженная в деньгах (то есть выраженная в профанных терминах, без упоминания священных вещей, животных духов, таких как духовная ценность заботы о своих детях - что является ограничением для мышления экономиста). Такой R, рассматриваемый ex ante, - это отчасти обычная выгода, витающая перед глазами предпринимателя из Мадраса, представляющего, как он может стать очень богатым, если внедрит кондиционер в стандарте Атланты. Но в формулировке Израэля Кирцнера это и совсем не рутинная выгода, например, то, что, по мнению Джона Эриксона, можно получить от внедрения винтовых движителей на кораблях. Какие инновации можно себе представить, зависит от того, какие новые устройства или институты будут использоваться. Иногда говорят, что нововведения зависят от относительных цен на факторы производства, но мы уже видели слабость такого аргумента. С другой стороны, когда паровые машины с отдельными конденсаторами получили широкое распространение, многим пришло в голову, что их можно сделать более компактными при той же мощности при высоких давлениях. Это понял и сам Уатт, но не захотел реализовать, опасаясь, что такие двигатели будут подвержены страшным взрывам. Так и произошло, например, на железных дорогах и пароходах.