Мое сердце разрывается.

— Нет-да. Все хорошо. Я имею в виду, я предполагаю, что с ними все в порядке. Я просто...

— Что?

— Я все еще в городе.

— Ладно...

После этого никто из нас не произносит ни слова. Я не спешу заполнять тишину, и ему требуется время, чтобы переварить новость. Затем он грустно смеется, и я вздрагиваю.

— Я думал, что ошибся, — продолжает он. — Я предполагал, что ты никогда так не поступишь — дождешься, пока я уйду на работу, соберешь свои вещи и уедешь, даже не попрощавшись.

Я сглатываю, понимая, что с его точки зрения все это выглядит не очень хорошо. Конечно, он искажает это, злясь на меня, но я помогла ему, помогла нам сделать все это проще.

— Это кажется бессердечным, когда ты так говоришь, но ты должен понять, я подумала, что это лучший вариант после прошлой ночи.

— Лучшим вариантом было бы прямо противоположное, Элизабет, — упрекает он. — Телефонный звонок в мой офис, и я бы немедленно был дома. Мы могли бы поговорить о том, что происходит. Я знаю, ты была расстроена прошлой ночью, и я дал тебе пространство. Я предполагал, что мы все обсудим сегодня.

Снова этот страх, поднимающий свою уродливую голову. Для него это имеет такой большой смысл. Давай поговорим, чтобы я мог объяснить тебе ситуацию и посмотреть, как я разобью тебе сердце. В чем может быть проблема?

— Я не хочу об этом говорить, — тихо отвечаю я.

— Так... что? Ты убегаешь? Террелл сказал, что ты уехала в путешествие? Помоги мне разобраться в этом.

— Я не убегаю. Я обзаведусь собственным домом в городе, продолжая придерживаться плана, который был у меня, когда я впервые приехала в Нью-Йорк, до того, как я вышла замуж за тебя в здании суда.

— Верно. Я догадался об этом, когда нашел твое кольцо у себя на столе.

Мой подбородок дрожит, когда я тру ладонью место, где расположено сердце.

Я оставила кольцо там сегодня утром, и теперь я представляю, как он крутит его в пальцах, изучая. Мысль о том, что я могла непреднамеренно причинить ему боль, наполняет меня такой болью, что я закрываю глаза, надеясь, что все это исчезнет.

— Мне показалось неправильным брать его с собой.

Он испускает тяжелый вздох.

— Так это... разрыв?

— Мы все равно собирались развестись, — указываю я.

— Развестись? — в его голосе звучит почти облегчение, когда он спешит продолжить. — Так вот в чем дело? Разговор в библиотеке прошлом вечером? Господи, ты могла бы просто сказать что-нибудь...

— Прекрати так говорить! — я взрываюсь. — Я знаю, ты думаешь, что мне было бы так легко просто сказать об этом, сказать правильные вещи в нужный момент, но я не какой-то идеальный робот, Уолт. Я могу существовать только так, как умею. Я такая, какая есть.

— Пожалуйста, попытайся объяснить мне, что происходит, — умоляет он с отчаянием.

— Я не хочу сидеть здесь и говорить о нашем разводе. Неужели ты этого не понимаешь? Неужели ты не понимаешь, что, возможно, я действительно испугалась, осознав, что влюбилась в мужчину, который только притворялся моим мужем? Последние несколько дней, ты и я... мы…

— Элизабет.

Он произносит мое имя так же, как любовник ласкал бы мою щеку, и я знаю, что если открою рот, мои слова будут сопровождаться слезами, а я не хочу, чтобы это произошло. Последнее, чего я хочу, — это казаться в его глазах еще более инфантильной.

— Мне нужно идти, — быстро говорю я.

— Не вешай трубку! — гремит он.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала?! — Я вскидываю руками в воздух, когда правда начинает извергаться из меня. — Мы фиктивно поженились! Мы произнесли клятвы в здании суда, и они ничего не значили. Ты думаешь, я этого не знаю? А теперь посмотри на меня! Я была той идиоткой, которая случайно забыла возненавидеть тебя. Моя бдительность ослабла, и день за днем ты просто... ты делал невозможным не влюбиться в тебя. Я на самом деле подумала про себя: это ведь правильно? Любить человека, за которым я замужем, — разве не так это должно быть?!

Он пытается прервать меня, но на данный момент меня невозможно прервать. Он открыл клапан, и теперь все выливается из меня одним большим катастрофическим потоком.

— Когда я подписывала те дурацкие бумаги, которые прислали твои адвокаты, я думала, что мы будем женаты вечно. — Я саркастически смеюсь, а по моему лицу текут слезы. — Какая же я тупая?!

— Не могла бы ты, пожалуйста, остановиться? Ты не тупая…

— О боже мой. — Я чувствую, что задыхаюсь, когда смущение перерастает в печаль. — Я не могу поверить, что я действительно так подумала. — Я быстро соскальзываю с кровати, начинаю расхаживать по комнате, прижимая ладонь ко лбу, когда, кажется, ко мне приходит все это осознание сразу. — Я не могу поверить, что предполагала, что такого мужчину, как ты, просто заставят жениться, и у него не будет запасного плана. Ты, наверное, с самого начала знал, что это не продлится долго. Какими были для тебя последние несколько дней? Небольшое приятное развлечение? Способ скоротать время, пока твои адвокаты готовят документы о разводе?

Мне вдруг становится плохо. Мой желудок скручивается, и я вешаю трубку, бросаю телефон на кровать и бегу в ванную. Я умываюсь в туалете, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Если бы у меня был коричневый бумажный пакет, я бы вдыхала и выдыхала в него, чтобы подавить свое беспокойство. Вместо этого я заставляю себя сосредоточиться на пятне на бочке унитаза и делаю глубокие вдохи, пытаясь успокоиться.

Что происходит?

Что, черт возьми, я наделала?

Я соскальзываю на пол и обхватываю ноги руками, чтобы уткнуться лбом в колени.

Это было плохо.

То, что только что произошло по телефону, прямо противоположно тому, чего я хотела. Сегодня я ушла из квартиры Уолта, потому что не хотела, чтобы он видел меня такой. Я даже не узнаю эту версию себя.

Я смеюсь, потому что все это так истерично. Я в истерике.

Я в истерике, потому что влюблена.

Я влюблена в мужчину, на которого только что несколько раз накричала, прежде чем повесить трубку.

Это так плохо. Хуже, чем плохо. Катастрофически.