— Ей было одиннадцать, и они повесили её там вместе с наёмниками, ворами и людьми, рядом с которыми она побоялась бы стоять, не говоря уже о том, чтобы провести свои последние минуты. Я мало что помню. Но в какой-то момент мне показалось, что она увидела меня в толпе. По её лицу текли слёзы, но она не издала ни звука. Она улыбнулась мне. Это была одна из тех улыбок, которые должны были успокаивать, всё-будет-в-порядке. И это всё, что я помню. Я солгал раньше. Я не помню момент, когда это произошло. Может быть, я отвернулся или убежал. Или, может быть, я просто заблокировал память. Но в тот день она умерла. Потому что я втянул её во что-то опасное.

Роар не ответила, и он не мог винить её. Это была удручающая история, не совсем то, что рассказывают, чтобы развеселить кого-то. Когда он поднял глаза, она стояла в дверном проёме.

Она спросила:

— Вот почему ты не брал себе учеников? — он поднял брови. — Дьюк сказал мне.

Ну, конечно же, он сказал.

— Да, отчасти так оно и есть. Я вошёл в эту жизнь, потому что у меня не было другого выбора. Я ненавидел этот город. Я ненавидел улицы и охранников, большинство из которых были точно такими же, как те люди, с которыми мы только что столкнулись. Я ненавидел членов королевской семьи и людей, которые прятались в своих домах, вместо того чтобы высказаться. Я ненавидел всё. И Дьюк предложил мне шанс выбраться, так что я воспользовался этим шансом и больше не оглядывался. Честно говоря, я надеялся, что умру. Что это просто закончится. Я только что потерял своих родителей и сестру, и по какой-то причине, несмотря на огромные шансы, я не последовал за ними. До того, как Дьюк нашёл меня, я всё более и более безрассудно вёл себя на чёрном рынке, общался с опасными людьми, брался за рискованную работу, которая непременно должна была пойти не так, но в какую бы опасность я ни попадал, мне всегда казалось, что я выползаю из неё, всё ещё дыша. До сих пор, наверное. Я привык любить эту жизнь, но я всё равно не стал бы рекомендовать такую жизнь никому, у кого есть иной выбор.

Она подошла ближе и села рядом с ним, скрестив ноги. Она разгладила гладкую ткань своих брюк, проведя руками от колен до лодыжек и обратно. Опустив голову, она спросила:

— Так вот почему ты был против моего вступления в вашу команду?

Он сглотнул. И когда он ответил, в его голосе было больше эмоций, чем он хотел бы.

— Я бы до сих пор был бы против, если бы посчитал, что это сработает. Но теперь я понимаю, что мне не хочется расставаться с тобой. Прости меня за всё то время, когда я отталкивал тебя, за всё то время, когда я тебя злил. Только после того, как я встретил тебя... впервые за очень долгое время, у меня не возникло желания броситься на путь смерти, чтобы проверить смогу ли я выжить. Смерть означала бы оставить тебя, а это было немыслимо. Это немыслимо. То, что я чувствую к тебе, Роар, это страшнее любой бури, с которой я когда-либо сталкивался.

Она издала тихий раненный звук и пододвинулась ближе к нему. Она повернулась лицом к его плечу, и он почувствовал влагу на её щеках. Он позволил своей руке упасть на её здоровую руку, лежавшую на колене. Он был бы рад просто прикоснуться, но она переплела их пальцы, крепко сжав их.

— Почему ты взял себе имя Локи, если так их ненавидел?

Он вздохнул и издал слабый смешок.

— Ты решила заставить меня раскрыть все свои секреты, не так ли?

Она отстранилась, широко раскрыв глаза и тряся головой, и он тут же пожалел, что вообще открыл рот. Она сказала:

— Нет. Нисколько. Тебе и не нужно...

Он притянул её к себе и сказал:

— Мои секреты — твои. Каждый из них, — она сглотнула, и ответ не понравился ей так сильно, как он думал. — Когда Дьюк взял меня к себе, я не помнил своего настоящего имени. Уже давным-давно его никто не произносил. В основном меня просто называли малыш или мальчик. В команде тогда был охотник по имени Беар. Он был высоким, худым и лысым, на его лице не было ни единого волоска. До сих пор я не знаю, как он получил это имя. Во всяком случае, он устал называть меня мальчиком и начал называть меня Локи, так как именно там они меня и подобрали. Я был слишком мал и напуган, чтобы попросить другое имя, поэтому я принял его. Поначалу это сводило меня с ума, но со временем... я не так уж сильно возражал. Это было напоминанием о том, откуда я пришёл и какие ошибки совершил. Напоминание, чтобы стать лучше в будущем.

— Ох. Бедняжка.

Он нахмурился.

— Тебе не нужно меня жалеть. Я не поэтому тебе всё это рассказал.

— Мне тебя не жалко. Мне жаль того маленького мальчика, который потерял всё, включая своё имя.

Когда она положила голову ему на плечо, прижавшись щекой к его бицепсу, он не чувствовал себя человеком, потерявшим всё.

— Скажи мне, как ещё я могу тебя называть, — пробормотала она. — Имя Локи не заслуживает тебя.

— Я был бы не против красивого, сильного, превосходного самца...

Она пихнула его достаточно сильно, заставив завалиться на бок. Но она смеялась. И она могла бы толкать его столько раз, сколько хотела, лишь бы ему слышать этот смех.

