Они прорвались сквозь рой гигантских жуков, которые пустились за ними в погоню, и удерживали низкую высоту, чтобы получше рассмотреть поле боя, в которое так быстро превратился павильон. В этот момент Венслов увидела ее, верхом на громадном смотровом ящере, покрытом костяной чешуей, мхом и плесневыми грибными наростами. Повелительница Голгари, горгона, собственной персоной возглавляла армию. Глаза Людмиллы сверкали из стороны в сторону, каждым взглядом превращая в статуи ни в чем не повинных горожан и разбегающихся стражников.

Если горгона вела это нападение, то это было нечто неслыханное со времен подписание Пакта Гильдий – открытый конфликт между гильдиями. Великий Рой объявил войну воджекам, и хоть она будет сражаться до конца, Венслов не была уверена в том, как воджеки – измученные месяцами переработок и подготовкой к наплыву гостей на Декамиллениум – могли надеяться на победу.

В который раз она задумалась о том, существовала ли дата истечения срока действия Пакта Гильдий. Везде, куда падал ее взгляд, порядок отступал под натиском хаоса. У Венслов было плохое чувство по поводу Конвокации и, похоже, ее предчувствие начинало сбываться. Она лишь не ожидала, что оно будет настолько точным.

Воздушно-командующая поправила свои летные очки, подала сигнал своей формации о нападении, и ринулась в самую гущу сражения.

В лаборатории стояла звенящая тишина, пока Фонн мысленно общалась с умирающим локсодоном, лежащим на лабораторной каталке. Хеллиган, седобородый лабораторный маг, стоящий напротив искореженного тела посла Селезнии и его телохранительницы, наблюдал за ледев так, словно она была удивительным подопытным образцом, что, в его случае, означало искреннее уважение.

Пушок пошевелилась и прокашлялась, от чего Фонн вздрогнула, но не отвела рук от шеи Бираказира и окровавленной, безнадежно перевязанной груди локсодона. Ее глаза были закрыты. Даже призрак Борки, парящий за спиной Коса, держал свой призрачный рот на замке, за что Кос был весьма ему благодарен.

Не считая этого вздрагивания, Фонн пребывала в этой позе уже более получаса. Кос посмотрел на Стэнслова, чьи барсучьи глаза метались от Селезнийцев к Девкарину, как будто он не мог решить, кого из них следует арестовать первым. Косу хотелось поговорить с ‘джеком и узнать, что ему удалось выяснить, но старший следователь по этому делу, из-за которого Косу пришлось снять свой нагрудный знак, не был заинтересован в разговоре с ним. Коса это не удивляло. Он догадывался, что Фаскин, скорее всего, уже поведал второму лейтенанту о том, как оценил Кос его профессиональные способности. Косу часто приходила в голову мысль о том, что ему бы стоило держать рот на замке, но мысль эта приходила всегда уже после того, как все было сказано.

Фаскин же, к его удивлению, был более открыт и общителен. Он даже сообщил Косу, что его отстранение с учетом всех сложившихся обстоятельств было отозвано. Сокол принес сообщение о нападении на Центральный форт за считанные минуты до прибытия группы Коса. Кос решил, что, учитывая все, что случилось за то короткое время, как он покинул лазарет, армия Голгари, напавшая на генштаб Лиги, вполне укладывалась в рамки общего безумия. Гораздо больше его настораживали безответные молитвы и призывы о помощи к ангелам Легиона Борос. Армия маршем приближалась к центру. По закону, каждая гильдия обязана была оказывать помощь в противостоянии ей. И, тем не менее, создавалось впечатление, что все гильдии в городе впали в транс от чар безликих, за исключением воджеков, сражавшихся за свои жизни. Если бы не срочность миссии Фонн, Кос был бы сейчас там, с ними, но что-то подсказывало ему, что локсодон мог быть ключом к распутыванию всего этого хаоса.

Фаскин подытожил по пути отчет Хеллигана. У девочки Люды была практически хрестоматийная проникающая рана. Ножевое ранение, потеря крови, относительно быстрая смерть. Святой Байул, с другой стороны, был очень тяжело ранен, но смог войти в некое подобие летаргии, или транса, или другой похожей Селезниевской штуковины, которая была похожа на смерть, но защищала его тело от дальнейших повреждений. Когда Хеллиган попытался вынуть зеленый камень, вмонтированный в центр лба локсодона, Байул заговорил, призывая Фонн, которая, по его уверениям, была вместе с воджеком по имени Агрус Кос. Стоит ли говорить, что лабораторный маг незамедлительно выслал Косу послание.

Фаскин добавил еще кое-что. От Борки и гоблина мало что осталось, и лабораторные маги провели почти целый день, отделяя останки одного от другого. Лишь незначительные фрагменты тел остались от каждого из них, но кое-что в останках Борки было необычным. Фаскин посоветовал Косу позже спросить об этом Хеллигана, что заставило призрак Борки обогнать всех, кроме Фонн на пути в лабораторию.

