Глава 17

Как и в прошлом году, поездка в Сан-Франциско совпадает с зимними каникулами. В ту пятницу перед каникулами, когда все первокурсники готовятся к зимнему балу, мы складываем чемоданы во дворе и оцениваем студентов, собравшихся вокруг статуи оленя.

Они все там, все до единой Гарпии. Компания. Называйте их, как хотите. Мне нравятся синонимы; я люблю оба названия.

— Конечно, они все здесь, — усмехается Крид, прислоняясь спиной к колонне с беззаботным видом привилегированного человека. Он пренебрежительно машет рукой вокруг. — Ни один третьекурсник не захочет застрять на зимнем балу, если только ты не Лиззи Уолтон и твой отец тебя не ненавидит.

— Прекрати, — рявкает Тристан, и я внимательно наблюдаю, как они обмениваются долгим сердитым взглядом. Они оба отводят взгляд, не определив победителя, и Тристан скрещивает руки на груди, глядя на Харпер. И это справедливо. Клянусь, она преследует меня по коридорам. Если я расслаблюсь хоть на секунду, мне сбреют волосы, надерут задницу или… что похуже. Потому что очевидно, что все они способны на это.

— Давайте просто будем держаться от них подальше и постараемся хорошо провести время, — говорит Зейд, бормоча что-то с сигаретой во рту, прячась за углом Второй башни и пытаясь заставить свою зажигалку работать на ветру, одновременно стараясь не попасться на глаза одному из учителей. — Господь свидетель, мои зимние каникулы будут серьёзным испытанием. Папа в турне по Европе, так что со мной будут обращаться как с грёбаным гастролёром, таскающим оборудование и отбивающимся от морщинистых старых поклонниц. Фу. Я просто хочу ёлку и чёртов фруктовый пирог.

— Ты всегда можешь присоединиться ко мне, — говорю я, и он улыбается. Хотя это не совсем счастливое выражение лица.

— Если бы я думал, что Билли, — отвечает Зейд, драматично закатывая свои зелёные глаза, — позволит мне, я бы не задумываясь принял твоё предложение.

— Меня заинтересовало твоё предложение, — произносит Виндзор, изучая меня. На нём снова пластиковая корона, и я не уверена, то ли это ирония, то ли напоминание о том, что даже в дешёвой короне он всё равно принц. На ум приходит песня Билли Айлиш: «Ты должен увидеть меня в короне».

— Если у тебя нет никаких планов с семьёй, то для тебя всегда найдётся место за нашим столом.

По крайней мере, я думаю, что это так. Папа, возможно, не был бы в восторге, если бы я привела домой Зака или кого-нибудь из Идолов, но, по крайней мере, у него нет причин ненавидеть Виндзора Йорка. Во всяком случае, пока. Надеюсь, и не будет.

— Всё в порядке, — говорит мисс Фелтон, дуя в свисток и заставляя Тристана нахмуриться. — В фургоны, пожалуйста.

— Как будто мы долбаные псы, — бормочет он, но всё равно отталкивается от стены, хватает меня за руку и тянет к одному из роскошных чёрных фургонов «Мерседес Бенс», припаркованных вокруг круглой подъездной дорожки. У них как раз достаточно места для шести учеников, по трое в каждом ряду. Один из рядов обращён назад, так что все шесть пассажиров могут смотреть друг на друга.

Миранда ворчит и пинает Крида в голень, но в итоге её отправляют в соседний фургон вместе с Лиззи, Майроном, Эндрю и несколькими случайными парнями из Плебеев, которых я не узнаю. Обычно это хорошо: если я их не узнаю, значит, они не настолько сильно надо мной издевались, чтобы я их заметила.

Поездка в Сан-Франциско — это почти та же дорога, к северу от залива Круз-Бей и по тому же прибрежному маршруту. Но я не возражаю. Когда мы отъезжаем от подготовительного кампуса академии, снежинки падают и тают в одно мгновение, я на самом деле начинаю нервничать от волнения.

Не только из-за знаменитого балета и симфонического оркестра Сан-Франциско, но и возможности провести с ребятами целых четыре дня перед долгими зимними каникулами. Раньше я никогда не возражала против каникул. На самом деле, я с нетерпением ждала этого, но в этом году… мои чувства смешанные. Я рада увидеть Чарли и спать в своей собственной постели, но мне жаль, что я не могу взять парней с собой.

Виндзор поворачивается и возится со стереосистемой, несмотря на драматический вздох мисс Фелтон, и мы останавливаемся на песне Тони Беннета (Я оставил своё сердце) «В Сан-Франциско». По крайней мере, эту песню я узнаю. Я лучше разбираюсь в старых песнях, чем в современных хитах.

— Моя мама проводит большую часть своего времени в Сан-Франциско в этом душном маленьком домике на Ноб-Хилл, — говорит Крид, задирая одно колено на сиденье и обхватывая его руками. — Работает в Кремниевой долине и пытается конкурировать со всеми женоненавистническими придурками в технологической индустрии. Самое смешное, что она намного лучше справляется с тем, что делает, чем кто-либо из них.

