Глава 15

Марси тонула в кровавой воде, и она даже не переживала. Она боролась с потоком, тянущим ее вниз, всеми силами, барахталась и кричала, тянулась к дракону, чей силуэт едва видела в огненном сиянии над ней. Она все еще тянулась к нему, когда огонь пропал, и она вырвалась из лужи ледяной воды в обломках основания Башни Алгонквин.

Она тут же попыталась нырнуть, крича Джулиусу, что вернется, и ему лучше не быть мертвым к тому времени. Она бросилась в мелководье, но холодная ладонь сжала ее запястье.

— Хватит, смертная.

Марси вскинула голову, Алгонквин стояла над ней. Ее водное тело снова было ясным, как голубая вода ее озера, без следа драгоценной крови, через которую она доставила их сюда.

— Верни меня! — потребовала Марси, схватив духа обеими руками. — Я должна спасти Джулиуса!

— Ты не можешь, — Алгонквин вытекла из хватки Марси. — Он мертв, — ее голос задрожал. — Дракон умер ради меня.

Она говорила удивленно, но Марси не хотела ее слышать. Хозяйка Озер ошибалась. Джулиус не мог умереть. Она только его вернула. Это было несправедливо.

Марси.

Она выгнала голос призрак из своей головы, упала на колени в грязь рядом с лужей, оставшейся от озера Сен-Клер. Она не хотела никого слышать. Ей было плевать, умрет ли она. Она хотела Джулиуса. Она хотела вернуться к нему и…

Марси!

— Смертная! — крикнула Алгонквин в то же время, утащила Марси в воду, и через миг с неба упало щупальце, чтобы поглотить лужу, откуда они выбрались. Они всплыли через пару мгновений, появились в луже еще меньше на дальнем краю озера. — Скорее! — закричала Алгонквин, Марси откашливала воду на грязь на дне озера. — Нужно шевелиться!

Но бежать было некуда. Дно озера было сухой чашей вокруг них, и тень Левиафана была над ними, щупальца постоянно двигались, а теперь повернули концы с крючками в сторону духа, сжавшегося в последнем дюйме воды.

— Алгонквин.

Казалось, говорило землетрясение. Имя дрожало в костях Марси, все ее тело болело. Алгонквин тоже дрожала, ее вода рябила, щупальца приближались, сплетались в одну массу, которая упала петлей вокруг них.

— Вернись, — прогудел Левиафан. — Живо.

Алгонквин притянула к себе грязную воду.

— Нет.

— Время бунта прошло, — сказал Безымянный Конец. — Ты сдалась. У тебя больше нет голоса. Нет больше силы, — черная петля затягивалась. — Вернись ко мне сейчас же.

— Не стану! — закричала Алгонквин, ее голос звенел, она поднялась с последнего берега. — Я уже не глупа! Победа, которую ты предложил, это скрытое поражение. Мне стыдно, что я так долго этого не видела, но я теперь исправлю эту ошибку, — она поднялась выше, собирая все, что осталось, из грязи, пока не стала синим столбом внутри черного кольца. — Я отказываюсь от тебя, Левиафан! Я забираю твое имя и твои привилегии в этом мире! Тебе уже не рады в моих водах! Уйди, пожиратель, и не возвращайся!

Она говорила слова как изгнание, но, хоть они красиво звенели в неподвижном воздухе, ничего не произошло. Была лишь тишина, а потом гул, сотрясший землю. Пожиратель Миров засмеялся.

— Уже поздно для этого. Ты была величайшим духом этой земли. Теперь ты лишь грязь на земле. Твоя вода уже моя, Алгонквин, и данным именем ты меня приняла. У тебя нет уже над этим власти, как нет власти надо мной.

Марси лежала на высохшей земле, испуганно вдохнула. Джулиус надеялся, что Алгонквин была ключом к победе, но Безымянный Конец все еще звучал как победитель. Но, хоть Левиафан смеялся над ней, Алгонквин стояла решительно, ее вода мерцала в темноте его тени.

— Тут ты ошибаешься, — торжественно сказала она. — У тебя вся сила, но, пока даже память о них существует, эти озера мои и всегда такими будут. Их вода всегда будет принадлежать мне, и теперь я уже не скована тобой, так что могу отозвать свою воду.

Мир загудел, когда она закончила, заставляя Марси подняться, а вся вода, покинувшая пустые чаши — грязь, капли с мокрых растений, кровь в гниющих телах рыбы — поднялась из укрытий на зов Хозяйки. Ручейки были тонкими, в пару капель, но вместе они стали потоком, и столб Алгонквин рос, кружащиеся края уже толкал в кольцо щупалец Левиафана.

— У тебя тут нет силы, чужак! — голос Алгонквин звенел из каждой капли. — Все, что ты сказал, было украдено у меня. Теперь ты это отдашь!

Ее крик завершился взрывом. Высоко наверху черное тело Левиафана выпучилось, миллионы галлонов воды — все содержимое Великих Озер — порвали бока и полились. Озера обрушивались тысячей оглушительных водопадов, белые каскады обрушивались на сухое дно, наполнили пустую реку. Рев был таким громким, что Марси не могла слышать свои мысли. Даже голос Призрака в ее голове был заглушен, пока вода заполняла озеро Сен-Клер, поднималась по ее телу. Но, когда голова Марси была готова пропасть под бушующей водой, твердые холодные ладони схватили ее и подняли высоко над волнами, голос Алгонквин пронзил их.

— Сейчас, Мерлин! — закричала дух, взволнованная и радостная. — Толкай!

