Предисловие

Я утверждаю, что именно изменение общепринятого мнения о рынках и инновациях привело к промышленной революции, а затем и к возникновению современного мира. Это изменение произошло в XVII-XVIII веках в северо-западной Европе. Более или менее внезапно голландцы и англичане, а затем американцы и французы начали говорить о среднем классе, высоком или низком, - "буржуазии", - как будто она была дигнифицирована и свободна. Результатом стал современный экономический рост.

То есть идеи, или "риторика", обогащали нас. Причиной, другими словами, был язык, это самое человеческое из наших достижений. Причиной не были в первую очередь экономические/материальные изменения - не возвышение того или иного класса, не процветание той или иной торговли, не эксплуатация той или иной группы населения. Иначе говоря, наше обогащение не было следствием только благоразумия, которым, в конце концов, обладают и крысы, и трава. Смена риторики о благоразумии и о других, специфически человеческих добродетелях, осуществляемая в коммерческом обществе, положила начало материальному и духовному прогрессу. С тех пор буржуазная риторика снижает уровень бедности во всем мире и расширяет духовные рамки человеческой жизни. В результате оказались несостоятельными старые предсказания левых о том, что рынки и инновации сделают рабочий класс несчастным, или правых о том, что материальные выгоды от индустриализации будут компенсированы моральным разложением.

Другими словами, я утверждаю, что зависимость от материализма в описании современного мира, будь то правый экономический или левый исторический материализм, является ошибочной. В двух последующих книгах будут приведены положительные аргументы в пользу риторической, или идеологической, причины значительного расширения нашего человеческого потенциала. Здесь случай негативный. Обычные и материалистические экономические гисто-рии, похоже, не работают. А вот буржуазное достоинство и свобода - могут.

Такая тема является старомодной, как политическая теория XVIII века. Или же она новомодная, такая же новая, как исследования дискурса XXI века. В любом случае она бросает вызов привычным представлениям о "капитализме". Большинство людей придерживаются представлений о происхождении современной экономики, которые, как показала историческая и экономическая наука, являются ошибочными. Например, люди считают, что империализм объясняет богатство Европы. Или считают, что рынки и жадность появились недавно. Или считают, что для "капитализма" нужен новый класс или новое самосознание своего класса (в отличие от новой риторики о том, что сделал старый класс). Или они считают, что экономические события "в конечном счете" и каждый раз должны объясняться материальными интересами. Или они считают, что именно профсоюзы и государственные протекции возвысили рабочий класс. Ни одно из этих объяснений, как я надеюсь вас убедить, не является верным. Правильное объяснение - это идеи.

Я старался написать книгу, рассчитанную на образованного читателя. Но для этого необходимо использовать выводы специалистов в области экономики и истории и вникать в некоторые детали их аргументации. Я рассказываю историю современного экономического роста, обобщая то, что, как нам казалось, мы знали с 1776 г. до наших дней о природе и причинах богатства наций - о том, как у нас появились холодильники, дипломы колледжей и тайное голосование. Книга проверяет традиционные истории на соответствие реальному положению дел, отбрасывая те истории, которые в свете последних выводов научной истории кажутся не совсем удачными. Удивительно много историй не работают. Не Маркс и его классы. Не Макс Вебер и его протестанты. Не Фернан Браудель и его капиталисты в стиле "Ма". Ни Дугласа Норта и его институтов. Не математические теории эндогенного роста и накопления капитала. Ни левые теории борьбы рабочего класса, ни правые теории духовного упадка.

И все же вывод, в конечном счете, положительный. По словам политолога Джона Мюллера, капитализм - или, как я предпочитаю его называть, "инновации" - подобен продуктовому магазину Ральфа в самодовольном миннесотском городке Гаррисона Кейлора "Озеро Вобегон": "довольно хорошо". В конце концов, что-то, что довольно хорошо, это довольно хорошо. Не идеальное, не утопия, но, возможно, заслуживающее внимания в свете худших альтернатив, в которые так легко впасть. Инновации, опирающиеся на либеральные экономические идеи, сделали миллиарды бедных людей довольно обеспеченными, не причиняя вреда другим людям. К настоящему времени довольно хорошие инновации помогли довольно многим людям даже в Китае и Индии. Давайте оставим это.