— А вы знали, что в Ноб-Хилле раньше были особняки, принадлежавшие всем четырём крупным железнодорожным баронам? — спрашиваю я, и Тристан улыбается. Богатство его семьи тоже было построено на железных дорогах, но Вандербильты не считаются частью «Большой четвёрки». Насколько я знаю, в Сан-Франциско нет особняков Вандербильтов. — Один из магнатов, Крокер, так разозлился на бедного владельца похоронного бюро по имени Николас Янг за то, что тот отказался продать его собственность. Остальные соседи Янга продались, так что Крокерам принадлежал весь квартал, за исключением его собственности. Назло Крокерам он построил забор высотой в три этажа, чтобы загородить Янгов от солнца.

Я выдыхаю, и Зак улыбается.

— Так чертовски сексуально, когда ты рассказываешь истории, Марни. — Я улыбаюсь ему в ответ, а затем пожимаю плечами.

— Просто пусть это послужит вам уроком: вот как я вижу сверхбогатых. Отвратительные, злобные и жадные. Крокер даже не мог понять, что у этого бедняги, у этого гробовщика, тоже были права собственности. У него было такое же право жить там, как и у железнодорожного барона. — Я откидываю несколько прядей волос с лица. Когда я буду дома, я заскочу в салон и снова подстригу волосы. Длинные волосы — это хорошо, и они такие красивые, но как только вы острижёте их и увидите, насколько проще становится ухаживать за ними, трудно захотеть вернуться назад.

— Эти старые денежные типы могут быть такими невежественными, не так ли? — спрашивает Крид, и Тристан насмехается над ним.

— Как будто твоя мать в буквальном смысле не является одной из причин, по которой стоимость недвижимости в Сан-Франциско зашкаливает и покупка дома слишком дорога для среднестатистического Плебея. — Тристан торжествующе вздёргивает подбородок, как будто он хорошо отработал, а я закатываю глаза и прикрываю лицо ладонью.

— Пожалуйста, не называйте обычных людей Плебеями в повседневном разговоре. В школе это всего лишь термин. В реальной же жизни это смущает.

— Хотя это мило, — говорит Зейд, перекрученное месиво из покрытых татуировками конечностей на сиденье рядом со мной. — Увидеть, как живёт другая сторона, понимаешь? Всё не так плохо, как я думал.

— Другой сторона? — спрашиваю я с лёгким смешком, и он пожимает плечами, выглядя вежливо огорчённым.

— Ну, знаешь, как простолюдины. Крестьяне. Э-э… — я бросаю на него взгляд, и он останавливается, лучезарно улыбаясь. — Ничего из этого?

— Как насчёт того, чтобы просто потренироваться говорить люди? — предлагаю я, и Зак улыбается так, словно думает, что у него есть преимущество перед остальными. Конечно, он ходил в школу в Лоуэр-Бэнксе, так что у него есть кое-какой уличный опыт, но он также считал приемлемым выбрать случайную девушку и поставить её на колени ради пари. Он чуть не убил меня. Это говорит мне о том, что он ничем не лучше других: по крайней мере, тогда он не считал население в целом достойным такого же уважения, как его сверстники.

— Почему ты выбрал меня? — внезапно спрашиваю я и замечаю, как Виндзор обменивается взглядом с Заком. Я заметила, что теперь они стали друзьями, даже больше, чем другие парни. Всё то время, что они провели вместе на втором курсе, пошло им на пользу.

Зак Брукс оглядывается на меня, и, похоже, ему не особенно нравится эта тема разговора.

— Мы можем вернуться к разговору о железнодорожных баронах? — шепчет он, но я просто сижу и смотрю на него. Я хочу знать правду, и чувствую, что за этим кроется нечто большее, чем случайный акт злого умысла. Когда я не отвечаю, Зак вздыхает и проводит пальцами по своим блестящим тёмным волосам. В этом году они намного длиннее, чем были в прошлом, хотя всё ещё относительно короткие. — Марни… — он бросает взгляд через плечо в сторону мисс Фелтон, но я не собираюсь вдаваться в подробности. Она, наверное, даже не понимает, о чём мы говорим. — Блять.

— Следите за языком, мистер Брукс, — говорит она, не потрудившись обернуться.

Зак закатывает глаза, глядя на неё, но затем сосредотачивает своё внимание на мне. Крид и Тристан наблюдают за ним, в их взглядах такая расчётливая острота. Зейд выглядит смущённым, а Виндзор выглядит так, словно он уже знает.

— Это было не из-за тебя самой, — отвечает Зак, глядя на меня с сожалением на лице. — Это было из-за Адама Кармайкла. Твоя мать замужем за ним, не так ли?

Краска отхлынула от моего лица, и я подалась вперёд на сиденье.

— Ты выбрал меня из-за Адама Кармайкла? — спрашиваю я, чувствуя, как на меня накатывает тошнота. Адам — тот самый парень, который позволил моей матери оставить своего маленького ребёнка на остановке у чёрта на куличках. Он подонок, настоящий подонок. А также отец сестры, которую я никогда не встречала.

— Не я, — говорит Зак с долгим вздохом. — Лиззи.

— Но почему? У Уолтонов и Кармайклов что, какая-то вражда?

— У Адама был роман с сестрой Лиззи, — объясняет Тристан таким же холодным и будничным голосом, как всегда. Это всего лишь маска, теперь я это знаю, но она чертовски хороша. — Ей тогда было всего восемнадцать, а ему… по крайней мере, за сорок. — Мой желудок сжимается от тошноты. — С тех пор Лиззи его возненавидела.