— Кажется, ты уже так много знаешь, — начинаю я, пытаясь понять, что именно во мне не так, что представляет угрозу. Есть только одна вещь, о которой я могу думать. — Должно быть, это как-то связано с моим полом. — Я поднимаю взгляд. — Вот причина, по которой эти люди охотятся за мной.

— Но что в этом такого, что делает угрозой тебя, а не меня? — спрашивает Рейнджер, глядя в мою сторону.

Но я понятия не имею, что ему ответить.

Ни единой грёбаной зацепки.

Позже тем же вечером, когда сижу в своей комнате в пижаме, я оглядываюсь и замечаю декоративные металлические шарики на концах столбиков моей кровати. Когда я подхожу к одному из них и начинаю крутить его так, как это делал Рейнджер, то замечаю, что он сразу отваливается. Внутри него ничего нет, но есть пустое пространство, где что-то могло бы быть.

Просто ради интереса я проверяю оба крайних места, верхний правый… а затем верхний левый. Внутри него я нахожу золото.

На одном конце есть ключ с наконечником в форме сердца, на другом — толстые коренастые зубы скелета, а по центру обмотана маленькая розовая ленточка. Он даже висит на тонком розовом шнурке.

Я позволяю ему болтаться у меня перед лицом.

Он выглядит точно так же, как ключ на шее Рейнджера, за исключением того, что он золотой, а не серебряный. У него даже есть такая же деталь из ленты и такой же шнурок.

— Святое. Долбанное. Дерьмо.

Я соскакиваю с края кровати и выбегаю за дверь, мчусь по коридору, по ступенькам и пересекаю лестничную площадку, пока не добираюсь до комнаты Рейнджера. Я видела, как он выходил из этой комнаты достаточно много раз, чтобы знать, что я в нужном месте.

Мой кулак стучит по дереву всего мгновение, прежде чем он открывает её… и я обнаруживаю, что Спенсер смотрит прямо на меня.

О-о-о.

Всё его лицо вытягивается, когда он видит меня, и я понимаю, что нам удалось продержаться целую неделю, не обсуждая то объятие.

Кроме того, на мне супер мешковатая пижама с длинными рукавами, но… Я чувствую себя немного беззащитной без своих лент, без обуви, без нижнего белья. Я имею в виду, я знаю, что Спенсер не может видеть, что на мне нет трусиков, но я знаю, что на мне нет трусиков, и это всё, что имеет значение.

— Устраиваешь полуночный секс со своим любовником, да? — выплёвывает он, насмехаясь надо мной.

— Чувак, я же говорил тебе: я чёртов натурал. А теперь иди и принеси те закуски, которые я просил. Теперь твоя очередь прибраться на кухне. — Рейнджер выталкивает Спенсера в коридор и бросает на меня взгляд. Должно быть, он что-то увидел на моём лице, потому что отступил назад, чтобы впустить. — Мы не трахаемся. Мы просто… Я не знаю, заводим дружбу или что-то в этом роде.

— Да, как скажешь, — рычит Спенсер, срываясь с места и показывая нам средний палец через плечо. — Если вы собираетесь это сделать, сделайте это быстро, потому что я уйду ненадолго. — Я смотрю ему вслед, пока Рейнджер полностью не закрывает дверь, закрывая мне обзор.

Оглянувшись через плечо, я вижу пару кроватей в противоположных концах комнаты. Если бы они не были королевских размеров и не были украшены огромными кожаными изголовьями, это могло бы выглядеть как любая другая комната в общежитии. В изножье каждой кровати стоят письменные столы, напротив кроватей — шкафы, а посередине — огромный плюшевый ковёр из искусственного меха.

— У вас, ребята, есть долбаный камин? — сухо спрашиваю я, указывая на стену между двумя кроватями, где висит каминная топка. В камине потрескивает пламя, отчего комната выглядит такой уютной. Над каждой кроватью есть окна, занавески раздвинуты, открывая вид на мерцающие звёзды снаружи.

Когда я впервые пришла в эту школу, все остальные ученики смотрели на меня как на полного придурка за то, что я получила комнату на верхнем этаже. Теперь я вижу, что комната на верхнем этаже — самая отстойная.

— Да, и что? — Рейнджер кладёт ладонь на стену над моей головой и наклоняется, так близко, что я чувствую его запах кожи и сахара, эту дихотомическую смесь твёрдого и мягкого, от которой у меня поджимаются пальцы ног на каменном полу. — Что ты здесь делаешь… Шарлотта? — он срывает моё имя с кончика своего языка таким образом, что это звучит одновременно как обещание… и предупреждение. — У Спенсера уже сложилось неверное представление, и всё такое. Кстати, когда ты собираешься ему сказать? Он продолжает обвинять меня в том, что я пытаюсь заставить тебя отсосать мой член.

— Эй, эй, почему он решил, что это я сосу член? Может быть, это ты сосёшь мой член?

Рейнджер ухмыляется мне и наклоняется так близко, что наши губы почти соприкасаются.

— О, Чак, не обманывай себя: никто так не думает. — Он хихикает, и этот звук заставляет меня вздрогнуть так сильно, что я чуть не сползаю по стене в лужу. Рейнджер протягивает руку и трогает пальцами отворот моей пижамной рубашки. — Ты пассив, это точно. Я понял это в первую же секунду, как увидел тебя. Что касается меня, то я — актив. — Он отталкивается от стены и прислоняется спиной к противоположной стене, его огромное тело заполняет узкое пространство коридора.

