Проходя через пулковскую таможню, я слегка нервничал.

А все из-за того, что в моем чемодане среди шмоток были грамотно разложены пачки долларов. Немного, всего сто тысяч, но все-таки деньги. Еще у меня были карточки «Виза» и «Мастер Кард», на них денег было, конечно, больше, но живая наличка мне была нужна сразу же, поэтому, посомневавшись чуть-чуть, я решил рискнуть и попытаться протащить с собой деньги.

Я не знал точно, сильно ли я рискую этими деньгами, черт его знает, что там новенького выдумали российские таможенники, может быть, обнаружив эти деньги, они и бровью не поведут. А может – засветится у них в глазах ненасытная жажда раскулачивания, и они, злорадно тиская потными руками пачки моих баксов, будут многократно пересчитывать их, надеясь увидеть, как меня корчит от жадности…

Но ничего такого не произошло.

Я прошел через таможню, как сквозь турникет в метро, и через полминуты уже стоял на родном растрескавшемся асфальте.

Вокруг входа толпились подозрительные личности в потертых кожаных куртках и, играя ключами от машин, монотонно бубнили:

– Куда едем, куда едем…

Пройдя мимо них, я вышел на круглую площадку, вокруг которой было не протолкнуться от стоявших как попало машин, и подошел к старому, но ухоженному «Мерседесу», за рулем которого сидел седой усатый дядька в кожаной шоферской кепке.

Остановившись рядом с открытым окном, из которого торчал локоть водителя, я поставил чемодан на асфальт, неторопливо достал сигареты и закурил.

Дядька спокойно смотрел на меня и даже не ждал, когда я наконец заговорю. Он просто знал, что мне нужно, и молчал. Такие дядьки, много повидавшие и давно уже не суетящиеся перед клиентом, всегда привлекали меня гораздо больше, чем жадные до чужих денег разбитные извозчики, снимающие с растерявшихся в чужом городе приезжих по полторы тысячи за то, чтобы доехать от Московского вокзала до Купчино.

Я посмотрел вокруг и сказал:

– Все так же… Ничего не изменилось. Дядька усмехнулся и ответил:

– А куда оно денется!

Я согласно кивнул и полуутвердительно спросил:

– В Город ста долларов хватит?

– Конечно, хватит, – небрежно ответил шофер и мотнул головой, дескать, давай, залезай.

Я обошел машину и, закинув чемодан на заднее сиденье, уселся рядом с водителем. Салон старого «Мерседеса» был таким же потертым и добротным, как его хозяин, и еще был он таким же надежным и спокойным.

Я опустил стекло и, стряхнув пепел на улицу, сказал:

– Слушай, отец, давай ехать не спеша.

Он понимающе кивнул и поинтересовался:

– Что, давно в Питере не был?

– Как тебе сказать… Наезжал часто, но по большому счету можно сказать – и не был.

Дядька врубил передачу и плавно тронулся.

– Ну, а сейчас, – спросил он, – надолго?

– Не знаю еще. Но уж всяко нагуляюсь.

Водитель кивнул еще раз и выехал на дорогу, ведущую к Пулковскому шоссе.

Легкий теплый ветерок залетал в салон и шевелил мои волосы. Я не стригся месяца два и чувствовал, что уже слегка оброс. Пора было нанести визит парикмахеру и навести красоту.

Выехав на трассу, дядька повернул направо, развернулся напротив поста ГАИ, причем один из ментов, стоявших у самой дороги, подмигнул ему, а мой водитель сделал менту ручкой.

– Что – знакомые? – спросил я.

– В гробу я видал таких знакомых, – ответил водитель, – за двадцать пять лет они из меня столько денег высосали, что теперь я для них уже как родной. Пидары…

– Знаем, знаем, – согласился я, – проходили.

– Вот и я говорю.

Впереди показалось знакомое аникушинское долото и два высотных дома по бокам. Я почувствовал жажду и спросил:

– А как насчет того, чтобы взять пивка? Что-то у меня в горле пересохло.

– А тебе какого пивка – обычного или поприличнее?

– Поприличнее, – уверенно ответил я, – желательно – «Грольш».

– А-а, знаю такое, – кивнул водитель.

По его лицу было видно, что он знает все не только о пиве, но и о прочих разновидностях алкоголя. Но было видно еще и то, что эта богатая практика осталась в далеком беспутном прошлом, а теперь он давно уже ведет праведный образ жизни, прикладываясь к рюмке только по семейный праздникам.

Мужику было лет шестьдесят пять, но выглядел он крепким и бодрым.

Молодец!

– Тогда мы сейчас свернем направо, – комментировал свои действия водила, – теперь – налево, на Ленсовета, и вот он, твой магазин.

«Мерседес» остановился около сверкавшей стеклами и металлом новой одноэтажной постройки, через окна которой виднелись полки, уставленные тысячами разнокалиберных бутылок.

Над входом в модерновый магазин была большая надпись «Ликер Стор».

Ну, блин, достали эти знатоки английского, нет, чтобы нормально написать по-русски – «Алкогольная лавка» … Все их на иностранщину тянет!

Ладно, хрен с ними, подумал я, главное – чтобы там пиво было.

Выйдя из машины, я ловко увернулся от пьяного, которого в этот момент повело как раз в мою сторону, и вошел в распахнутую по случаю жаркой погоды дверь.

Сидевший на стуле охранник поднял на меня глаза и, убедившись, что я приличный человек, снова уткнулся в книгу. Я подошел к прилавку и, пробежавшись глазами по полкам, с удовлетворением отметил, что здесь было все, чего только может пожелать страдающая душа любителя выпивки.

Джин, виски, текила, сакэ, французский коньяк, украинская горилка, грузинская чача, на которой так и было написано золотыми буквами – «Чача», и еще многое другое. Я не стал утруждать себя поисками того, что мне было нужно, и обратился к смазливой блондинке, опершейся лобком на прилавок.

– Дайте мне шестерочку «Грольша», – сказал я, подло надеясь, что она не поймет меня.

Но продавщица только кивнула и вытащила из холодильника картонную рамку, в гнездах которой сидели шесть маленьких бутылочек пива.

– Двести восемьдесят, – сказала она и пробила чек. Я полез в карман и только тут понял, что у меня нет русских денег.

– Доллары возьмете? – спросил я.

– Нет, – ответила она, и я удивился.