Глава 18

Мы все наряжаемся для симфонии: парни в смокингах, а девушки в длинных блестящих платьях. На мне белое платье, которое немного напоминает свадебное, я не могу жаловаться, так как украла его у Миранды. И когда я говорю украла, на самом деле я имею в виду, что она принесла кучу одежды в мою комнату в общежитии и заставила меня перемерить кучу всего, пока я не нашла что-то подходящее.

Симфония и, на следующий день, балет оказались такими же великолепными, как я и надеялась. Видеть арфиста на сцене было завораживающе, определённо, это то, что стоило заснять.

— Если бы я уже не решила, что хочу быть профессором, я бы серьёзно задумалась о том, чтобы сделать карьеру в музыке. — Я лежу на своей кровати рядом с Кридом, всё ещё одетая в длинное белое платье с разрезом до самого бедра, в то время как он ослабляет галстук и расстёгивает пиджак.

— Ты хочешь стать профессором? — спрашивает он, взглянув на меня. Мы тусуемся, пока Миранда принимает душ в соседней комнате, моя босоножка натыкается на его блестящие чёрные туфли от Баркер, когда я шевелю пальцами ног.

Улыбка появляется на моих губах, когда я смотрю в сторону Крида, встречаясь с его пристальным взглядом из-под тяжёлых век и чувствуя, как меня охватывает лёгкий трепет.

«Не думай о джакузи», — говорю я себе, но, конечно, это всё, о чём я могу думать.

— Не знаю, заметил ли ты, но я довольно хорошо учусь в школе. — Я пожимаю плечами и откидываюсь на подушки. — И мне это нравится. Если бы могла, я бы стала профессиональным студентом на всю оставшуюся жизнь.

Крид ухмыляется, а затем садится, чтобы снять пиджак и небрежно бросить его на пол. Он укладывается на бок, чтобы посмотреть на меня, приподнимаясь на локте. Его взгляд скользит по вырезу моего платья, и я неосознанно поднимаю руку, чтобы подразнить пальцами ключицу.

— Разве не для этого существует аспирантура? — спрашивает он, придвигаясь чуть ближе ко мне и протягивая длинные пальцы, чтобы спустить бретельку с моего плеча. Он наклоняется и запечатлевает тёплый поцелуй на моей уже разгорячённой коже. — Просто стань врачом, и ты всё равно будешь учиться большую часть своей жизни. — Он улыбается ленивой кошачьей улыбкой и придвигается немного ближе, кладя правую руку на левую сторону моего тела так, что частично прикрывает мою верхнюю половину.

— Мне нравится академическая среда, — отвечаю я, изо всех сил стараясь контролировать своё дыхание. Учитывая то, как Крид лежит, мой естественный инстинкт — наклониться к нему, обвить рукой его шею и поцеловать. — Я хочу поехать в Борнстед, и, если всё сложится удачно, я бы тоже хотела когда-нибудь преподавать там. Я уже начала работать над своим заявлением. — Крид поднимает брови и смотрит на меня как на сумасшедшую.

— Ты уже начала работать над этим? — недоверчиво спрашивает он, и часть его ленивой беспечности на минуту исчезает. — Неужели уже настало это время?

— Это если у тебя нет бонуса от наследства, — шучу я и, ничего не могу с собой поделать, протягиваю руку, чтобы погладить гладкую линию подбородка Крида, как это делал Тристан в библиотеке. Как только эта мысль приходит мне в голову, меня обдаёт новой волной жара, и у меня перехватывает дыхание. — И, если тебе отчаянно нужны деньги на стипендию, чтобы иметь возможность поступить туда.

Крид закрывает глаза и наклоняется ко мне, утыкаясь лицом в изгиб между моей шеей и плечом. Когда он дышит, воздух трепещет у моего пульса, лёгкий, как поцелуй бабочки.

— Моя мама говорит, что если я не улучшу свои оценки и не поступлю в колледж, то она выгонит и откажется от меня. — В его голосе звучит почти стыд, когда он признаётся мне в этом, сильнее прижимаясь ко мне носом.

— Я не думаю, что Кэтлин когда-нибудь поступила бы так с тобой, — признаю я, потому что, как бы сильно она ни была расстроена действиями Крида, она слишком сильно любит его, чтобы видеть, как он страдает.

— Ты не знаешь её так, как я. — Крид поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, наши губы безумно сближаются. Я чувствую его дыхание на своих губах, и всё, чего я хочу — это поцеловать его. Каким-то большим, злым хулиганом он не казался. Он выглядит таким мягким и ангельским в золотом свете прикроватной лампы. — Она умна и целеустремлена… — Крид слегка морщит брови. — Как и ты, я думаю. Она упорно трудилась, чтобы получить всё, что у неё есть, и она ожидает, что мы с Мирандой сделаем то же самое. Я не могу разочаровать её.

И вот она, истинная суть ситуации. Крид отчаянно хочет быть частью своей семьи, хочет он это признавать или нет. Он боится разочаровать свою мать.

— Эй. — Я нежно обхватываю ладонями его лицо и притягиваю его чуть ближе, чтобы, когда я говорю, он мог чувствовать мои слова на своих губах. — У тебя есть я в качестве наставника, — говорю я с лёгкой улыбкой, — так что на самом деле тебе не о чем беспокоиться. Я сделаю всё возможное, чтобы привести тебя в форму. Давай начнём с этого: в какой колледж ты хочешь поступить?

