Она смотрела на него секунду или две, глаза заплыли слезами, а затем, не совсем к удивлению детектива, вспылила.

— Я думала, вы собирались выяснить, кто такой Аноми? Это работа полиции — узнавать о Халвенинге, а не ваша! Или ыы просто пытаетесь сделать себя более известным или что-то в этом роде?

— Если вы предпочитаеите поговорить об Аноми, давайте сделаем это, — сказал Страйк. — Никогда не задумывались, что это он убил Ледвелл?

— Конечно, нет! — сказала Ясмин с легким вздохом.

— Даже если он хвастался в игре, что убил ее?

— Это просто — я имею в виду, он шутит? — сказала Ясмин, пытаясь изобразить недоверие.

— И вам никогда не приходило в голову, что это не шутка? Что Аноми действительно это сделал?

— Конечно, нет! — повторила она.

— Как продвигается ваша книга? Аноми все еще получает часть выручки?

— Это не так — она приостановлена? Потому что…

— Потому что один из ваших соавторов был арестован за убийство, а другой, возможно, действительно совершил его?

— Потому что… потому что сейчас не самое подходящее время, — задыхаясь, сказала она.

— Вы понимаете, что вся подробная информация, которую Ормонд дал вам о новых персонажах Эди и о сюжете фильма, была получена из телефона, который он взял и спрятал после ее убийства?

Страйк знал, что где-то за изумленным выражением лица и опухшими глазами скрываются мечты Ясмин об интервью для прессы и лестных фотографиях, о возросшем престиже в фэндоме и статусе опубликованного автора.

— Если выяснится, что Аноми убил Эди Ледвелл и парализовал Джоша Блэя…

— Джош не парализован, — сказала Ясмин с отчаянной уверенностью. — Я знаю, что люди так говорят, но это не так. Я слышала, что ему стало намного лучше?

— Где вы это слышали? От кого-то в Твиттере, кто знает парня, чья сестра работает в больнице? У Джоша парализована одна сторона тела, а другая потеряла чувствительность — это я знаю, потому что брал у него интервью в больнице.

Ясмин стала еще бледнее, ее дрожащие пальцы играли с манжетой.

— Если нападавшим был Аноми… — продолжал Страйк.

— Если Аноми тот, за кого я его принимаю, он не мог этого сделать, — прошептала Ясмин. — Он физически не мог этого сделать.

— Кто, — сказал Страйк, — по-вашему, Аноми?

Ясмин колебалась, затем сказала,

— Иниго Апкотт.

Страйк не ожидал этого.

— Почему вы думаете, что это Апкотт?

— Просто потому что… Аноми звучит как он? Аноми знает латынь, а Иниго всегда использовал кусочки латыни? И судя по тому, что говорил Аноми: у него тяжелая жизнь, а Иниго, очевидно, в инвалидном кресле? И Аноми был очень зол, когда Эди бросила Катю, и я знаю, что Иниго был зол, что Кате никогда не платили за то, что она делала для Джоша и Эди, потому что я слышал, как он жаловался на это пару раз, когда я был у них дома? И однажды, когда я была там, — сказала Ясмин, — я видела, как Иниго играл в игру?

— Видели? — сказал Страйк.

Ясмин кивнула, утирая рукавом кардигана капающую с носа кровь.

— Его компьютер глючил? И я пошла помочь ему с этим, и увидела, что он делал, когда он завис? Он был внутри игры. Я тогда подумала, что он просто пошел посмотреть? Потому что Джош и Эди были в гостях у Кати и говорили об игре и Аноми? Но потом, позже, я начала складывать два и два…

И у тебя получилось двадцать два.

— И это имело смысл, потому что он сидит дома, и он всегда за компьютером? И он художник, и он постоянно слышал, как мы все говорим о “Чернильно-черном сердце”? Возможно, он сделал это просто так, в качестве проекта…

— Вы думаете, Аноми говорит как человек шестидесяти с лишним лет?

— Ну — да? — сказала Ясмин, снова вызывающе. — У Иниго… у него вспыльчивый характер? Он много ругается и ему не нравился Джош? Но ему, кажется, сначала нравилась Эди, поэтому, когда она нагрубила ему из-за игры, это, наверное, очень его расстроило? После всего того времени и сил, которые он в нее вложил?

— Вам понравился Иниго?

— Я… да. Мне… мне было жаль его, он был так болен? И когда я только начинала ходить туда, он был милым, но он… он довольно… он может быть немного задиристым, и я полагаю… Аноми тоже может? Но, — добавила она защищаясь, — это была всего лишь теория, вот и все…

Страйк подумал, не жила ли Ясмин в виртуальном мире анонимных людей так долго, что вероятность и правдоподобие исчезли из ее рассуждений. Одна теория казалась не хуже другой, пока она удовлетворяла ее потребность чувствовать себя инсайдером. Эти качества сделали ее очень ценной для Халвенинга, но гораздо менее полезной в качестве свидетеля.

— Однажды вы с Иниго были на рождественской вечеринке в Норт Гроув, не так ли?

— Да? — ответила Ясмин, которая, похоже, не понимала уместности вопроса.

— Он сказал мне, что видел вас целующейся с Нильсом де Йонгом.

Ясмин выглядела потрясенной, но Страйку показалось, что он увидел слабое удовлетворение.

— Он попросил меня поцеловать его под омелой, вот и все.

— Вас удивит, если вы узнаете, что Иниго утверждает, что слышал, как вы призналась Нильсу, что вы Аноми?

Она потрясенно вздохнула.

