Сначала к сломанной арбе подбегают братья, потом отец. Он кричит на Стояна:

– А вдруг они застрелили бы тебя! Глупый мальчишка! Разве догонишь конных в такой повозке? Быка чуть не уморил!

– Тебе бык важней Босильки? – Огрызается Стоян и получает подзатыльник. Потом Данило говорит:

– Надо ехать следом, расспрашивать людей – наверняка кто-то из прохожих видел, как везут украденную девушку! Но быка гнать нельзя, он и так в мыле.

Забыв о дровах, едут по дороге.

– Что будет с мамой! – Говорит Стоян. Босилька – любимица Марии, её правая рука.

Через некоторое время они встречаются с селянами, везущими сено.

– Братцы, вы ничего странного не видели по дороге? – Заговаривает Данило.

Стоян молча удивляется: «Странного? Почему отец не выражается ясно, а ходит вокруг да около?»

Сельчане удивленно качают головами и проезжают мимо.

– Поймите, парни, – говорит Данило сыновьям, – если злодеи нанесут Босильке бесчестье, а потом отпустят её, незачем всей округе знать о нашем позоре. Это лучше скрыть!

– Надо идти к кадию, в суд! – Заявляет Стоян. И снова получает подзатыльник.

– Не учи старших, мальчишка! Правды в басурманском суде не найдём, а сплетни о нашем горе разойдутся по окрестностям! – Кричит Данило.

Старшие сыновья не пытаются спорить. Они молчаливы, покорны судьбе, как отец. Только вздыхают и крестятся – молятся за сестру.

– Если бы хоть один из вас был гайдуком, то спас бы Босильку! – Восклицает Стоян.

– Ещё слово и домой будешь возвращаться пешком! – Обрывает отец.

* * *

Босилька не бывала в соседних сёлах, только в Гнилане и в монастыре Драганац, но её везли в другую сторону. Похитители переговаривались и ей показалось, что узнаёт голоса.

– Верно поступил, племянник! Вот и конец твоей печали. Украсть девушку – значит, удаль показать! – Проскрипел рядом старик.

– Спасибо за совет, дядя. – Ответил молодой голос. – Для тебя и для друзей накрою стол сегодня вечером.

– Это славно! – Откликнулся старик.

– А ночь проведёшь с красавицей! – Весело добавил ещё один похититель. Но тот, кто вёз её, зло оборвал:

– Тебе какое дело?

– Э, брат, слышал я, что ты хочешь жениться на христианке, но не поверил!

– Почему не жениться? – Подхватил скрипучий голос. – Она примет ислам и будет Санжару доброй спутницей. В Стамбуле у моих знакомых есть жёны из бывших христианок. А наша домоправительница Мерве, по рождению сербка, приняла ислам сорок лет назад.

Словно молния промелькнула в голове девушки, сразу поняла, чьи руки связывали её и тащили к коню. Санжар и его дядя Али! Ещё двое арнаутов, должно быть, их друзья. Куда её везут? В Депце. Санжар родом оттуда.

За долгую дорогу, пока она висела поперек седла, голова стала тяжёлой, болела, сознание мутилось. Только ощутила, как в тёмном дворе за высоким забором её снимают с лошади, несут. Мелькают два факела, слева и справа от чёрного провала двери, словно в адскую обитель. Светильник в сморщенной руке и старушечий голос:

– Ты и впрямь красавица! Отдохни, дай-ка сниму твои башмачки. Скоро станешь обуваться в туфли, расшитые золотом.

У Босильки не было сил отмахнуться и подняться, она погрузилась в забытьё. Сон оказался тяжёлым, с жуткими видениями, она убегала от волков в горах. Пряталась за камнями, карабкалась всё выше, а волки разыскивали, настигали. Сверху она видела родное село, там люди убирали и перекапывали осенние огороды. Но никто из них не замечал Босильку. И не было никогда близ Пасьяне гор настолько крутых и высоких. Когда она смотрела вверх, то видела, что вершины окутаны облаками. Вдруг смолкло рычание волков. Облака расступились. Босилька увидела человека, который протягивал ей руку. Кажется, это был молодой гайдук, но в чистой, не окровавленной одежде и без оружия.

– Пойдёшь со мной? – Говорит он. – Тебе выбирать.

Девушка делает шаг навстречу и просыпается.

Босилька лежала с закрытыми глазами, чувствуя усталость. Разве она больна? Откуда под окнами блеянье стада? Их овцы живут в кошаре за огородом. Или кто-то из богатых соседей гонит стадо мимо? На бойню. Почему на бойню? Тут Босилька ясно вспомнила, что случилось. Села на постели, с досадой срывая, стаскивая большое мягкое одеяло. А вокруг всё чужое: ковры, серебряный кувшин на подносе, пуховые подушки, навязчивый приторный аромат. Она знала его – так пахли благовония, дымившиеся в турецких лавках на рынке.

Босилька поискала глазами свою обувь – лёгкие кожаные опанки, но увидела вместо них туфли из малинового сафьяна, украшенные золотистыми цветочками, в середине каждого цветочка было по жемчужинке. Туфли на высоком каблуке, с загнутыми носами и без задника – в таких не суетятся по хозяйству, а лениво бродят по коврам или вымощенным дорожкам.

Девушка только в нижней рубашке, вышитой по вороту, рукавам и подолу красной ниткой. Рубашка прикрывает колени, но Босилька застыдилась открытых ног. Где её юбка? Кофта? Овчинный жилет и шерстяной платок?

