20

Калибан не склонится перед тиранией, даже если она исходит от бури, а не от короля.

— Сказ о Лорде Финнесе Вольфраме

20

Дьюк и Роар молча принялись наводить порядок в комнате. Они вернули матрас на кровать и подняли перевёрнутую мебель. Роар опустилась на колени рядом с сумками, складывая одежду и убирая её обратно. Она взяла книгу сказов о Лорде Финнесе Вольфраме. Переплёт еле держался, и несколько страниц выпали на пол. Ей хотелось плакать, но слёз не было. Вместо этого она просто чувствовала себя... уставшей.

Она едва ли могла беспокоиться о простых вещах, пока снаружи завывал ветер, а зловещий гул сотрясал стены. Она была на взводе, ожидая, когда буря приблизится настолько, что она почувствует её присутствие, ожидая вторжения эмоций, которые ей не принадлежали.

— С ними всё будет хорошо, — сказал ей Дьюк, заметив, что она слишком долго сидит неподвижно, не сводя глаз с окна. — Меня больше волнует, как ты себя чувствуешь.

— Я? Я в порядке. Я всегда в порядке.

— Роар. Я хочу, чтобы ты знала, что можешь поговорить со мной.

— Я знаю, что могу.

— Мужчина, продавший мне сердца бури на рынке в Паване, мужчина, которого ты знаешь... он ведь Бурерождённый, не так ли?

Она замерла, затем побежала к тазу с водой, чтобы смыть кровь, размазанную по коже.

— Я не знаю.

— Уверяю тебя, Роар, я последний человек, который осудит тебя за то, что ты хочешь оставить позади такую жизнь. Если у тебя есть предки Бурерождённые, это может помочь нам понять, как ты реагируешь на бури.

— Я не Бурерождённая, — честно ответила она.

— Но ты и не девчонка с улицы.

Она резко повернулась к нему лицом.

— Какое это имеет значение? У всех охотников была жизнь до того, как они присоединились к команде. Это в прошлом.

— Но в прошлом ли это для тебя?

Она снова подумала о солдатах. Появится ли их больше? Сколько людей было задействовано в её поисках? Могла ли она надеяться остаться незамеченной всеми ими?

— До поры, до времени.

— Просто знай, что ты не должна нести все эти секреты в одиночку, и прошлое имеет способ держаться за нас, даже когда мы хотим отпустить его.

Дьюк помог перевязать её порезы, и они оба хранили молчание в течение всей процедуры. В конце концов, ветер снаружи стих, и нервное покачивание в животе Роар ослабло. Остальные были в безопасности. Должны быть.

Но как долго это будет оставаться верным, пока она останется с ними?

— Возможно, нам следует повернуть обратно к Таранару, — сказала она неуверенно. — Солдаты Локи... они сказали, что ищут пропавшую принцессу в южных регионах. Может быть, лучше избегать их.

Дьюк пригвоздил её взглядом своих зелёных глаз, но она не встретилась с ним взглядом. Она знала, насколько проницателен был этот мужчина, и что она только что дала ему ключ к своей личности. Но она не знала, что ещё делать. Она скорее рискнет собой, чем другими охотниками.

Он что-то промычал, почесал бороду и сказал:

— Я уверен, что это можно устроить. Нам придётся поговорить с твоим Локи.

— Он не мой Локи.

Она не знала, кем он был для неё. Как она могла решить, чего хочет от него, если даже не знала, чего хочет от себя? С ним не было никакой короны, заставляющей её выглядеть более значимой, чем она была на самом деле. Не было никаких слухов о её магическом мастерстве, чтобы сделать её более желанной. Он видел её всю в крови, рыдавшую, охваченную яростью и застывшую от страха. Он видел каждую её слабость, и каким-то образом ему удалось заставить её почувствовать себя... сильной. Если небеса заставляли её чувствовать себя маленькой, то Локи заставлял её чувствовать себя достаточно большой, чтобы смело встретить то, что ждало её там.

Но она всё ещё оставалась Авророй, и неважно насколько сильно она прониклась Роар.

Если она достигнет своих целей, если вернётся домой с Сердцами бурь, отзывающимися на её прикосновения, позволит ли ей мать выбрать самой своё будущее? Сможет ли принцесса выбрать охотника в качестве своего принца?

* * *

Как только Локи проверил каждого из своих товарищей по команде, он побежал обратно в гостиницу. Он знал, что город порядочно пострадал, и были значительные человеческие жертвы, хотя было трудно сочувствовать потере солдат после того, что они попытались сделать с Роар.

Он тяжело дышал, когда ввалился через разбитую дверь в комнату Роар. Мебель была возвращена на свои места, вещи убраны, но лужи крови всё ещё покрывали пол. Вода в тазу в углу была ярко-красного цвета, и Роар молча сидела на кровати, её рука теперь была должным образом перевязана.

Всё её тело было напряжено, и ему захотелось сгрести её в объятия и спрятать от всего мира. Вместо этого он схватил полотенце и начал вытирать кровь. Дьюк встал, чтобы помочь и тихонько рассказал Локи о её состоянии. У неё было несколько порезов — один поперёк ладони, а остальные вокруг первых фаланг на пальцах.

Когда комната стала настолько чистой, насколько это было возможно сделать без мытья полов, Дьюк ушёл оценивать ущерб от бури, и Роар, наконец, подняла глаза на Локи. Её челюсть была плотно сжата, а ноздри раздувались от сильного, медленного дыхания. Он сосредоточился на том, чтобы сохранить непроницаемое выражение лица. Она спросила:

— Всё в порядке?