— Это полная ложь! Я имею в виду — это просто смешно!

— Вы можете вспомнить, о чем вы с Нильсом говорили до того, как он вас поцеловал?

— Я — мы все много выпили? И — я думаю, он сказал мне, что я выгляжу несчастной, и он хотел подбодрить меня? И он… он как бы затащил меня под омелу?

Страйк сильно подозревал, что ни один мужчина никогда раньше не делал с Ясмин ничего подобного.

— Нильс не говорил об Аномии абстрактно?

— Что вы имеете в виду?

— Аномия, как состояние аморальности?

Когда Ясмин просто выглядела растерянной, Страйк сказал,

—Вы никогда не замечали, что слово “Аномия” выгравировано на кухонном окне в Норт Гроув?

— Да? — сказала Ясмин с неподдельным удивлением.

— Вы когда-нибудь разговаривали с Аноми — то есть с человеком — по телефону?

— Нет. Только по электронной почте.

— Какой у него адрес электронной почты? — спросил Страйк, доставая из кармана записную книжку.

— Я вам его не дам. — Ее красные глаза снова слезились, но она была напугана. — Аноми убьет меня.

— Возможно, вы не сильно ошибаетесь, — сказал Страйк. — Вы понимаете, что Морхауз был убит?

— Что? Нет, он… что?

Страйк видел, как ее медленные мыслительные процессы пытаются догнать то, что ей только что сказали.

— Я вам не верю, — прошептала она наконец.

— Посмотрите, — сказал Страйк. — Викас Бхардвадж. Кембриджский университет. Ему перерезали горло.

Ясмин теперь выглядела так, словно ее могло стошнить.

— Откуда вы знаете, что он был Морхаузом? — слабо спросила она.

— Если вы посмотрите новости, — сказал Страйк, игнорируя вопрос, — вы заметите, что убийство произошло в ночь, когда Морхауз исчез из игры.

— Я вам не верю, — повторила она, но ее била дрожь. — Вы просто пытаетесь напугать меня.

Сквозь сетчатые занавески на окне Страйк увидел, как по дорожке перед домом идет грузный мужчина с седыми волосами и несет портфель. Вскоре после этого он услышал невнятный разговор за дверью гостиной и догадался, что встревоженная мать Ясмин говорит отцу, что крупный незнакомец пристает к их дочери.

Дверь открылась, и вошел отец Ясмин, все еще держа в руках портфель.

— Что происходит? Кто этот человек, Ясмин?.

— Ничего страшного — я расскажу тебе после…

— Кто он? — спросил отец Ясмин, который выглядел вполне объяснимо встревоженным при виде опухших глаз своей дочери.

— Корморан Страйк, — сказал детектив, неуверенно поднимаясь на ноги, в то время как его подколенное сухожилие кричало о пощаде. Он протянул руку. — Я частный детектив, и ваша дочь помогает мне в одном деле.

— Частный… Что это такое? — пробурчал мистер Уэзерхед, не обращая внимания на руку Страйка, когда мать Ясмин вошла в комнату позади него. — Это все еще из-за того проклятого мультфильма?

— Просто оставь это, папа, — прошептала Ясмин. — Пожалуйста. Я скоро выйду и я… я все объясню.

— Я..

— Пожалуйста, папа, дай мне закончить разговор с ним! — немного истерично сказала Ясмин.

Ее родители неохотно отступили. Дверь снова закрылась. Страйк сел обратно.

— Вы понимаете, не так ли, — сказал Страйк, прежде чем Ясмин успела заговорить, — что когда все это всплывет — а это произойдет, потому что, как я уже сказал, полиция и службы безопасности изымают компьютеры и телефоны Халвенинга, пока мы говорим, — общественность, СМИ и присяжные услышат, что вы добровольно завладели досье сфабрикованных улик против Эди Ледвелл, которые были приготовлены террористической организацией, желавшей ее смерти, и отнесли их Джошу Блэю, чтобы настроить его против нее? Как вы думаете, Ясмин, как вы будете выглядеть, когда мир узнает, что вы продолжали радостно играть в игру после того, как узнали, что террористы проникли в нее — продолжали модерировать игру, не меньше — и при этом планировали написать книгу, основанную на информации, украденной у мертвой женщины? Предупреждаю сразу: глава Халвенинга собирается заявить, что это Аноми зарезал Ледвелл и Блэя, и что Аноми пытался убить одного из их членов, толкнув его под поезд. И независимо от того, были ли это “Халвенинг” или “Аноми”, вы вляпались по уши.

Ясмин уткнулась лицом в руки и снова начала плакать.

— Ваша единственная надежда, — громко сказал Страйк, чтобы она услышала его сквозь содрогающиеся рыдания, — это поступить правильно, сейчас, добровольно. Выйдите из игры, расскажите полиции все, что знаете, и помогите мне выследить Аноми.

— Я не могу помочь вам, как я могу? Если это не Иниго…

— Во-первых, вы можете дать мне адрес электронной почты Аноми, — сказал Страйк. — Во-вторых, вы можете помочь мне найти модератора, которая называет себя Папервайт.

— Для чего вам нужно знать о ней?

— Потому что я думаю, что она в опасности.

— Как?

— Морхауз мог рассказать ей, кто такой Аноми.

— Ох…

Ясмин вытерла лицо рукавом, еще больше размазав макияж, затем сказала,

— Я ничего о ней не знаю.

— Вы были вместе в “Игре Дрека” в течение нескольких месяцев, вы должны что-то знать. Мы знаем, что Вилепечора показал вам ее фотографию.