В дверь стукнули, она скрипнула и на пороге показалась женщина. Босилька встала.

– Не бойся! – Лицо посетительницы утопало в замысловато накрученном красном платке, большом, с кистями. Но Босилька заметила её тусклые глаза, хищный нос. Кожа морщинистая, смуглая.

– Я не боюсь. – Спокойно ответила девушка. – Скажите, где моя одежда?

– Вот! – Старуха торжественно положила на край кровати стопку свёрнутых вещей.

– Это не моё. – Ровным голосом заметила девушка.

– Твоё, твоё, милая. Не стесняйся, посмотри.

Старуха беззубо улыбнулась, подняла на вытянутых руках длинное бордовое платье. На груди изумрудный шёлк листьев, красный шёлк роз, полураскрытых и в бутонах. По подолу кайма из таких же цветов.

– Вот кублек. – Старуха встряхнула длинный приталенный жакет с множеством пуговичек. – Вот покрывало на голову. Или хочешь платок? А туфли померила? Впору пришлись? Одевайся, будешь не хуже знатной турчанки. Так сейчас наряжаются в Стамбуле!

– Мне не нужны чужие наряды. Верните мою сербскую одежду. – Попросила Босилька.

– Зачем тебе овчина и холстина? Подумай! Посмотри, какие роскошные ткани, какие узоры. – Старуха подносила к лицу Босильки вещи, водила по ним коричневыми пальцами. На каждом пальце вспыхивали кольца и перстни. Босилька отстранила её подношения и отчеканила:

– Верните мне мою сербскую одежду!

– Твои лохмотья под кроватью! – Сдалась старуха, в её голосе прорезался гнев.

Отвоевав одежду, Босилька продолжила наступление:

– Где я нахожусь?

– Ты в гостях у доброго человека, у славного молодого человека. – Голос старухи снова стал мягким. – Он полюбил тебя всем сердцем. Так тосковал без тебя, что не удержался и забрал в свой дом. Такова судьба. Над судьбой властен только Аллах.

– Человек украл меня своей волей. А чего хочет Бог, мы ещё узнаем. – Босилька решила не давать надежды своим тюремщикам.

– Ты остра на язык. Но девушке не к лицу дерзость. Подумай о моих словах. Я ухожу, надо распорядиться о завтраке для господ. И тебе скоро принесут поесть. – Мерве с недовольным лицом оставила комнату. Босилька бросилась на колени и стала молиться, чтобы Бог освободил её из басурманских уз.

Глава пятая. В поисках правды

– Мы пойдём к наместнику. Арнауты не смеют притеснять нашу семью. Я исправно плачу налоги. Я не обидел ни одного мусульманина. Я ни одного сына не отпустил в гайдуки. – Быстро говорил Данило под звон монет, которые перекладывал из сундучка в маленький мешочек из бархата. Будет что поднести наместнику – седоусому турку. Тот слыл милостивым правителем.

– Разве овцы угодят волку? – Его жена яростно месила тесто в деревянной кадушке. Накрыла крышкой, поставила подходить.

Братья Босильки были дома с женами. Только Стоян пропадал неизвестно где. Данило думал, что сын учится стрелять из лука. Словно сможет перебить врагов стрелами, когда у них есть ружья.

К дому наместника Мария и Данило направились пешком, чтобы не показывать на глаза молодого быка, которого обычно запрягали в арбу. Едва захватчики заметят достаток, найдут, чем поживиться. У ворот сидели два арнаута и играли в кости. На просьбу Данило пропустить его к наместнику они ответили, что тот уехал в Стамбул.

– Когда он вернётся? Мне очень надо знать! – Данило протянул им две монеты.

– Не знаем. Но Хамид знает, я позову его, – сказал один солдат.

Вскоре из ворот вышел чернокожий мужчина в длинных одеждах из дорогой материи. Евнух Хамид, домоправитель наместника, знал Данилу.

– Эфенди, – Данило заискивающе улыбнулся и низко поклонился евнуху, – дай совет. Мы можем поговорить наедине?

Хамид кивнул, и они зашли во двор, где бил маленький фонтан и разгуливали три павлина, иногда издавая скрипучие крики, так не вязавшиеся с их красивым оперением.

Хамид выслушал сбивчивый рассказ Данилы и его жены.

– Украли. Это плохо. Особенно если не женится. Бывало такое. Ступайте к Амиру-ходже. Он обязан принять вас и выслушать. А поможет ли, Аллах ведает. Амир-ходжа представитель христиан в местном меджлисе, но он турок.

И снова побрели родители Босильки по улицам, а небо стали затягивать тучи, налетел холодный ветер и стал переносить по улице вороха опавших листьев.

– Ночью будут заморозки. – Произнёс Данило. – Надо занести новорождённых ягнят из овчарни в сени, там теплей.

– Ягнят мы сбережём, а вот дочь... – Глаза Марии налились слезами, но она быстро вытерла их уголком платка.

Дом Амира-ходжи никто не охранял. Местные жители считали его своей надеждой и вряд ли кто покусился бы на его имение. Человек преклонного возраста, благочестивый, он умел говорить сочувственно, успокаивал, давал надежду, за одно это его считали другом многие. Нельзя сказать, что Амир-ходжи не брал приношений, но говорили, что не меньше жертвует на мечеть.

Данило постучал в ворота и Амир-ходжи сам открыл их. Шустрый старичок с жидкой, но длинной белой бородой, кутался в халат из дорогой плотной ткани.