Я бросаю лимонную кожуру на стол и выдыхаю. Теперь я почти готов уйти. Я выпил слишком много, и в животе у меня возникает знакомое покалывание, которое распространяется на руки… Чувство, которое я всегда испытываю, когда пью, то самое чувство, которое побуждает меня ударить или разнести что-нибудь. У меня кружится голова, а рот немеет, но Оливии слишком весело, чтобы уходить домой. Мы здесь всего час, и она, кажется, достаточно заинтересована в группе, чтобы захотеть увидеть остальную часть их выступления. К несчастью для нее, не думаю, что у меня хватит духу высидеть еще одну песню.

Я придвигаюсь ближе к жене, точно зная, как привлечь ее внимание. Я кладу руку на спинку стула и указательным пальцем успокаивающе выписываю круги на ее плече. Она выпрямляется и наклоняет голову, поджав губы, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой.

— Я знаю, что ты делаешь, и это не сработает.

Я поднимаю брови, изображая удивление.

— Я? Я ничего не делаю.

Оливия наклоняется ближе. Так близко, что я чувствую ее дыхание на своем ухе. Призрачные иголки колют кончики моих пальцев, которые горят от желания прикоснуться к ней.

— Я не позволю тебе соблазнить меня и заставить уйти. С этого самого момента и до конца ночи я объявляю свое тело запретной зоной для Вас, мистер Марк.

Я отстраняюсь, улыбаясь.

— Ты не смогла бы устоять передо мной, даже если бы попыталась.

Ее брови выгибаются дугой. Она ненавидит, когда я бросаю ей вызов.

— О, да?

Я киваю, чувствуя себя так же уверенно, как и всегда. Она не может устоять передо мной, мы играли в эту игру слишком много раз, и я все еще нахожусь на вершине. Каламбур.

— Я вполне способна сопротивляться тебе. — Она ерзает на своем сиденье, поворачиваясь ко мне спиной. — Просто наблюдай.

Игнорируя меня, она наблюдает за группой. Я наклоняюсь к ней и перекидываю ее шоколадные волосы через плечо. Ее запах — аромат виноградного геля для тела, смешанного с гранатовым шампунем — проникает в мой нос. Моя голова кружится, и в глубине моего живота начинает нарастать еще одно желание. Не важно, возбуждение это или принятие вызова, но это выше моего понимания. Я целую ее плечо, приближаясь к основанию шеи. Чувствую, как по ее коже пробегают мурашки, и улыбаюсь, прижимаясь к ее мягкой коже.

— Я хочу домой, — говорю я, обнимая ее за талию рукой. — Сейчас.

Она качает головой, но в остальном игнорирует меня. Я притягиваю ее почти к себе на колени. Мне не нравится, когда меня игнорируют. Это странное чувство, к которому я не привык.

— Это мило, — говорю ей. — Ты думаешь, я спрашиваю твоего разрешения?

Я опускаю свой рот обратно на ее плечо, все время крепко держа ее за талию. Ее спина вплотную прижата к моему торсу. Ее тело ощущалось хорошо, и я был бы тверд, как скала, если бы не дерьмовый голос Кая на заднем плане. Оливия извивается в моих объятиях. Ей следовало бы знать лучше… Чем больше она реагирует, тем дальше я хочу идти. Я просовываю руку ей под рубашку и провожу по ее твердому и теплому пупку. Я чувствую, как ее мышцы сжимаются и расслабляются, напрягаются и смягчаются. И все это синхронно с моими губами. После того, как проходят несколько маленьких вечностей, она поворачивает голову, глядя на меня через плечо. Ее губы взывают к моим, притягивая меня ближе, как мотылька к лампе. Ее губы касаются уголка моих, и она делает вдох через нос, прежде чем медленно выдохнуть.

— Ты победил, — произносит она. — Пойдем домой.

Я борюсь с дерзкой улыбкой. Легкое с намеком прикосновение губ — это все, что требовалось для того, чтобы победа досталась мне.

— В душевой, а теперь в баре? Вы двое когда-нибудь останавливаетесь?

Я замираю, когда убогий голос Дона останавливает губы Оливии на полуслове. Под моей рукой живот моей жены напрягается.

— Я даже почти ожидаю увидеть кучу детей, следующих за вами двумя, судя по тому, как часто вы это делаете.

Оливия соскальзывает с моих колен с тяжелым выдохом. Я откидываюсь назад на стул и хватаю ближайшую подставку. Отвлекаюсь от его уродливого лица, постукивая по ней в такт музыке, которая мне не нравится. Я не могу сейчас уйти из бара… Дон подумает, что я убегаю от него.

— Всегда приятно видеть тебя, Дон, — невозмутимо произносит Оливия, оглядываясь вокруг него и глядя в сторону группы.

— Забавно, — говорит он, игнорируя очевидную перемену настроения.

Я смотрю на него. Дон одет в белую майку и мешковатые черные джинсы. Он первоклассный мудак. Это точно.

— Это не первый раз, когда я слышу свое имя и слово «приятно» в одном предложении.

Я стискиваю зубы и сминаю подставку в ладони. Мое воображение разыгрывается, когда я представляю, как выбиваю из него все дерьмо. Я представляю, как тащу его на сцену и бросаю в Кая. Как там говорят? Двух зайцев одним выстрелом?

Оливия коротко смеется.

— Не считается, когда ты говоришь это себе. А теперь иди, мы пытаемся наслаждаться группой.