— Я серьёзно. Ты никогда не думал о том, чтобы подобрать другое имя? Ты можешь выбрать что угодно.

Он приподнялся, снова усаживаясь рядом с ней, и пожал плечами.

— Я был Локи почти полжизни.

— И ты не думаешь, что все, кто тебя знает, с радостью назвали бы тебя по-другому, если бы ты этого захотел?

— В этом нет никакого смысла. Никто из нас не использует наши настоящие имена.

— Так выбери себе другое прозвище.

— Я не могу выбрать себе прозвище.

— Хорошо, я выберу сама.

Он улыбнулся.

— Неужели? Тогда давай послушаем.

— Не прямо сейчас. Это слишком большая ответственность для меня. Мне нужно время подумать и выбрать оптимальный вариант.

— Всё моё будущее здесь в твоих руках, вся моя личность.

Она рассмеялась.

— Спасибо, это однозначно уменьшает ответственность, — сказала она и склонила голову на его плечо.

Они всё ещё опирались друг на друга, держась за руки, когда вернулись остальные. Он ожидал, что она отстранится, но вместо этого она наклонилась чуть ближе и крепче сжала его руку. Выражение лица Рансу было мрачным, когда он приблизился, и Локи поинтересовался:

— Насколько плохо?

— Ветер снёс всю северную стену и около двух десятков домов. И... всех солдат. Проповедник Вариет послал людей обыскивать завалы, чтобы узнать, есть ли ещё жертвы. Он был очень благодарен за нашу службу. Он предложил нам остаться столько, сколько нам нужно.

— Ну, хоть это хорошо.

Рансу продолжил:

— Никому из вас не показалось, что эта буря была более разумна, чем большинство из них? В конце, когда мы уже сломили её, она в последний раз набросилась с магией, пытаясь меня загипнотизировать. Она могла бы завладеть мною, если бы я отвлёкся или был бы ранен.

— Я тоже это почувствовал, — сказал Локи. — Ударило так сильно, что я упал на колени, — Роар наклонилась ближе к нему, её забинтованная рука скользнула вверх и легла на его бедро. — Так что отныне мы ни на минуту не ослабляем бдительность, пока охотимся. А ещё мне не понравилось чувство осязания этой бури. Она почти достигла того предела, с которым мы едва смогли бы справиться.

— Есть, сэр, — ответил Бейт, игриво отсалютовав.

Роар уперлась подбородком в плечо Локи, и её дыхание заиграло на его шее. Он сомневался, что она имеет хоть малейшее представление о том, какой властью обладает над ним.

— Мы могли бы называть тебя капитан, — предложила она.

Он слегка повернул голову, и они прижались лбами друг к другу, их губы почти соприкасались.

— Следующий вариант, — сказал он.

— Генерал? Сержант?

Он улыбался. Он ничего не мог с собой поделать. Ему даже было плевать, когда Джинкс многозначительно просвистела.

— Я сказал хозяину гостиницы, что мы поможем привести это место в порядок. В любом случае, насколько это в наших силах, — вмешался Дьюк.

Вздохнув, Локи поднялся на ноги и протянул руку Роар. Она приняла её без всяких возражений.

— Тогда давайте приступим к делу.

* * *

— Ты с ума сошёл?— закричал Кассий, врываясь в комнаты отца. Мужчину окружало море еды и женщин, и он беззаботно улыбался сыну. — Ты сменил флаги? Ты же понимаешь, что нам грозит мятеж, не так ли?

— У меня есть люди, которые скрутят инакомыслящих, если мы велим.

— Какие люди?

Король мрачно усмехнулся.

— Мои люди. Неужели ты думал, что все они останутся верны тебе, когда ты отправил их братьев на смерть в поисках твоей шлюхи? После того, как первая группа недовольных будет повешена на дворцовых стенах, сомневаюсь, что желающих возмутиться прибавится.

— Так не должно было быть. Ещё немного времени, и они бы добровольно приняли нас. Это будет только способствовать восстанию.

— Сейчас самое время укрепить своё положение, прежде чем кто-нибудь из дворян вздумает попробовать сделать это самостоятельно. Твой брат всё понимает. Он решил сам организовать повешение. И, правда, мой безжалостный старший сын стал мягкотелым, — выплюнул он.

Кассий стиснул зубы. Он полагал, что теперь отец отпустил всё притворства, даже ложь о том, что Казимир был его первенцем. Конечно, Мир делал всё в надежде заслужить одобрение отца. Притворяться старшим за последние несколько недель для него стало нормой. Он почувствовал вкус власти и, как и вся его семья, жаждал большего.

— Ты думаешь, я не знал твоего плана, мальчик? Избавиться от меня, как только ты женишься на принцессе? Ты забываешь, что я научил тебя лгать, научил обманывать. Я знаю, как выглядит мой сын, когда замышляет предательство. И я не позволю, чтобы у меня украли ещё одно королевство.

В груди Кассия разверзлась бездна, и теперь ему пришла в голову ужасная мысль.

— Ты... ты её похитил?

Король расхохотался, и одна из девушек рядом с ним вздрогнула.

— Следовало бы. Это была хорошая уловка. Но нет... небеса предложили мне этот дар. Я просто пользуюсь ситуацией.

— А когда небеса вспыхнут огнём при появлении повелителя бурь? Когда стены разрушатся под сокрушительными ветрами? Когда смерчи начнут бомбардировать нас со всех сторон? Что тогда?