Боги, он был ужасным братом. Он сидел без дела и жаловался самому себе на то, как мало Джерихо приходилось беспокоиться, в то время как она сталкивалась с вероятностью потерять центр своего мира.

— Я посмотрю, что могу сделать. Может быть, я смогу взять на себя часть этого дела. Найти какие-нибудь новые места для поисков.

Вон бросил на него взгляд.

— Да, потому что у тебя недостаточно забот с Солейл, войной и твоей предстоящей помолвкой.

Каллиас сморщил нос, его внутренности рванулись обратно от ног и прижались к груди, стягивая каждый вдох.

— Могут пройти годы, прежде чем они найдут кого-то, кто согласится заключить соглашение.

— Я сомневаюсь в этом. Ты видел себя? Есть причина, по которой все в Атласе хотя бы немного влюблены в тебя — восемь причин, — добавил Вон, указывая на живот Каллиаса. — Честно, чем они тебя кормят? Потому что нам с Финном это могло бы пригодиться.

Щёки Каллиаса вспыхнули, и он прикрыл живот руками.

— Это не моя вина, что вы двое проводите всё своё время за чтением. И не все в меня влюблены.

Вон торжественно кивнул.

— Я разговаривал с каждым гражданином лично. Результат был единодушным.

Если бы он не боялся сломать одно из рёбер Вона, Каллиас врезал бы в них локтем.

— Прекращай.

— Кто-то должен спрашивать о тебе. Может, одна из Таллисианских близнецов?

— Пожалуйста, не поднимай эту тему.

Его тоже не допускали на встречи с Таллисом, но не из-за плохого поведения, как у Финна — таллисианские принц и принцесса были настолько чертовски хорошенькими, что он не мог вымолвить ни единого связного слова. Он заикался и краснел, как идиот, пока его мать не сжалилась над ним и не придумала чрезвычайную ситуацию, вызвав его.

— Кроме того, я думаю, что у Эверина, возможно, уже есть договоренность, а Рэйни...

— Пугает тебя? — Вон ухмыльнулся.

— Она могла бы наступить мне на шею, и я бы поблагодарил её.

Тогда Вон рассмеялся по-настоящему, хлопнув Каллиаса по спине.

— Я думал, что это именно твой вкус, когда дело касается женщин?

— Вы с Финном теперь объединяетесь против меня?

— Вообще-то, с Джерихо. Она взвешивала всё это, пытаясь убедить твоих родителей выбрать королевство, с которым у нас общие границы.

Это смягчило последнюю горечь в сердце Каллиаса.

— Она слишком добра к нам.

Ухмылка Вона сменилась чем-то настолько безумно влюбленным, что Каллиас едва не скорчил лицо.

— Разве это не так?

Джерихо повезло, что она избежала участи, которая теперь нависла над головой Каллиаса. Когда она была первой принцессой, а не наследницей, шестнадцатилетней и непокорной, она встретила Вона во время обучения у лучших целителей, которых мог предложить Атлас — она потрясающе владела магией, он — одарённый молодой врач — и они быстро сблизились. Но Джерихо не разрешали никаких романтических свиданий, не тогда, когда её рука уже была обещана другому королевству.

Ей было всё равно. И в течение двух долгих лет они с Воном скрывали свои отношения, утверждая, что Вон тайно обучал её искусству исцеления без магии. Что было отчасти правдой, но только Каллиас знал правду: его сестра была влюблена, и когда ей исполнилось восемнадцать, она планировала отказаться от своего титула и сбежать с Воном, сбежать из Атласа и никогда не оглядываться назад. Они вдвоём против всего мира.

Но потом умерла Солейл — их девочка, их подопечная, будущая королева, которой они все были бы счастливы служить. И даже если бы Джерихо попыталась куда-нибудь уехать, она бы никогда не выбралась; титул наследницы безвозвратно привязывал её к Атласу.

К счастью для неё, наследники могли жениться на ком им заблагорассудится. Сам Рамзес был рыбаком до того, как стал королём. Но даже с Воном на её стороне, Джерихо так и не смогла по-настоящему выбросить эту старую мечту из своей души. Иногда Каллиас ловил её на том, что она наблюдает за торговыми кораблями, покидающими гавань, с тоскливым, страдальческим выражением на лице.

На самом деле, пока он не увидел Солейл в той долине, он был в нескольких шагах от того, чтобы подкупить Джерихо и заставить её сделать именно то, что она хотела, убедить её отвезти Вона куда-нибудь, где он смог бы найти лекарство. Пойти и пережить своё приключение.

Оставив Каллиаса следующим лучшим наследником.

Боги, даже мысль об этом заставляла его кости съёживаться, чувство вины дрожало глубоко в животе.

Он любил свою старшую сестру так же сильно, как всех своих родственников. Но Джерихо не хотела получить трон. Её не волновали ни политика, ни войны, она не мечтала о золотой диадеме в виде солнечных лучей, сидящей у неё на лбу. Она возмущалась короной с таким же рвением, с каким он жаждал её.

Дело было не в том, чтобы править. Дело было не в жадности. Всё дело было в самом доме — Атлас принадлежал ему, он был глубоко похоронен в его костях и струился по его крови. Каллиас был почти уверен, что умрёт, если его вынудят покинуть дом, оторвут и прикуют к какой-нибудь королевской особе, которой он будет нужен только для того, чтобы согревать трон.

— Я иду в воду, — резко сказал он, отстраняясь от Вона. — Ты уверен, что не хочешь пойти?

— Я мог бы присоединиться к вам через некоторое время. Я собираюсь подождать и посмотреть, вернётся ли Финн с едой первым.

Кивок — это всё, на что он был способен, это тревожное гудение пробежало по его коже, его грудь сжалась почти до боли. Даже здесь, на открытом берегу, он чувствовал, что задыхается. В ловушке.

Ему нужен океан. Ему нужна была эта безбрежность, эта нежная бесконечность с миллионом и одним путём. Каждая волна была новым путём, который он мог выбрать, и сейчас ему нужно было выбрать что-то для себя.

Пройдёт совсем немного времени, и у него больше не будет такой возможности.