Глава 8

— Все как в тот раз, когда ты уверяла, что Джейсон Олдин знал, что мы будем в его концертном автобусе, а потом нас арестовали за незаконное проникновение? (прим.: Джейсон Олдин — американский кантри-музыкант)

Почему, спустя три года, Эмили все еще пытается заставить меня чувствовать себя дерьмово из-за той истории? И почему именно сейчас? После того, как я только что сообщила ей лучшую новость в нашей жизни?

Первое, что я сказала после того, как Джейк поставил меня перед фактом, что я иду с ним на вечеринку, было: «Очуметь! Надо позвонить Эмили!» Что я и сделала. И теперь она швыряет в меня ту бомбу из прошлого вместо того, чтобы порадоваться за меня.

Наверное, просто завидует.

— Да, нас арестовали за незаконное проникновение. Но не обвинили. Вопрос с обвинением я решила, помнишь? И ты сделала селфи в концертном автобусе знаменитости. А помнишь то нижнее белье, которое я тайком стащила для тебя?

— С нас сняли обвинения, чтобы им больше не пришлось видеть твое лицо, Пенелопа. Ты ничего не решила.

— Но ты сделала селфи.

— Наши телефоны конфисковали и удалили все селфи! Это было частью сделки, чтобы снять обвинение.

— Но нижнее белье...

— Ты продала его помощнику шерифа…

— Да-да-да, за недоеденный сэндвич из «Сабвэй» и пакет черствых картофельных чипсов. Говори, что хочешь, но эта еда спасла нам жизни той ночью. Без нее мы, вероятно, откинулись бы от алкогольного отравления.

— В ту ночь я серьезно траванулась, — в ее тоне слышится горечь. — Наверное, потому, что ты отказалась делиться тем гребаным сэндвичем.

— Ты упускаешь главное, Эм. Миллиардер только что попросил меня пойти с ним на вечеринку, чтобы произвести впечатление на своего дедушку. Я живу нашей мечтой. Порадуйся за меня. И самое главное, соври моей маме и скажи ей, что ты собираешься устроить мне поездку-сюрприз в Нью-Йорк, и что мы вернемся через неделю.

— Хорошо.

— И не забудь, ты должна оставаться дома и не включать свет, чтобы, когда мама будет проезжать мимо, она не заподозрила неладное.

— Может, я просто приму горсть таблеток и просплю следующие три дня? Или вечность?

— Не драматизируй. Такие таблетки нам не по карману. И я слышала, что передозировка тайленолом очень болезненна.

Ее смех — это музыка для моих ушей.

— Ты такая дурочка.

Она до сих пор не знает, что я преуспела в своем плане отомстить за ее разбитое сердце. Решаю приберечь это до возвращения домой. Максимум похвалы и все такое.

— Мне пора. Скоро увидимся. К черту Люка Душанана.

— К черту Люка Дюшанана.

— Ты только что произнесла: Люк Дюшанан?

Вздрагиваю от голоса Джейка. Бросаю трубку, повозившись еше несколько секунд, прежде чем окончательно поставить ее на базу.

— А? Нет. Я даже не знаю такого имени. Что случилось? — лепечу я бессвязно.

Потому что лгу. И мне бы не пришлось этого делать, если бы он снова не подслушивал. И я, вероятно, смогла бы дышать, если бы он снова не стоял в дверях кабинета. Уперев руки в бока, он снова выглядит слишком красивым. Но я даже не могу говорить, не заикаясь, потому что меня снова заводит его образ. Мысли о том, каково будет объездить его лицо...

Он мне не верит. Но, к счастью, не обращает на это внимания.

— Пойдем. Альфред только что принес гардероб мисс Симс. Давай посмотрим, подойдет ли что-нибудь. — Он поворачивается и неспешно уходит. Я задерживаюсь на секунду, чтобы оценить открывающийся вид. Или минуту. Достаточно долго, чтобы он рявкнул через плечо. — Пенелопа! Кончай придуриваться!

— Кончаю! — Почти буквально.

Я иду за ним в комнату для гостей, где стоит тележка для багажа, переполненная несколькими сумками, круглыми и квадратными коробками с причудливыми лентами и множеством небольших пакетов, набитых разноцветной папиросной бумагой.

— И все это для одного вечера?

— Она должна была остаться на выходные. — Когда я бросаю на Джейка полный надежды взгляд, он качает головой. — Ты не останешься.

Засранец....

Он протягивает мне еще одну бутылку воды. Видимо, хочет, чтобы я протрезвела. Однако, волнение отрезвило меня гораздо действеннее. Вообще-то, я бы не отказалась еще намахнуть вискарика.

Джейк роется в пакетах, скидывая коробки, бумагу и пакеты на пол, а одежду бросает на кровать. Я хватаю черную шелковую ночнушку и прижимаю ее к груди. Мне подходит. Просто мой точный размер. И даже поверх полотенца она мне очень идет.

— Надень вот это. Через час у тебя назначена встреча. — Он бросает мне кремовый кашемировый свитер и джинсы. Ночнушка падает на пол, когда я пытаюсь поймать вещи.

— Назначена встреча?

— Для подготовки к сегодняшнему вечеру. Ты же не думала, что я пущу тебя туда вот в таком виде?

Я опускаю взгляд на свой наряд из полотенца и хмурюсь.

— Надеюсь, что нет.

— Правильно. Одевайся. Как соберешься, Росс будет ждать в вестибюле. — Он указывает на синий пакет, висящий на вешалке. — Здесь три разных зарядных устройства для телефона. Заряди свой сотовый и держись подальше от моего кабинета.

