— Привет, тебе, — позвала она, как она надеялась, голосом, полным горечи. — Пришел снова схватить меня?

Элиас не поддался на её насмешку, что было совсем на него не похоже. Его щёки покраснели, глаза расширились, словно от боли, рот открывался и закрывался, как у умирающего оленя, задыхающегося при последнем вдохе, и на мгновение она испугалась, что он плохо себя чувствует, или болен, или, может быть, у него припадок.

Затем она поняла, на чём именно было сосредоточено его внимание. И самодовольный, покалывающий восторг смёл все тревоги.

Она лениво вытянула ноги, откинула голову на скрещенные руки, позволив ему в полной мере насладиться этим великолепным гидрокостюмом, который она бы вообще никогда не снимала.

— Нарисуй портрет, милый, он дольше продержится.

Взгляд её боевого товарища метнулся к её глазам и остался там — очень обдуманный шаг, догадалась она. Она прикусила язык от смеха, увидев, как дёрнулось его горло, что это выглядело болезненно.

— Простите меня, Ваше Высочество, — прохрипел он с тем атласским акцентом, который с трудом цеплялся за его никсианский голос.

Но его лоб оставался нахмуренным, а губы изогнулись в хмурой гримасе, которую он приберегал для тех случаев, когда она вела себя особенно по-язычески. Или, может быть, он просто пытался сдержать слюни.

— Я был погружен в свои мысли. Я не хотел пялиться.

— Веди себя хорошо, Солейл, — крикнул Каллиас, его голос эхом отразился от стен и воды.

Он похлопал Элиаса по больному плечу. Тот напрягся, его челюсти сжались, и внезапно Сорен совсем не захотелось дразнить его. Неужели всё уже было так плохо?

— Это Эли Дориан, как вижу, ты его помнишь. Я провожу для него небольшую экскурсию по территории дворца.

— Личная экскурсия от самого Первого Принца?

Финн выглядел ненамного счастливее Элиаса, всё это рвение исчезло теперь, когда появилась аудитория. Он откинулся на спинку своего стула, положив руки на колени, и поднял бровь, глядя на Каллиаса.

— Я не знаю, заслужили ли его услуги такой чести.

— Он справился с ситуацией, когда ты не смог, — напомнил ему Каллиас.

— Да, потому что я потерял сознание, вот уж спасибо! А в какой именно части он справился?

Сорен поморщилась, поймав взгляд Элиаса поверх плеча Каллиаса.

— В любом случае, Солейл, — сказал Каллиас, — привыкай видеть его лицо. Он будет частью смены, охраняющей твою комнату по ночам.

— Мне не нужна охрана, — огрызнулась Сорен, прежде чем поняла, что, конечно же, такая охрана была абсолютно нужна, потому что это было бы идеально.

Если они были настолько глупы, чтобы на самом деле приставить Элиаса прямо к её двери...

— Но если ты настаиваешь, то хорошо. Он здесь не для того, чтобы держать меня взаперти, не так ли?

— Вовсе нет. Он здесь, чтобы защитить тебя... и сопровождать тебя туда, куда ты захочешь пойти.

— Хм. Ладно, тогда я могу командовать им.

Она в последний раз выкрутила волосы, прежде чем позволила им упасть на плечо, и влажные концы оставили холодные линии на её коже.

— Не хочешь присоединиться к нашему уроку, офицер Дориан?

Элиас решительно смотрел поверх её головы.

— Боюсь, эта униформа не создана для того, чтобы лить на неё воду, миледи.

О, это было нечестно. То, как этот атласский акцент делал его голос не таким, как обычно, то, как он грохотал в его груди... и она определённо могла привыкнуть к тому, что он называл её миледи.

— Никто не говорил, что униформа обязательна.

— Ладно, хватит, — Финн шлепнул её по затылку своим свернутым полотенцем, уклоняясь от её попытки ударить его по рёбрам с пронзительным визгом. — Эй! Флирт с охранниками — дурной тон, ясно? Это их отвлекает. Не бери пример с Кэла, в прошлом году его застукали в кладовке с одной из девочек, и мама чуть не убила его за это.

Теперь настала очередь Сорен избегать взгляда Элиаса — они оба знали кое-что о солдатах, крадущих поцелуи в незнакомых местах, благодаря ночной игре "правда или действие" в начале их обучения. Игра, которую они с тех пор никогда не обсуждали.

Каллиас застонал.

— В последний раз говорю, этого никогда не было, и я не знаю, кто пустил этот слух...

Финн пренебрежительно махнул рукой.

— В любом случае, в него всё ещё влюблена половина гарнизона.

Каллиас покраснел.

— Нет.

— Ну, они определённо собираются, чтобы посмотреть, как ты тренируешься, не потому что думают, что они чему-то научатся.

Каллиас нахмурился.

— Я, чёрт возьми, намного лучше тебя.

— Я и не говорил, что это не так.

Финн бросил своё полотенце в сторону Сорен, и она едва успела схватить его, чтобы оно не ударило её по лицу.

— Давай, убийца. Урок на сегодня окончен. Мы начнем всё сначала завтра, если хочешь.

— Конечно. Но это должно быть вечером. Утром у меня встреча с Джерихо.

Краем глаза она увидела, как напрягся Элиас. Финн просто помахал рукой в знак согласия, на мгновение изобразив борьбу с Каллиасом, прежде чем неторопливо вышел за дверь, его свист трелями возвратился к ним в призрачной ряби.

— Я должна последовать за ним, — вздохнула Сорен. — Я не знаю, как самой вернуться в главный дворец.

— Мы проводим тебя, — сказал Каллиас. — В любом случае, это была наша последняя остановка.

И вот так Сорен снова оказалась между своим боевым товарищем и принцем, два разных вида напряжения извивались между ними, как свободные канаты. С Каллиасом это было односторонне, его незащищенная спина была слишком большим искушением, чтобы его игнорировать. С другой стороны...

Она понятия не имела, что делать с тем, что что-то туго натянулось между ней и Элиасом. Не зная, что это значило, если вообще что-то значило.

Она знала, что была красива, как и знала, что Элиас тоже так думал. По крайней мере, он несколько раз говорил ей об этом с невозмутимым видом, когда она падала поперёк кровати, раздутая и страдающая от боли из-за месячного цикла, стонала, что распухла до размеров мамонта, пока он растирал её сведённую судорогой спину, обещая, что она "самый красивый мамонт в тундре". Но это было не совсем одно и то же.

Если он и чувствовал что-то всерьёз — что-то большее, чем их любовь как боевых товарищей, что-то другое, что-то страстное — он никогда этого не говорил. И если он этого не сделал до сих пор, то, скорее всего, никогда не сделает.

Но это не помешало ей идти, слегка покачивая бёдрами в такт шагу. И это не помешало ему задержать дыхание так надолго, что ей пришлось оглянуться и убедиться, что он всё ещё жив.