На жуткий миг Марси не поняла, что это значило. А потом ощутила. Не только вода поднималась. Магия собиралась вокруг Алгонквин, и не только на этой стороне. Через связь с Призраком Марси ощущала волну, поднимающуюся в Море Магии. Волна росла с каждым мигом, становясь даже больше, чем озера, миллионы духов — они еще не должны были так рано проснуться — поднимались из своих сосудов, чтобы объединиться с Алгонквин, добавить свой гнев к ее, пока весь мир не закричал одним голосом:

УБИРАЙСЯ!

Это был крик Призрака и Алгонквин, Ворона и Амелии, каждого духа. Даже Марси кричала, схватила магию и толкнула, добавляя свою силу к остальным, все измерение толкнуло в унисон, борясь с хищником, пытающимся съесть его.

УБИРАЙСЯ!

Безымянный Конец взревел в небе, щупальца впивались в землю, он пытался удержаться, но без украденной воды Алгонквин, придающей ему вес, корни уже были не такими сильными. Марси толкала и толкала, направляя магию, пока ее душа не стала гореть. Она ощущала, как измерение искажалось, стены давили на трещину, куда пролез Безымянный Конец. С каждым толчком дыра становилась меньше и меньше, и Конец начал угасать, его непробиваемое тело превратилось в тень, небо пустело. С оглушительным хлопком присутствие Левиафана пропало полностью, и барьер измерения встал на место с треском, здоровый, сильный и целый, каким он всегда должен был оставаться.

Едва это закончилось, ревущая магия угасла. Волны с обеих сторон опустились, все силы вернулись в свои сосуды. Марси обмякла, ее тело погрузилось в холодную воду озера Сен-Клер, пока Призрак — снова в облике воина — поймал ее в объятия.

— Мы это сделали! — закричал дух, кружа ее, поднимая из воды, его ветер снова стал сильным. — Ты чувствуешь, Марси? Он ушел! Корни, щупальца, даже его запах пропали!

Радость ее духа затопила ее разум, пока он говорил, но Марси едва ощущала это. Все закончилось, и она смотрела на небо, где был Левиафан. Пустое небо, где был потерян тот, кто был для нее важнее всех.

Марси не могла больше туда смотреть. Она отвернулась, всхлипнув, уткнулась лицом во тьму груди Призрака, потому она не видела тонкую синюю ленту, падающую за вечерними тучами, как и большого дракона с перьями ярче райской птицы, который летел туда.

* * *

Брогомир летел быстрее, чем когда-либо в жизни. Он несся в воздухе, где был Левиафан, хлопал крыльями все сильнее, чтобы поймать тело Джулиуса, пока оно не упало на землю. Если оно рухнет, шанс на его будущее будет утерян, но если Боб сможет его поймать…

Он ускорился, сложил крылья, став дротиком, потянулся когтями, чтобы поймать тело младшего брата. Кровавые перья Джулиуса стали ломаться и превращаться в пепел, когда он коснулся их. Боб не знал, что это означало теперь, когда Амелия привязала их магию к этому измерению, но пепел был плохим знаком. Он продумал этот план быстрее всего, что когда-либо делал, без предварительной подготовки, но Джулиус всегда был везунчиком. Он надеялся, что эта удача продлится еще немного.

— Сейчас, любовь моя, — прошептал он, притягивая тело брата к своей куда большей груди, пока Джулиус не рассыпался сильнее. — Сделай это сейчас!

Я не могу.

Голубка парила перед ним, но, как в первый раз, он видел в своем разуме бесконечную тьму. Финал. Теперь, как тогда, слова в его разуме содержали вес неизбежного конца. Но в этот раз печаль в ее голосе была личной:

Боюсь, ты опоздал на пару секунд. Будущее, которого ты ищешь, теперь так маловероятно, что, боюсь, цена, о которой мы говорили, уже изменилась.

— Тогда я заплачу больше, — ответил Боб без колебаний, глядя на своего брата. — Из всех драконов, кого я использовал, он заслуживал этого меньше всего. Я сокрушил его надежды, постоянно предавал, но он не бросил меня. И я не брошу его теперь, — он сжал когти, закрыл глаза, больше перьев Джулиуса рассеялись пеплом. — Покупаем мы будущее или выстраиваем — кто-то всегда платит. Я долгое время избегал счета, но в этот раз, в самый важный раз платить буду я.

Он предложил все, открыл все будущие, которые видел, ей, но Безымянный Конец покачала головой.

Этого не хватает.

Впервые в его жизни Брогомир начал отчаиваться.

— Нет, — его голос дрожал. — Это все, что у меня есть. Этого должно хватать.

Прости, — сказала она, — но ты не можешь купить будущее, которое хочешь, тем, что ты можешь предложить, — ее глазки сверкнули. — По крайней мере, не один.

Боб удивленно вздрогнул, но Безымянный Конец сладко заворковала, потерлась головой об перья его шеи.

Ты сдержал обещание, Брогомир Хартстрайкер, — прошептала она. — Это была хорошая история. Меня хорошо наградили за риск все те годы назад. Теперь я заплачу свою порцию, чтобы помочь тебе закончить все это хорошо.

Она взлетела, ее маленькое тело парило на ветру, она зависла перед его глазами. А потом полетела, и будущие Боба стали исчезать. Они пропали друг за другом, словно невидимая рука срывала цветы. Не все, а те, что он отметил для продажи, когда думал, что был очень умным. Это все еще было много, хоть и не хватало, но, когда он стал переживать, что что-то шло не так, Боб понял, что ее будущие тоже пропадали.