Глава 27

ИЛАЙ

— Я же говорил, — рычу я, когда Бриа извивается в ремне безопасности. Ее грудь вздымается от прерывистых вдохов, пока я ласкаю большим пальцем клитор и засовываю два пальца в ее горячую, скользкую киску. — Я же обещал, что буду трахать тебя при каждом удобном случае в этой поездке.

Бриа стонет, напрягаясь в ремне безопасности, ее короткая юбка задралась на бедрах.

— А я ответила, что надеюсь на это.

GPS сигнализирует о предстоящем повороте, и я увеличиваю давление большим пальцем и скорость толчков, стараясь хотя бы частично сосредоточить свое внимание на дороге. Мой член болезненно тверд под джинсами, и я отчаянно хочу добраться до нашего жилья.

— Кончи для меня, милая. Мы почти на месте.

— Где? — спрашивает она задыхающимся, напряженным шепотом.

— Увидишь. Это сюрприз, — Бриа хнычет и открывает рот, чтобы возразить, но я предупреждающе щиплю ее за клитор, и она задыхается от удовольствия. — Я сказал, это сюрприз.

Ее мрачный смех заглушается стоном, Бриа извивается, чтобы усилить трение о мою руку.

— А что, если я не люблю сюрпризы?

— Я на это и рассчитываю, милая. Думаю, тебе не понравится.

Киска Брии сжимается вокруг моих пальцев, ее мышцы напрягаются, рука сжимает мое бедро через центральную консоль. Ее голова откидывается назад, глаза закрываются, а дыхание перехватывается в легких. Другой рукой она сжимает мое запястье, когда я замедляю движение пальцев, выводя ее из оргазма как раз в тот момент, когда мы подъезжаем к повороту. Когда я вынимаю пальцы из трусиков, подношу их к ее губам, вижу, как возбуждение блестит на солнце.

— Попробуй, — говорю я, и мой член напрягается от своих же слов. Раскрасневшееся лицо Брии озаряет улыбка, она хватает меня за запястье обеими руками и поворачивается ко мне. Загибает мой указательный палец так, что остается только средний.

— Вот что я думаю о сюрпризах.

— Идеально.

Бриа улыбается и не сводит с меня глаз, пока машина замедляет ход на грунтовой дороге, а затем обхватывает мой палец ртом, сильно посасывая. Она с хлопком выпускает его и проводит языком по губам.

— Я тебя уничтожу, — говорю я с рычанием из горла.

Озорное хихиканье Брии столь же мрачное и дерзкое, сколь милое и невинное.

— Посмотрю на твои попытки.

Я, должно быть, бросаю на нее какой-то дикий, хищный взгляд, потому что она еще больше сияет от возбуждения, когда я кое-как останавливаюсь у домика смотрителя.

— Сейчас вернусь, — говорю я.

Бриа ждет в машине, пока я регистрируюсь у пожилой пары, управляющей шале «Рок-Крик», забираю ключи, а потом еду по извилистой гравийной дорожке к поляне, где на холме с видом на горы и леса стоят пять бревенчатых домиков, расположенных на достаточном расстоянии друг от друга. Машина останавливается, но я не глушу двигатель.

— Выбери один, — говорю я. Глаза Брии сужаются, и по ее лицу медленно расплывается улыбка.

— Выбрать один?

— Ты слышала меня, Панкейк.

— Ты арендовал все пять?

Я раскрываю ладонь, показывая пять ключей, которые согревались в моем кулаке.

— Не хочу, чтобы люди думали, будто я совершаю убийство, когда буду сдерживать свое обещание уничтожить тебя.

Бриа смеется, ее глаза блестят в лучах послеполуденного света.

— Вряд ли это жилье одобрили в университете, профессор, — говорит она, осматривая бревна в деревенском стиле и частные гидромассажные ванны. — Кто именно подписывает твои гранты?

— Ты права, на самом деле это не от универа. Но зато меня не арестуют за то, что я заставил тебя кричать в каком-то убогом гостиничном номере. Пришлось платить отдельно от гранта. Выбери один.

Бриа указывает на самое дальнее шале на холме, и от ее коварной ухмылки мой член молит об облегчении.

— Хороший выбор, — говорю я, и мы паркуемся перед бревенчатым домом.

Мы выходим из машины и направляемся к багажнику, чтобы забрать сумки. Бриа приехала налегке, в дополнение к своему чемодану у нее только рюкзак, но она хватает пакеты с едой и бросается за меньшим из двух рюкзаков, прежде чем я хватаю ее за запястье и отталкиваю. Она понимающе хихикает, и это отзывается рикошетом в моем сердце.

— Что у вас там, доктор Каплан? — поддразнивает она, снова набрасываясь на него.

— Убери руки, Панкейк.

— Может быть, мне стоит остаться в первом доме, а ты займешь этот, — говорит она, ее пальцы теперь тянутся к ключам, засунутым в мой задний карман. Мне удается увернуться прежде, чем она успевает схватить их, но она ставит пакеты с покупками на землю и начинает атаку цепкими пальцами. — Не хотелось бы показаться наглой, профессор. Раздел седьмой «Политики в отношении поездок и расходов Беркширского университета» гласит, что преподаватели не должны…

— Панкейк, — говорю я, перекидывая Брию через плечо и прижимая ее голые ноги к своей груди. — Мне похрен, что там написано. А теперь дай мне ключ от пятого домика, быстро.