Мой сотовый!

Facebook!

Toy Blast! (прим.: Toy Blast — игра на телефоне)

— Кстати, кто, черт возьми, проделывает весь путь от Миссисипи без вещей, с одним лишь паспортом, кредитной картой и скомканной долларовой купюрой?

— У меня еще есть дебетовая карта.

— На твоем счету меньше пятидесяти долларов.

— Ну, это конец месяца. Мне платят с первого... стой. — Я скрещиваю руки на груди и свирепо зыркаю на него. — Откуда ты все это знаешь?

— Ты остаешься в моем доме, Пенелопа. — Он говорит это так, будто это достаточная причина.

— Но откуда ты все это знаешь?

— Я обыскал карманы одежды, которую ты так любезно разбросала по полу моей ванной. — О, боже… видел ли он… Джейк улыбается. — Да. Их я тоже видел. Я и не знал, что выпускают нижнее белье с надписью на заднице «Я твой Гекльберри».

Мне ничего не остается, кроме как стоять и моргать.

— Как я уже сказал, ты остаешься в моем доме. Больше никаких секретов. А теперь одевайся. Росс ждет.

С этими словами он поворачивается, чтобы уйти, и я остаюсь с осознанием того, что он знает обо мне все, и хотя я много знаю о своем Том Самом Парне, я абсолютно ничего не знаю о Джейке Суэггере.

— СКОТСТВО! Ага. Ну, все. С меня хватит.

Я взбираюсь на стол и обхватываю коленями голову женщины, которая последние двадцать минут так пристально разглядывала мою вагину. А также удалила первый слой кожи от моей щелочки до клитора — после того, как сняла воском все остальные волосы на моем теле. Ей повезло, что она не получила пяткой в нос.

— Мы все равно закончили. Я же говорила, что снятие последней полоски будет самым болезненным. — Александреа подмигивает мне, будто это дерьмо забавное.

Это не смешно.

Все это — не смешно.

Это хреново.

Если красота — такая боль, я бы предпочла быть волосатым бегемотом.

С того момента, как я вошла в этот высококлассный спа-центр с его безмятежной атмосферой и звучащей мелодией флейты, я была совсем не расслаблена. Глубокий массаж тканей чуть не довел меня до слез. Лицо адски горело. Мне сделали слишком длинные накладные ногти, и когда я указала на это, получила взгляд презрения. А потом меня отправили на эпиляцию воском. Я думала, что это относится только к бровям. Но ошиблась.

— Доверьтесь мне, мисс Симс. Вам понравится.

Ах, да. И все думают, что я шлюха.

— Не настолько, чтобы сделать это снова. Поверьте.

Натянув халат, следую за ней из комнаты к следующей камере пыток. Если бы здесь не были так озабочены запретом мобильной связи, я бы написала Джейку, как сильно сейчас его ненавижу. И потребовала бы, чтобы он целовал каждый покрытый шрамами дюйм моего безволосого тела до тех пор, пока мне не станет лучше.

Мне бы хотелось думать, что Джейк заказал этот сеанс восковой эпиляции для меня, потому что планирует оттрахать до бесчувствия и предпочитает, чтобы на теле его женщины не было ни единого волоска. Но перед выходом из дома он мне сообщил, что, кроме прически и макияжа, он не знает, что меня ждет. Мисс Симс сама назначала процедуры. Я просто шла вместо нее.

Мисс Симс — гребаная мазохистка.

Мы заходим в парикмахерскую, где сплошь белые стены и огромные зеркала. И, слава тебе, Господи, никакой мелодии флейты. Других клиентов в комнате нет. На самом деле, до сих пор я не видела ни одной живой души, кроме персонала. Мисс Симс арендовала весь спа-центр?

— Взгляните на это личико! — Без понятия, что это за парень с взлохмаченными волосами и ослепительной улыбкой, с важным видом приближающийся ко мне, но он мне нравится.

Его руки движутся к моему лицу. Медленно. Осторожно. Словно я некое неуловимое произведение искусства, и он боится, что одним прикосновением может мне навредить.

— Наконец-то, сложная задачка.

— Эй! — Я шлепаю его по рукам. — Не будь козлом.

Он откидывает голову назад и смеется.

— Нет, мой сладкий южный персик, это был комплимент. — Его улыбка теплая, а глаза искрятся одобрением, когда он разглядывает мои черты. — Исправлять уродство — это мое призвание. Но сделав тебя еще красивее, чем ты есть, — станет настоящим испытанием моего мастерства.

О.

Ну, раз уж он так говорит.

— Идем. Присаживайся.

Он жестом указывает на кресло, развернутое лицом к зеркалу, затем устраивает грандиозное шоу, взмахнув накидкой и накрыв ею меня.

— Меня зовут Дэвид Майкл. Джейк Суэггер — мой близкий друг. — Я приподнимаю бровь, глядя на него. Он отмахивается от моего взгляда. — К сожалению, не в сексуальном смысле. Но, это его потеря.

— Определенно, его.

— Он рассказал мне о тебе, Пенелопа Харт. — Поднимаю на него удивленный взгляд, но он изучает мои волосы. — Ты довольно умная девочка. Но я должен спросить: неужели ты хотела зайти так далеко?

Наши глаза встречаются, и я качаю головой.

— Я просто хотела сбежать от психованного мужика с собакой.

И он снова откидывает голову назад и от души хохочет. Мне нравится, как он без утайки выражает свои чувства. Его пренебрежение ко всему, что не соответствует его эмоциям — заразительно. И я ловлю себя на том, что смеюсь вместе с ним.