Крид поднимает на меня свои глаза, его взгляд переходит от ленивой, беззаботной маски, которую он носит, к глубокому горению глаз, нежных и похотливых одновременно.

— Почему тебя так сильно волнует, что со мной случится? — спрашивает он, перемещаясь так, чтобы больше не нависать надо мной. Нет, это больше похоже на то, что сейчас он лежит на мне сверху. Я чувствую его во всех нужных местах, он зажат между моих бёдер и выглядит дьявольски красивым в этом угольно-сером смокинге. — Я обращался с тобой как с абсолютным дерьмом. Так почему же? Почему? Что во мне такого, что тебе на самом деле нравится? Большинству девушек нравятся деньги, или престиж свидания с Идолом, или, может быть, они просто хотят трахнуть меня. Но это никогда не связано ни с чем другим. Кроме… — он кладёт обе ладони плашмя на кровать и приподнимается, так что смотрит прямо на меня сверху вниз. — …тебя.

— Ты яростно защищаешь свою сестру, — начинаю я, тяжело дыша, чувствуя, как моё сердце начинает бешено колотиться. У меня внезапно кружится голова, и я знаю, что, если бы я встала, у меня подогнулись бы колени. — И ты так сильно любишь своих родителей, что в твоих глазах появляется мука, когда ты говоришь о том, что разочаровываешь свою маму. — Я делаю глубокий вдох, когда Крид садится на колени и начинает ослаблять галстук томными, лёгкими движениями, наблюдая за мной с такой напряжённостью, которую я видела у него только во время драк. Но это не гневная интенсивность или насилие: это решимость. — Больше всего мне нравится, что у тебя хватает мужества признать, когда ты совершаешь ошибку. Многие люди никогда не усваивают этот урок, ни разу за всю свою жизнь.

Крид садится на корточки, продевает голубой атлас своего галстука в узел и бросает его на пол. Он протягивает руку с длинными пальцами и начинает расстёгивать свою накрахмаленную белую рубашку.

Я всё ещё не совсем уверена в том, что мы делаем, но мне это нравится. Миранда, должно быть, уже закончила принимать душ, верно? Но я ничего не слышу, а в гостиной между двумя спальнями темно и пусто. Крид слезает с кровати, подходит к двери, чтобы закрыть её, и прислоняется спиной к дереву. Он стягивает рубашку через плечи и позволяет той упасть на пол.

— Ты так и не сказал, в какой колледж хочешь поступить, — уклоняюсь я, приподнимаясь на локтях, чтобы получше его разглядеть. Совершенно очевидно, что я пытаюсь сменить тему, напряжение в воздухе настолько сильное, что его можно разрезать ножом.

Веки Крида опускаются, так что он смотрит на меня из этих ярко-синих щёлочек, похожих на осколки сапфира на гладком фарфоровом лице.

— Борнстед, — лаконично отвечает он, скидывая ботинки и стягивая носки.

Моё сердце, кажется, вот-вот разорвётся в груди, но мне удаётся сохранять спокойствие в голосе, когда я спрашиваю:

— Почему Борнстед?

Мгновение тишины, два, три. Крид подходит и садится рядом со мной на край кровати. Его взгляд настолько пристален, что мне трудно встретиться с ним взглядом.

— Потому что, — выдыхает он, наклоняясь и захватывая мою нижнюю губу зубами. Он засасывает её в рот на минуту, дразня языком и заставляя меня стонать. Он отпускает меня, прежде чем закончить фразу. — Туда отправляешься ты.

Крид возвращается на кровать, накрывая меня своим телом, устраиваясь между моих бёдер. Я обнимаю его и целую так, словно никогда не захочу отпускать.

Когда становится жарко и тяжело, мне в голову приходит одна мысль.

— Могу я задать тебе вопрос? — шепчу я ему на ухо, постанывая, когда он прокладывает дорожку поцелуев вдоль моей шеи, вероятно, оставляя засосы, которые мне придётся замазывать утром.

— Всё, что угодно.

Бедный Крид. Он вполне может пожалеть, что сказал это.

— Ты девственник? — слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю обдумать их получше, повисая в воздухе между нами, как облако, как речевой пузырь из комиксов, прикреплённый к моему большому рту.

Крид Кэбот замирает, а затем садится, глядя на меня сверху вниз, его золотистые волосы растрёпаны, а красивый рот искривлён в хмурой гримасе.

— Почему ты вообще так думаешь? — огрызается он, и я слегка съёживаюсь. Ему требуется всего минута, чтобы сообразить это, и его губы сжимаются в тонкую линию. Крид закрывает глаза и прикладывает два пальца к виску. — Ёбаная Миранда. Я никогда так сильно не хотел убить свою близняшку, как в этот момент.

— Так… это правда? — спрашиваю я, чувствуя этот странный, глупый прилив возбуждения. Но на самом деле в этом нет ничего плохого, не так ли? Просто кажется… что было бы проще, если бы мы оба были неопытны и не знали, что делаем.

— Ты и твои глупые, ослиные правила, — рычит он, поглядывая на меня так, словно не уверен, что думать или делать. — Никакой лжи, верно?

Я улыбаюсь, тронутая его внезапной неуверенностью. Это забирает всё его гладкое, отполированное совершенство и придаёт ему привлекательный маленький изъян.