Редкий музыкальный смех Брии преследует меня, когда я хватаю несколько сумок свободной рукой и направляюсь к домику. Она достает связку ключей из моего заднего кармана, и когда мы подходим к двери, я отпускаю ее, чтобы она могла отпереть ее, открывая взору уютный интерьер в деревенском стиле с коврами ручной работы и антикварными украшениями. Пара старинных снегоступов из сыромятной кожи висит над камином в гостиной слева, справа расположена небольшая кухня и уголок для завтрака, а прямо перед ней лестница, ведущая в спальню и ванную комнату.

— Я ненавижу это даже больше, чем вишневое дерево. Давай посмотрим верхний этаж, чтобы я могла оценить всю глубину своего презрения, — говорит Бриа.

Я откладываю все сумки в сторону, кроме маленькой черной, и медленно поворачиваюсь к ней. Ее ухмылка настолько полна дерзкого озорства, что мои кости становятся горячими, как расплавленная сталь, от одного взгляда на ее улыбку.

— Я выбью такое отношение из тебя, женщина.

Я снова перекидываю Брию через плечо и топаю вверх по лестнице под звуки ее смеха, чувствуя себя так, словно только что выиграл все лотереи в мире, заключив ее в свои объятия. Все идеи о том, что я хочу сделать с ней, с ней самой, кружатся в моей голове, пока не заслоняют все остальное, как будто внешний мир исчезает.

И я правда подразумевал все, что сказал. Я уничтожу ее. Я буду трахать ее до тех пор, пока ее острый язычок не перестанет произносить ни единого слова.

Кровать скрипит и стонет, когда я бросаю Брию на матрас и с приглушенным стуком кидаю сумку на пол.

— Сними это сейчас же, — приказываю я, оседлывая ее узкие бедра и расстегивая молнию на юбке дрожащими руками. Моя потребность в ней подавляет все доводы рассудка, и требуются остатки здравомыслия, чтобы не разорвать на ней одежду. Мне нужно попробовать ее на вкус, наполнить ее, услышать, как она рассыпается от моего прикосновения.

Бриа покачивает бедрами, когда я стягиваю с нее юбку и нижнее белье, ее черные трусики влажны от возбуждения, у меня слюнки текут от ее запаха.

— Что вы собираетесь со мной сделать, профессор? — спрашивает она сладким голосом, как из ретро-фильма, и тон ее полон соблазнения.

Я поднимаю ее с кровати и снимаю с нее рубашку, оставляя черный лифчик.

— Чего я не собираюсь с тобой делать — это, пожалуй, более уместный вопрос.

— Ладно, чего ты не собираешься со мной делать?

— Ничего. Буквально нет ничего, чего бы я с тобой не сделал, — говорю я, прежде чем наклониться и покрыть ее шею отчаянными поцелуями. — Я трахну тебя в рот. Я трахну тебя своим языком. Ты сядешь мне на лицо. Оседлаешь мой член. Возьмем игрушки. Я свяжу тебя так, как захочу. А твоя маленькая упругая попка? Она моя, Бриа. Прежде чем закончится эта ночь, с нее будет капать моя сперма.

Бриа вздрагивает, когда мои руки ласкают ее грудь, и я пощипываю ее соски через ткань лифчика. Я прикусываю и посасываю ее кожу, ощущая солоноватый цветочный вкус на своем языке. Она извивается подо мной, пытаясь найти трение, чтобы удовлетворить свою потребность, но я прижимаю руку к ее животу и удерживаю на месте, решив не торопиться.

Так и происходит. Я трачу время на то, чтобы исследовать ее кожу губами и языком, обвожу пальцами каждую впадинку. Формирую ее тело в своих ладонях. Я ловлю ее стоны поцелуями, они тонут в моем рту. Она здесь, в настоящем, со мной, внешний мир — не более чем сон. Я прокладываю дорожку из покусываний по ее телу, обхватываю руками ее икры и подтягиваю к краю кровати, где поклоняюсь самой потрясающей женщине, которую когда-либо встречал.

— Раздвинь для меня ноги, — говорю я, присаживаясь на корточки. Бриа удерживает мой взгляд, когда разводит колени и медленно опускает их на матрас. Нежная розовая мякоть ее сердцевины мерцает от влаги. Она вздрагивает, когда мои ладони скользят по внутренней стороне ее бедер. — Я никогда не устану видеть тебя такой.

— Какой? — шепчет она со слабой улыбкой.

Почему ее вопросы всегда задевают меня за живое? Она спрашивает о том, чего другие люди не делают. Она требует, чтобы я снял с себя все слои, чтобы она заглянула внутрь. Она не хочет сама заполнять пробелы. Она могла сама бы придумать себе ответ, как сделало бы большинство людей. Он имеет в виду, с обнаженной киской, или, когда я лежу и жду его. Но все эти домыслы? Они неточны.

— Уязвимой, — отвечаю я, и ее улыбка становится ярче от моей честности. — Как будто ты доверяешь мне.

— Я правда доверяю тебе.

— Ну что ж, Панкейк, — говорю я, вдавливая ее бедра в матрас. — Позволь показать тебе, насколько я заслуживаю твоего доверия.

Я опускаю голову и наслаждаюсь Брией Брукс.

Я провожу носом по ее складочкам, вдыхая запах, провожу языком по возбуждению, поклоняясь ее клитору. Все, что она показывала мне, как ей больше нравится, запечатлелось в моей памяти, поэтому, когда я прижимаю свой язык к ее клитору круговыми движениями, то делаю это с идеальным нажимом. Потом засовываю язык в ее киску, и от этого у нее лишь усиливается желание. Я медленно провожу рукой по ее складочкам и без боли прикусываю ее чувствительный бутон, отчего она извивается и стонет.