Взмахнув ладонями и дьявольски ухмыльнувшись в мою сторону, он направляется к бару с одним из своих парней на буксире. С моей стороны требуется много усилий, чтобы сидеть здесь и не разговаривать с ним. Я хочу поговорить с Доном, отчитать его за то, что он неудачник, за то, что не привнес в спорт ничего, кроме трусости и лжи. Если кто-то вроде него — это то, чем восхищается MMAC, то почему я так стараюсь быть частью этого? Я не ангел, но я прямолинеен. То, что вы видите — это то, что вы получаете. Я не пытаюсь быть милым или настраивать людей друг против друга… Мэтту Сомерсу нужно понять, что я взрослый мужчина, а не ребенок, которым он может манипулировать.

— Ты хочешь пойти домой? — бормочет Оливия, когда Дон не смотрит.

Я качаю головой. Я не могу смириться с мыслью, что Дон поверит, будто влияет на меня. Мне нужно остаться здесь… Чтобы доказать себе, что он не может залезть мне в голову. Перед смертью отец Оливии сказал мне: «Никто не может задеть тебя, если ты сам не позволишь». Поэтому я говорю себе снова и снова: Дон меня не волнует.

Он меня не волнует. Я разрываю подставку на мелкие кусочки и бросаю их на стол. Вдыхаю, не обращая внимания на то, как кружится комната, затем выдыхаю. Если Дон останется на своей стороне бара подальше от меня и Оливии, то со мной все будет в порядке. Но если он хотя бы на шаг приблизится к нам, я не отвечаю за свои действия.

***

Оливия

«Безжалостные 21» потрясающие. Их музыка быстрая и громкая, тексты песен актуальные и мотивирующие… Однако Сету это нравится не так сильно, как мне. Я думаю, что это больше связано с тем фактом, что вокалист Кай встречается с его сестрой, а не из-за музыки. Интересно, соперничает ли с Сетом Кай? Я имею в виду, что Кай не Сет, но он определенно один из самых горячих парней, которых я когда-либо видела, если не слишком симпатичный.

Яркий свет падает на него, заставляя блестеть тонкую пленку пота на его лбу. Его голубые глаза сканируют довольно большую толпу, и время от времени губы подергиваются в подобии улыбки. Мне всегда нравилось смотреть, как играют живые группы. Мне нравится, как все они выражают свою страсть на лице. Совсем как Сет, когда он в клетке. В этом мире нет ничего более поразительного и очаровательного, чем Сет, когда он сосредоточен. Прямо сейчас он, похоже, сосредоточен на том, чтобы игнорировать Дона, разбирая невинную подставку. Я чувствую исходящее от него напряжение, и он не единственный, кого беспокоит внезапное появление Дона. Вам знакомо это тяжелое чувство, которое давит на низ живота, когда кто-то, кто вам не нравится, находится в одной комнате с вами? Это то, что происходит сейчас, и Сет однозначно чувствует то же самое.

Громкий саркастичный смех привлекает мое внимание, и я позволяю своему взгляду скользнуть между сценой и баром, где Дон болтает с совсем не впечатленной Мэдди. Она стоит перед ним, положив руку на полуобнаженное бедро. Девушка отлично смотрится в своей обтягивающей черной майке и узких джинсах. Дон, очевидно, думает так же. Он протягивает руку и тянет густую прядь прямых черных волос, которые падают ей на грудь и заканчиваются там же. Она быстро отмахивается от него, но я вижу предательский румянец, который заливает ее шею и щеки. Я хмурюсь, когда Мэдди качает головой, глядя на него. Ее губы быстро двигаются, когда она отчитывает его, и я сдерживаю улыбку. Она протискивается мимо Дона и закатывает глаза, глядя на меня, когда проходит мимо, прежде чем исчезнуть в толпе.

— Ты видела это? — говорит Сет, ерзая на стуле в нашей кабинке. — У моей сестры действительно есть мозги.

— У нее хороший вкус на мужчин.

Сет усмехается.

— Давай не будем заходить так далеко, чтобы утверждать, что Дон и Кай — мужчины.

Я давлюсь смехом.

— Дон, может быть, и нет, но Кай определенно да.

Сет изучает меня, его глаза сужаются. Наверное, я задела его за живое.

— Ты думаешь, что Кай привлекателен?

Я пожимаю плечами, внезапно сожалея о том, что сказала.

— Конечно. Я имею в виду, что он определенно не такой уж непривлекательный.

Он коротко смеется, толкая меня локтем в ребра. Я вздрагиваю, отстраняясь от него.

— Что?

Он делает паузу, все следы веселья исчезли.

— Ты серьезно?

Раз уж я начала этот разговор, то могу и закончить его. Я зашла слишком далеко, чтобы сказать «просто шучу», надеюсь, что Сет забудет это.

— Конечно. Мы смотрим на одного и того же Кая? Он чертовски сексуален.

Сет моргает так очаровательно, как может только он, прежде чем схватить меня за плечи и притянуть к себе. Я впечатываюсь в его рубашку и часть плеча, когда он крепко прижимает меня к своему телу. Его тело вибрирует под моим лицом, когда его смех наполняет мои уши. Я отталкиваюсь от него, умудряясь отделить его тело от моего всего на сантиметр или два. Я рада, что он считает это таким забавным.

— Не могу поверить, — говорит он между глотками воздуха. Это задевает меня, медленно повышая уровень раздражения. — Он? Правда?