Этот аргумент не должен шокировать вдумчивого экономиста. Все экономисты с 1870-х годов понимают, что экономика - это то, что происходит между ушами людей. Экономисты узнали об этом из различных форм неоклассической экономики Менгериана или Маршалла, из институционализма или из современного марксизма. Оценки, мнения, разговоры на улице, воображение, ожидания, надежды - вот что движет экономикой. Иными словами, не нужно быть материалистом, отрицающим силу идей, только потому, что вы экономист. Скорее наоборот. Один из ведущих авторов новой теории роста Роберт Лукас заявил, что "для того чтобы в обществе происходил рост доходов, значительная часть людей должна испытывать изменения в возможной жизни, которую они представляют для себя и своих детей".

Другими словами... экономическое развитие требует "миллиона мятежей". Формулировка Лукаса более психологична, чем предлагаемая здесь социологическая и риторическая. Но в любом случае, если верить в то, что в XVII и особенно в XVIII веке привычка говорить изменилась по разным веским и интересным причинам - некоторые из них, в свою очередь, материальные, а некоторые - риторические, - это не лишает традиционную экономику места. Она просто серьезно относится к речи в рамках экономики и общества. Она инициирует гуманистическую науку об экономике, "гуманомику", как называет ее экономист Бартон Смит. Речь, а не материальные изменения во внешней торговле или внутренних инвестициях, стала проксимальной причиной нелинейности, или (выражаясь более традиционным языком) скачка кривой производственных возможностей, воображения возможных жизней. Мы знаем это эмпирически отчасти потому, что торговля и инвестиции были древними рутинами, но новое достоинство и свобода простых людей были уникальны для той эпохи. Уникальным был и новый климат убеждения, царивший в магазинах, на улицах и в кофейнях, населенных буржуазией. В чем я и попытаюсь убедить вас, о ма-териалист-экономист.