— Да.

— Разве ты не должен быть с другими охотниками? Или говорить с проповедником или...

Он покачал головой и сказал:

— Я не оставлю тебя.

— Я хочу побыть одна. Пожалуйста.

— Тогда я посижу у твоей двери.

— У двери, которая сломана и висит на петлях? Да, это, и прям, даст иллюзию одиночества.

Она злилась, и он не винил её. Он всё ещё не понимал, как позволил этим мужчинам покинуть комнату, не погрузив свой клинок в каждого из них. Это потребовало колоссального контроля и, в конце концов, только мысль о том, что он не хочет подвергать её ещё большей опасности, удержала его.

Когда он не сдвинулся с места, она настояла:

— Я в порядке.

Он уже потерял счёт тому, сколько раз слышал, как она произносит эти слова. И он никогда особо им не верил, впрочем, как и сейчас. Её кулаки были сжаты по бокам, а голос скрипел, как будто ей перерезали горло.

— Роар...

— Я серьёзно, — отрезала она. — Пожалуйста, просто уходи.

Так быстро, что ему показалось, что он выдумал это, она опустила взгляд на его губы, а потом резко отвернулась и села на кровати, отвернувшись от него. Несмотря на то, что это шло вразрез со всем, о чём кричали его инстинкты, он вышел из комнаты и даже сделал несколько шагов по коридору, прежде чем прислониться к стене. Он упёрся локтями в колени и накрыл голову руками. Он попытался успокоить свои мысли и осушить свой гнев.

Прислушаться.

Это было всё, что ему нужно было сделать. Просто сидеть и слушать на случай, если он ей понадобится. Он не знал точно, сколько времени прошло, но по ощущениям прошла вечность. Наконец он услышал, как она позвала:

— Локи?

— Я здесь, — откликнулся он в ответ.

Она долго молчала, потом сказала:

— Мне очень жаль твою сестру.

У него перехватило дыхание, и голова с глухим стуком ударилась о стену позади него.

— Спасибо, принцесса.

Она издала звук, который прозвучал где-то между смехом и всхлипом. Слишком уж близко к последнему.

— Прости. Роар.

— Всё нормально. Не думаю, что меня это всё ещё волнует.

Он ненавидел то, что не мог видеть её лица. Особенно когда её голос звучал таким пустым. Он услышал шарканье в её комнате, и когда она заговорила, её голос звучал ближе.

— Солдаты сделали это с ней?

Он потёр рукой рот. Он никогда не говорил об этом. Но он скорее вскроет себе грудь, чем будет страдать из-за её молчания, поэтому ответил:

— По приказу. Но да.

— По чьему приказу?

— Короля, полагаю. Сейчас ей было бы тридцать.

Он услышал, как она ахнула.

— Тридцать? Это было... обычным делом?

— Вполне обычным делом. Локи не похож на Паван. Погода там ещё более жестокая из-за моря. А окружающие город джунгли делают его местом, которое трудно покинуть. Живущие там люди в отчаянии, а отчаявшиеся люди не всегда думают о последствиях. И наказания были почти для всего в Локи.

— Твоя сестра... это было наказанием?

Он запустил пальцы в волосы и попытался успокоить своё сердце, чтобы завершить свой рассказ.

— Я же говорил тебе, что был юным, когда умерли мои родители. Они погибли во время циклона. Остались только мы с сестрой, а она была на пять лет старше меня. Мы не были готовы постоять за себя. Попрошайничество и те немногие пожитки, что остались от родителей, позволили нам прожить ещё пару месяцев, но они быстро закончились, особенно после того, как корона захватила дом и всё наше добро. Я встретил человека, который дал мне золотую монету, чтобы я стоял начеку и предупредил его, если увижу охранников. Я не знаю, что он делал, пока я наблюдал. Я не спрашивал. Я слишком сильно хотел получить монету. Он сказал, что я хорошо справился, и если хочу заработать больше, я могу найти его в таверне недалеко от заброшенного здания, где мы с сестрой спали. Этот человек был первым, кто познакомил меня с чёрным рынком.

— Он был не таким, как в Паване. Было слишком много охранников, слишком много опасности, чтобы удержать рынок на одном месте. Таким образом, он вращался по городу. Мужчина заплатил мне и ещё нескольким ребятам, чтобы присматривать за рынком. Моя сестра умоляла меня остановиться. Она настаивала, что мы найдём другой способ, даже когда нескольких монет, которые я принёс домой, едва хватило, чтобы одеть и накормить нас. Она попрошайничала на улицах и выполняла разную работу, кто бы ни просил её, но я приносил домой за одну ночь больше, чем она могла принести за неделю работы на износ. Поэтому я продолжал возвращаться. Однажды ночью она последовала за мной, пытаясь убедить меня пойти с ней домой. Мы поссорились, и я отослал её. Я отвлёкся, поэтому не заметил охранников, пока не стало слишком поздно.

Военные совершили налёт на рынок, и я едва успел скрыться, спрятавшись за телегой, едва умудрившись протиснуться сквозь толпу и убежать. Они хватали всех, до кого могли дотянуться. Даже невинных прохожих, оказавшихся не в том месте и не в то время. Я бежал всю дорогу домой, но на рассвете, когда моя сестра так и не вернулась домой, я понял, что что-то не так. Я добрался до площади как раз вовремя, чтобы увидеть, как они выстраивают всех в очередь. Я был так мал, что мне пришлось карабкаться по водосточной трубе здания, чтобы увидеть.