— Я не пассив, — бормочу я, но потом вспоминаю, зачем я вообще бежала сюда, и достаю ключ из кармана, позволяя ему болтаться в воздухе между нами. Рейнджер бросается вперёд, его руки накрывают мои и наполняют меня этим странным теплом.

— Где ты это нашла?! — спрашивает он сдавленным голосом. — Я тщательно обыскал весь этот кампус. — Я позволяю ему взять ключ, наблюдая, как он вытаскивает один из-за пазухи и соединяет их вместе. Они практически идентичны, за исключением цвета и небольшого различия в зубьях.

— Он был в моей кровати, — говорю я ему, — внутри одного из этих декоративных металлических шаров на концах столбиков. — Рейнджер смотрит на ключи, а затем поднимает на меня горящие сапфировые глаза.

— Нам нужно пойти проверить те, что на кровати Дженики, — произносит он, поворачиваясь, чтобы направиться к двери. Я останавливаю его, протягивая руку и обхватывая пальцами его руку, изо всех сил стараясь не слишком волноваться из-за его мускулов.

— Не сегодня, — говорю я ему, желчь подступает к горлу при вспышке воспоминаний о прошлой ночи. — Это слишком опасно. Давай сходим утром перед школой.

Рейнджер напрягается, а затем со вздохом замолкает, проводя пальцами по волосам.

— Наверное, ты права, — неохотно признаёт он. — Я уверен, что теперь и я у них на радаре. Вероятно, следующей будет моя задница, висящая на том же ужасном дереве. — Он сжимает в кулаке пару ключей, стискивая их так сильно, что у него белеют костяшки пальцев. — Хотя я не такой уж жаворонок. Заранее прошу прощения, если буду вести себя как капризный придурок. — Он засовывает ключи в карман, а затем смотрит на меня. — И тебе нужно придумать способ, как рассказать Спенсеру свой секрет.

— А кто сказал, что я хочу ему рассказывать? — выпаливаю я, и Рейнджер бросает на меня долгий, прямой взгляд.

— У вас двоих такие серьёзные, чёрт возьми, отношения, что меня от этого тошнит. Скажи ему, и просто трахните друг друга, покончи с этим. Тогда мы сможем прекратить всё это томление, нытьё и хандру, которыми он занимается.

— Он хандрит по мне? — спрашиваю я, стараясь не выдать интереса. Потому что это не так. Мне даже всё равно. Серьёзно. Рейнджер закатывает глаза, но наш разговор приостанавливается, когда Спенсер открывает дверь и вваливается с пакетом, полным вкусностей, которые он стащил внизу.

Он бросает на меня прищуренный взгляд своих бирюзовых глаз, и я вздрагиваю.

— Что вы, два засранца, здесь делаете? — говорит он, протискиваясь мимо меня и направляясь к своей кровати, чтобы плюхнуться на неё и высыпать все угощения. Я отчетливо вижу в смеси один из моих батончиков гранолы.

— Ты хрен! — рявкаю я, направляясь туда и хватая батончик с кровати. — Я знал, что кто-то крадёт мои батончики гранолы. Я думал, это Натан, жуткий охранник, но, конечно же, это был ты.

— Это Натан, жуткий охранник, — отвечает он, не потрудившись поднять на меня глаза. — Я только что поймал его с поличным. Потом я подумал, что если он собирается сбежать с ними, то я с таким же успехом могу взять их с собой.

— Я называю это чушью собачьей, — фыркаю я, засовывая батончик гранолы в карман. — Похититель еды. — Я торжествующе вздёргиваю подбородок, и Спенсер поднимает голову, чтобы посмеяться надо мной.

— Мудило, — бормочет он.

— Лицо в гондоне. — Это единственное, что я могу придумать, и мои щёки вспыхивают. Спенсер просто ухмыляется, как будто это вызов, который он с радостью принимает.

— Пожиратель пенисов.

— Слизняк.

— Ершик для унитаза.

— Пятно от дерьма.

— Онанист.

— Свинья в заднице, — выпаливаю я, и Спенсер приподнимает одну из своих тёмных бровей.

— Ладно, это было немного странно даже для меня. Ты победил. Хотя лицо в гондоне было довольно креативным. Я мог бы позаимствовать его, чтобы оскорбить близнецов. — Спенсер останавливается, чтобы стянуть рубашку через голову, отбрасывая её в сторону и оставляя меня изумлённо пялиться на красивые, ровные очертания его груди. Он замечает, что я смотрю, и бросает взгляд в мою сторону, его веки опускаются, и он смотрит на меня из-под тяжёлых век, с похотливым взглядом. Уголок его рта приподнимается в ухмылке, когда он наклоняет голову набок. — Нравится то, что видишь? — спрашивает он, когда Рейнджер издаёт разочарованный звук, закрывает мне глаза ладонями, а затем поворачивает меня к двери.

— Хватит таращиться. Позволь мне проводить тебя обратно в твою комнату. — Спенсер смотрит нам вслед, его глаза сужаются, когда он усмехается и отворачивается. — Ты знаешь, что рано или поздно тебе придётся ему рассказать, — добавляет Рейнджер, когда мы поднимаемся обратно по лестнице. Я бросаю на него взгляд, но он просто отвечает мне пристальным взглядом. Его взгляд не терпит возражений. — Если мы собираемся разгадать эту тайну вместе, он нам нужен. Он знает этот кампус лучше, чем кто-либо другой. Ну, или, может быть, тебе просто стоит вернуться в Калифорнию.