Спина ледев резко выпрямилась, заставив всех подскочить от неожиданности. Джерад впервые за все время пошевелился и вышел из своего угла, где он тихо стоял и наблюдал за происходящим. Он положил руку на плечо девушке, но она сбросила ее. Фонн все еще сидела на корточках между волком и умирающим локсодоном, держась за каждого из них, но ее лицо и глаза были направлены, как понял Кос, прямо к Виту Гази – словно бы она могла видеть сквозь несколько стен и несколько десятков огромных строений, стоявших между Десятым участком и центром города. Ее глаза светились какой-то зеленоватой энергией.

Никто, кроме Фонн, не шевелил и пальцем. Ее рука оторвалась от тела локсодона и переместилась на его лоб. Она положила ладонь на драгоценный камень и начала говорить голосом, совершенно не похожим на ее собственный. Он звучал мелодично, словно хор голосов, эхом разносившихся по помещению. Ничего более прекрасного Кос не слышал за все свои долгие годы жизни. Голос заполнил тесную лабораторию, словно живое существо, от стенки с выдвижными ящиками, служившими временным моргом – и все еще содержащими тело Люды – до стеклянной стены, на противоположной стороне, сквозь которую открывался вид на зал снаружи.

- Виту Гази. Конвокация. Остановите их. Это ошибка.

Рот Фонн был раскрыт и на губах образовался налет пены. Если это не закончится в ближайшее время, Кос решил, что прервет все это самостоятельно. Что бы здесь не происходило, на ледев это явно не действовало положительно.

- Они не знают. Они уже ничего не видят, - продолжал Фонн-хор. – Она не должна стать посланницей. Остановите жрицу. Защитите камень.

Как только последние слова стихли, хор растворился вместе с сиянием в глазах Фонн, и она рухнула на пол. Хеллиган подбежал к локсодону, а Кос, Джерад и Пушок едва не сбили друг друга с ног, пытаясь добраться доФонн.

Ангел подоспела к ней первой и помогла ей встать на ноги и опереться о Бираказира, который смирно сидел рядом, заботливо облизывая макушку охранницы.

- Фонн? – с волнением в голосе произнес Кос, маша рукой перед ее открытыми, остекленевшими глазами. Ледев моргнула и потрясла головой. Ее лицо было мокрым от слез, все еще тихо струящихся из глаз.

- Вы это слышали? – прошептала она, задыхаясь при каждом слове. – Вы его слышали?

- Мы слышали что-то, - сказал Кос. – Это был… это был Байул?

- Да, - с тоской в голосе сказала она. – Он так долго ждал меня… он потратил остатки сил на эти слова.

- Он мертв, - прозвучал сверху голос Хеллигана. Длинные серые рукава лабораторного мага раскачивались из стороны в сторону над изуродованной грудью локсодона, пока Хеллиган водил над телом жезлом, улавливающим малейшие признаки жизни. Он поднес камень к свету. – На этот раз, я в этом уверен.

- В прошлый раз ты тоже был уверен? – воскликнул Борка. Кос решил повторить этот хороший вопрос.

- Да, - признал лабораторный маг, - но посмотрите на него – в этом состоянии, никто бы не подумал, что он может…

- Он был жив, - сказала Фонн, захлебываясь слезами. – Он был жив и ждал меня. А я… - Она вскочила на ноги, едва не опрокинув Бираказира, и оттолкнула руку Пушка. – Я подвела его! – В ее глазах сверкнули искры гнева, и она повернулась к Хеллигану. – И Вы тоже, - сказала она, мгновенно превратив всю свою скорбь в ярость. – Он локсодон. Как Вы могли не проверить его на летаргию? Они могут спать годами!

Пушок и Кос вместе положили руки на плечи Фонн.

- Фонн, все кончено, - сказал Кос настолько мягко, на сколько смог. – Ты поняла, что сказал Байул? Что нужно остановить?

Фонн опустила плечи и подняла руки вверх, показывая, что она не собирается угрожать Хеллигану.

- Извините, - сказала она лабораторному магу. – Я не на Вас злюсь. Я тоже должна была это знать. Я должна была почувствовать. Но он так старался цепляться за жизнь, что не мог звать меня. – Она выпрямилась и повернулась к Косу. – Это был Конклав Селезнии. Они… они призывают нового члена в ряды священного собора на Конвокации. Он думает, что это… думал, что это ошибка.

- Эту часть мы поняли, - сказал Призрак Борки. – Что не так с моими останками?

- И это то, что мы должны остановить, - сказал Кос. – Но кто этот новый член? Почему она…

- Савра, - сказал Джерад. – Вот в чем ее план. Она вступает в Конклав Селезнии.

- Но как? – сказал Кос. – Она Девкарин. Без обид, но ваш народ не самый подходящий для Конклава.

Фонн раскрыла ладонь и показала камень, украшавший лоб локсодона.

- Нет. Но это может ей в этом помочь.

- Что это? – спросил Кос.

- Это простой талисман, - сказала Фонн. – Большинство членов Конклава – дриады. Но среди них есть несколько таких, как Байул. Эти талисманы, дают им возможность быть частью священной песни. Существует всего три таких талисмана, и другие два их обладателя не являются странствующими послами, каким был Святой Байул.

- Почему безликие теперь подчиняются ее приказам? – спросил Джерад.