ГЛАВА 45

СОРЕН

Было много вещей, насчет которых Сорен была абсолютно уверена, что никогда — никогда в жизни не увидит. Горы Таллиса. Ониксовую пустыню Артема. Мёртвые тела ходящие и разговаривающие.

Каким-то образом Финник Атлас, сидящий на крыше и потягивающий горячий шоколад из винного бокала, оказался в самом низу списка.

— Я даже не знала, что у вас здесь есть горячий шоколад, — сказала она, потягивая свой напиток — более разумно из керамической кружки, но Финн настаивал, что ему нужно поддерживать имидж, что бы это ни значило.

Они сидели, скрестив ноги, на крыше над пекарней, оба в свитерах, слушая, как приходят и уходят ночные посетители, их ноги болтались рядом с заколдованными кристаллами и фонарями в нескольких метрах над гуляками, воспользовавшимися продлёнными часами для того, что посмотреть на остатки Фестиваля Солёной воды.

Адриата и Рамзес, должно быть, проделали впечатляющую работу, превратив нападение мертвецов в разовый инцидент, если люди всё ещё так смело праздновали.

— Что за ужасное место без горячего шоколада?

Финн сверкнул ей ухмылкой, рассеянно потянув за рукав. Она плохо заштопала его и сделала всё возможное, чтобы вывести кровь, пока он всё ещё выздоравливал в лазарете, просто чтобы занять свои руки. Чтобы отвлечь себя от ужасов того дня... и отсутствия Элиаса.

Он сказал ей, что Симус заставил его бегать, пытаясь отследить любые доказательства того, кто мог стать причиной нападения, но никто не появился — он даже поговорил с никсианскими шпионами, с которыми ему удалось связаться в городе, и всё равно вернулся с пустыми руками. Но он не сказал ей, что знал об этой угрозе несколько дней, если не недель назад.

Сорен натянула рукава до кончиков пальцев и прижала к себе кружку, вдыхая тёплые шоколадные пары с закрытыми глазами.

— Это заставляет меня скучать по Никсу.

Признание повисло в воздухе, как снежинка, подхваченная ветром, ещё не готовая решить, куда она приземлится.

— Ты хочешь вернуться туда? — спросил Финн — беззаботный с виду, со спокойным любопытством в душе. — Я имею в виду... если бы тебе дали выбор, если бы у тебя был шанс... ты бы выбрала их или нас?

Она не ожидала, что он спросит об этом так прямо. Она предполагала, что это будет шутка с двойным смыслом и, возможно, даже метафора, замаскированная так хорошо, что она даже не знала, на что отвечает, пока не ответила задолго до того, как уже ответила.

— Если бы ты спросил меня перед балом... Никс, — сказала она. — Никакого соперничества.

— А теперь?

— Теперь...

Теперь всё было так перевернуто, страшно и безумно, что она едва понимала, где верх, а где низ, не говоря уже о том, к какому королевству она действительно принадлежала.

— Теперь, я думаю, мне нужно добавить что-нибудь покрепче в этот горячий шоколад, если ты собираешься задавать подобные вопросы.

Финн рассмеялся по-настоящему, фыркая, неприятно, что показалось ей более знакомым, чем любая другая его черта.

— Отлично, малышка, — сказал он. — Тогда твоя очередь. Задай мне вопрос.

Сорен постучала ногтями по своей кружке, хмуро вглядываясь в бурлящие глубины.

Было слишком много вопросов. Слишком много вещей, в которых она нуждалась или хотела знать. Поэтому она начала с того, что поставило её в тупик больше всего.

— Если тебе так нравится власть, почему ты не пытаешься стать Наследницей?

— Ну, потому что я мужчина, во-первых...

— Нет, я не это имела в виду. Ты достаточно умен, чтобы шёпотом изменить мнение всего этого королевства, держу пари, ты мог бы изменить закон за один день. Почему ты не использовал это для чего-то большего?

Финн открыл рот, затем закрыл его; затем снова открыл, затем снова закрыл. Его лоб нахмурился, и он наклонился вперёд, положив локти на колени, глядя вниз на свой город. На свой народ.

— Потому что... власть — это не власть, если кто-то должен дать её тебе. Власть — это то, на что ты претендуешь сам. Если это дано, это также может быть отнято. И чем больше людей смотрят на тебя, тем меньше тебе сойдёт с рук.

— Ха. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.

— Большинство этого не делает. Им нравится видимость, титул, фанфары... вид самих себя в короне, — Финн пожал плечами. — Я предпочитаю создавать свою собственную корону, своё собственное королевство. Никто не может забрать то, что я сделал для себя. Это принадлежит мне одному.

— Тебя не волнует, что тебе не кланяются, о Великий Король Крыши? Ты кажешься таким человеком, которому хотелось бы немного поклонения.

Финн улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

— Люди кланяются по-разному. Как и заявляют о своей власти по-разному. Джерихо делает это через внешний вид... играя роль королевы, пока мы с Каллиасом выполняем грязную работу. Каллиас делает это от всего сердца, помня имена людей, сражаясь с ними в их битвах, любя их всех, как свою семью. Я делаю это, будучи подлым лживым ублюдком, а ты... — он мгновение изучал её, прикусив губу в раздумье. — Ты претендуешь на власть благодаря своей честности. Ты заколачиваешь себя в камень и стоишь на своём. Когда ты во что-то веришь, когда ты чего-то хочешь, ты непоколебима. И в этом, знаешь ли, есть сила — быть человеком, который отказывается кланяться. Это люди, которые меняют ситуацию.