Большой экономической историей нашего времени стала не Великая рецессия 2007-2009 годов, как бы неприятна она ни была. И важной моралью является не та, которая была сформулирована в журналах мнений в 2009 году - о том, что Великая рецессия показала, насколько гнилой является экономика, и особенно экономика свободных рынков. Неспособность предсказывать рецессии - это не то, что не так с экономикой, будь то экономика свободных рынков или нет. Такое предсказание в любом случае невозможно: если бы экономисты были настолько умны, что могли бы предсказывать повторные рецессии, они были бы богаты. Но это не так. Ни одна наука не может предсказать свою собственную футуру, а именно это и предполагает предсказание бизнес-циклов. Экономисты находятся среди молекул, которые их теория циклов должна предсказывать. В обществе, в котором молекулы наблюдают и арбитражируют, этого сделать нельзя.

Важным недостатком экономической науки, утверждаю я, является не математическая и неизбежно ошибочная теория будущих бизнес-циклов, а материалистическая и излишне ошибочная теория прошлого роста. Большая экономическая история нашего времени состоит в том, что китайцы в 1978 г., а затем индийцы в 1991 г. приняли либеральные идеи в экономике и приписали буржуазии достоинство и свободу, которые раньше отрицались. И тогда Китай и Индия взорвались экономическим ростом. Важная мораль заключается в том, что в достижении довольно хорошей жизни для основной массы человечества и шанса на полноценное человеческое существование идеи сыграли большую роль, чем обычные материальные причины. Как недавно сказал историк экономики Джоэл Мокир во вступительном предложении одной из своих ярких книг, "экономические изменения во все периоды зависят, как считает большинство экономистов, от того, во что верят люди". Большая история последних двухсот лет - это инновации после 1700 или 1800 г. в районе Северного моря, а в последнее время - в таких некогда бедных местах, как Тайвань или Ирландия, и, что особенно заметно сейчас, в самой большой в мире тирании и самой большой в мире демократии. Она дала многим прежде бедным и невежественным людям возможность стать нашими. И вопреки обычным заявлениям экономистов, начиная с Адама Смита и Карла Маркса, самая большая экономическая история была вызвана не торговлей, не инвестициями и не эксплуатацией. Она была вызвана идеями.

Инновации, подкрепленные идеологией, обещают со временем подарить всем нам неплохую жизнь. Левые и правые склонны называть идеологию друг друга "верой". Это словоупотребление обесценивает веру - благородную добродетель, необходимую как для физики, так и для философии, и отнюдь не иррациональную. Но, возможно, правы обе стороны. Социалист сохраняет веру в государственное планирование, несмотря на доказательства того, что оно не приносит пользы бедным. Консерватор сохраняет веру в то, что то, что хорошо для военно-промышленного комплекса, хорошо для страны, несмотря на доказательства того, что это приводит к обнищанию и огрублению народа.

Я утверждаю, что истинный либерализм, который Адам Смит называл "очевидной и простой системой естественной свободы", вопреки идеологии социализма и консерватизма, имеет на своей стороне исторические свидетельства. Несмотря на элементы регулирования и корпоративизма, уродующие его (и программы социального обеспечения, доказывающие это), он довольно хорошо работает для бедных и для народа на протяжении двух столетий. Я считаю, что мы должны сохранить ее - хотя и с большим вниманием к ее этике.

В книге "Буржуазные добродетели: этика для эпохи коммерции" (2006 г.; в ней начался разговор об этике) я поблагодарил некоторых из тех, кто подтолкнул меня к размышлениям. Здесь я выражаю дополнительную благодарность за этот второй том из планируемой серии, состоящей из шести. Участники семинара по истории экономики в Северо-Западном университете в марте 2008 г. прослушали версию нескольких первых глав этой книги и дали мне много хороших советов. Участники семинара "коричневый мешок" на моем историческом факультете Иллинойского университета в Чикаго уже трижды прослушали наброски аргументов. Проект по риторике исследования (Poroi) в Университете Айовы слушал его один раз, осенью 2008 года. Части главы 11, посвященные изменению производительности труда в Британии, в конечном счете основаны на моем вкладе в "Экономическую историю Британии" под редакцией Родерика Флуда и меня самого, в первом издании 1981 года и во втором издании 1994 года.