— Откуда вы знаете…?

— Неважно, откуда я знаю. Вы сохранили фотографию?

— Нет — она была…

— Голая?

— Нет, не совсем.

— Опишите ее.

— Она… симпатичная. Стройная. Рыжеволосая.

— Какого возраста?

— Я не знаю… около двадцати? Может быть, моложе?

— Она когда-нибудь намекала на то, где она живет?

— Она… она однажды сказала, что находится в милях от Лондона, когда…

— Когда…? — подсказал ей Страйк.

Ясмин нервно поиграла мокрым рукавом своего кардигана, затем сказала,

— Когда я сказала другим модераторам, что Джош и Эди собираются встретиться… чтобы обсудить досье.

— Вы сказали им, где они встретятся? — резко спросил Страйк.

— Нет. Папервайт спросила, и я сказал, что не скажу ей, потому что Джош никогда бы не простил мне, если бы появился какой-нибудь охотник за автографами. А она засуетилась и сказала, что не сможет прийти, даже если захочет, потому что находится за много миль от Лондона? А потом она сказала, что очевидно, где они собираются встретиться, и ушла.

— Как вы думаете, большинство фанатов Чернильно-Чёрного Сердца догадались бы, что Джош и Эди собирались встретиться на кладбище?

— Может быть? — сказала Ясмин. — Я имею в виду… это было их место, не так ли? Именно там… все это произошло.

— Вы можете вспомнить что-нибудь еще, что Папервайт говорила о своей жизни или о том, где она жила?

— Нет. Я только знаю, что все мужчины, кажется, любят ее? Но ей нравится — больше всего ей нравился Морхауз.

— Как вы думаете, сколько людей видели эту частично обнаженную фотографию?

— Все мужчины, вероятно? Вилепечора сказала мне, что она собиралась послать ее Морхаузу, но по ошибке отправила Аноми? Вилепечора, вероятно, показал всем остальным мужчинам…

— Хорошо, — сказал Страйк, делая пометку. — Теперь дайте мне адрес электронной почты Аноми.

После секундного колебания она взяла мобильный, который положила на подлокотник кресла, открыла свой электронный почтовый ящик и сказала,

— Это [email protected]. Все строчные буквы. Номер — цифры.

— Спасибо, — сказал Страйк. — Четырнадцать… как Правило 14?

Ясмин, которая была занята тем, что снова вытирала лицо рукавом, кивнула.

— Из интереса, каковы остальные тринадцать правил? — спросил Страйк.

— Их нет, — сказала она охрипшым голосом. — Есть только это правило.

— Почему же оно называется “четырнадцать”?

— Это любимое число Аноми.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Хорошо, — сказал Страйк, закрывая блокнот и доставая бумажник. — Вы мне очень помогли, Ясмин. Если вы последуете моему совету, вы свяжешься с этим человеком, — он открыл бумажник, достал карточку Райана Мерфи и протянул ей, — и расскажете ему все, что только что рассказали мне. Все. А потом я бы посоветовал навсегда исключить себя из этой игры.

— Я не могу, — сказала Ясмин, побелев.

— Почему?

— Потому что Аноми сказал — если я сделаю…

Она вдруг издала невеселый, немного истеричный смех.

— Он сказал, что расскажет полиции, что я помогала террористам? Но я полагаю… если я сама расскажу полиции… и, по крайней мере, мне не придется держать…

Ее голос прервался.

— По крайней мере, вам не придется держать…

Ясмин снова вытерла глаза, затем жалобно сказала,

— Аноми… как бы шантажирует меня?

— Чтобы сделать что?

— Чтобы… он заставлял меня быть им, в игре?

— Что вы имеете в виду? — сказал Страйк, когда его охватило ужасное подозрение.

— Он заставлял меня притворяться им? В игре, в определенное время? Он дал мне свои данные для входа в систему и сказал, когда я должна это сделать, иначе он расскажет полиции о досье?

— Как давно вы это делаете? — спросил Страйк, мысленно перебирая всех подозреваемых, которых они устранили на основании того, что они были без устройств, пока Аноми находился в игре.

— Я не знаю, — ответила Ясмин с очередным всхлипом. — С тех пор как… Это было после того, как я сказала Аноми, что встретила вашего партнера? На Комик-Коне?

— Господи Иисусе, — сказал Страйк. Стараясь не показать ярость, которая теперь поглощала его, он сказал: — Вам не показалась странной эта просьба?

— Ну, вроде того… Я спросила его, почему он хочет, чтобы я это сделала, а он просто сказал, что я должна это сделать.

— Можете ли вы вспомнить, когда именно вы “были” Аноми? Вели ли вы записи?

— Нет, — жалобно сказала Ясмин. — Это случалось много раз, я не могу вспомнить их все… Почему это важно?

— Потому что, — сказал Страйк, который больше не боялся напугать такую опасно тупую женщину, — вы помогали Аноми создавать алиби. На вашем месте я бы постарался вспомнить, выдавали ли вы себя за Аноми в ту ночь, когда Викасу Бхардваджу перерезали горло. Думаю, полиция будет весьма заинтересована в этой информации.

Он снова поднялся на ноги, так разозлившись на нее, что ушел, не сказав больше ни слова.

Когда Страйк открыл дверь, родители Ясмин с шумом пронеслись по коридору в гостиную, и последнее, что он услышал, прежде чем захлопнуть ее за собой, были их встревоженные голоса, расспрашивающие дочь, и ответный крик Ясмин.