В горле у неё встал ком. Она прочистила горло.

— Так как же ты кланяешься?

— Что?

— Ты сказал, что все кланяются по-разному. Как ты кланяешься?

Финн отвел взгляд от неё, глядя в никуда — или на что-то, что мог видеть только он.

— Поделившись своим горячим шоколадом. Прибегая, когда кто-то зовёт меня. И давая кому-то честный ответ хоть раз в моей проклятой богами жизни.

Её глаза стали немного влажными, поэтому она тоже отвернулась, и они оба смотрели на город, которым он управлял с помощью марионеточных веревочек и милой улыбки. Возможно, ей и был присвоен титул Наследницы, но она знала, что лучше не думать, что это сделало её притязания на эти мощёные улицы более сильными, чем его — или любого из них. У Каллиаса были сердца людей, у Джерихо — поклонение, а у Финна — секреты и грехи.

Если бы они только на мгновение посмотрели по сторонам вместо того, чтобы смотреть прямо перед собой, они могли бы стать чем-то совершенно неудержимым.

— Следующий вопрос, — сказала она. — Если я больше ничего не вспомню, что мне нужно знать о Порт-Атласе?

Он снова рассмеялся и покачал головой.

— Я никак не смогу выбрать только один факт.

— Тогда ладно, — Сорен встала и потянулась на цыпочках, её ногам было неудобно от слишком долгого сидения. — У нас есть несколько часов до восхода солнца, верно? Покажи мне всё.

Глаза Финна заблестели. Он отправил в рот последнее пирожное и встал.

— Я покажу тебе... если ты сможешь не отставать.

И без каких-либо дальнейших объяснений или приглашений он подбежал к краю крыши и спрыгнул вниз.

* * *

На следующее утро по всему Порт-Атласу люди шептались за домашними средствами от похмелья и остатками угощений о том, как Финник и Солейл Атлас бегали по улицам от заката до рассвета, их озорной смех отражался от крыш и стен переулков. Они обсуждали это вполголоса, с надеждой в сердцах, с растущей ностальгией, когда вспоминали тот же самый звук десятилетней давности. И они возносили благодарственные молитвы Аниме за то, что принцесса возвращается к себе.

Но сейчас ещё не совсем рассвело, и холодный воздух целовал щёки Сорен, утренняя сырость тяжело оседала на её волосах и утяжеляла локоны, увлажняя кончики пальцев ног, пока она сидела, свесив ноги с края очень высокого утеса. И впервые с тех пор, как она пришла сюда, здесь царил идеальный, неприкосновенный покой.

Финн провёл ночь, показывая ей всё — свои любимые таверны, мастерскую стеклодува, библиотеку. Он даже настоял на том, чтобы сходить в ателье за более повседневными, забавными вещами, и они подбирали друг для друга нелепые наряды, пока не перестали смеяться, Финна так позабавила особенно нелепая шляпа, которую надела Сорен, что он настоял на том, чтобы купить её. И, наконец, он привёл её сюда: на приморские скалы, достаточно далеко от дворца и порта, чтобы единственными звуками были крики чаек и плеск волн о берег, солнце едва начало выглядывать из-за горизонта, проверяя, закончила ли ночь свой оборот с миром.

Финн сидел рядом с ней, и, несмотря на то, что ни один из них не спал, несмотря на его травму, он совсем не казался усталым. На самом деле, она не была уверена, что когда-либо видела его таким ярко-живым, без маски, которая притупляла его. Он сидел, приподняв одно колено, свесив другую ногу рядом с её, и смотрел на горизонт взглядом, который отражал странный покой, окутавший её, как вязаное одеяло холодной ночью.

— Раньше мы делали это постоянно, — сказал он. — С Кэлом и Джер. Мы вчетвером крали завтрак с кухни пораньше и поднимались сюда, чтобы полюбоваться восходом солнца. И как только начинало светать, мы все спускались вниз, чтобы быстро заняться серфингом, прежде чем мама с папой даже узнают, что мы встали. Но после того как ты умерла...

— Почему вы все так говорите? — потребовала Сорен, поворачиваясь к нему лицом и садясь, скрестив ноги, чтобы сохранить равновесие. — Все всегда: "мы раньше, до того, как ты умерла". Почему после этого всё прекратилось?

Финн моргнул.

— Ну... я не знаю. Наверное, это было слишком больно. Зная, чего не хватает. Джерихо несколько раз пыталась вернуть нас к этому, но мы просто... — он пожал плечами. — Без тебя всё казалось неправильным.

Слова повисли между ними, невысказанные, но понятные: всё произошло.

— Когда я потеряла своего первого боевого товарища, всё было не так, — сказала она. — Отказ от всего, что я раньше делала с ней, не облегчил боль. Мне просто показалось, что я потеряла её дважды.

Финн с любопытством посмотрел на неё.

— Например, что?