Она уже знала.

Откуда, черт возьми? Даже я не знал, а я преподаватель. Может быть, потому, что я ухожу в творческий отпуск? Неужели Такахаши исключил меня из внутренних собраний? Я отрываю взгляд от Брии и ищу взглядом других преподавателей, но все они выглядят такими же удивленными, как и я.

Я уже собираюсь перевести взгляд на Брию, когда доктор Такахаши заканчивает свою болтовню о докторе Уэллсе и поворачивается ко мне.

— Также в конце декабря нас покидает, хотя и временно, доктор Илай Каплан, у которого начинается восемнадцатимесячный творческий отпуск. В течение этого времени доктор Каплан будет использовать некоторые внешние возможности и, возможно, немного попутешествует. Правильно ли я понимаю, что у вас запланировано приключение на мотоцикле по бездорожью в Южной Америке?

Жар разливается по моим щекам, когда я чувствую тяжесть взглядов всех присутствующих на своей коже, и Брии тяжелее всех.

— Да, именно так.

— Возвращайся целым и невредимым, хорошо?

Я улыбаюсь.

— Доктор Стром уже поспорил, какие конечности я сломаю, так что сделаю все возможное, чтобы он потерял свои деньги.

По комнате прокатывается взрыв смеха.

— Очень хорошо, очень хорошо. Теперь я хотел бы представить доктора Кэтрин Флетчер, которая присоединилась к нашему факультету из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, где она специализировалась в области памяти, в частности, влияния цифровых медиа на запоминание. Доктор Флетчер возьмет на себя расписание занятий доктора Каплана в следующем семестре в дополнение к расширению наших курсов для выпускников со следующего года.

Флетч машет толпе, что со стороны любого другого выглядело бы неуклюже, но моя безупречная подруга делает это без особых усилий, грациозно.

— Теперь, когда с объявлениями покончено, я уверен, вы готовы вернуться к вечеринке. Пожалуйста, запланируйте безопасный транспорт домой. Если есть какие-либо сомнения, пожалуйста, поговорите со мной или другим преподавателем. Желаю вам чудесного вечера, — заключает доктор Такахаши, склонив голову, и зал оглашается аплодисментами. Он направляется в нашу сторону, в то время как другие преподаватели окружают доктора Уэллса.

— Отличная вечеринка, — говорю я, когда он останавливается рядом с нами. — Вам придется убедить доктор Флетчер, что так не всегда происходит.

Доктор Такахаши улыбается, и мы поворачиваемся, чтобы встать в очередь к бару, пока там не стало слишком людно.

— Да, не привыкай. Все это было подарком от друга Эдварда Уэллса, — Самуэля.

— Прекрасно. Думаю, в таком случае нам придется найти какого-нибудь другого друга Самуэля, который еще не ушел на пенсию, — говорит Флетчер, и они заводят разговор о событиях на ближайшие несколько месяцев, пока я осматриваю толпу в поисках Брии.

Мельком вижу ее с Тидой и Дэвидом, и ко мне подходит студент магистратуры и заводит разговор о мотоциклах, в то время как Флетч сует мне в руку свежий напиток. И так проходят следующие полтора часа. Случайные разговоры. Закуски. Украдкой поглядываю на Брию Брукс. Нарастает опьянение, Флетч приносит напитки, вероятно, пытаясь ослабить мою и без того слабую хватку за свои правила.

Не то чтобы я нуждался в помощи.

Что-то темное и демоническое бурлит у меня под ребрами, сжимает и царапает мое сердце при каждом взгляде на все более откровенное поведение Дэвида по отношению к Брии.

Сначала рука на плече. Позже я замечаю, как его пальцы обвиваются вокруг ее запястья, когда он наклоняется ближе, чтобы прошептать что-то ей на ухо. Мои вены наполняются лавой, когда он кладет ладонь на ее спину, и она вздрагивает, а этот идиот даже не замечает. Ее глаза устремляются на меня, но так же быстро отводятся. Она допивает свой напиток и что-то говорит Дэвиду, и он берет ее пустой бокал, слегка покачиваясь, когда направляется к бару с дерзкой улыбкой. Затем Бриа поворачивается к Тиде и другой студентке, которая присоединилась к их группе, и говорит несколько слов, прежде чем покинуть их, направляясь к боковой двери, ведущей в небольшой внутренний дворик.

Волна моего желания последовать за ней поднимается к горлу, утягивая на дно. Я пытаюсь пересилить себя.

Но не могу.

Я подхожу к краю стойки, минуя очередь, поскольку студенты думают, что заказать, и привлекаю внимание бармена, перекатывая между пальцами сорок долларов. Он кивает, взбивая коктейль. Я заказываю бурбон со льдом и «гроув с тоником», который, по его словам, является безалкогольным напитком. Интересно. Значит, Бриа совершенно трезва. Наверное, это ужасная идея, ведь я не трезв, но буду беспокоиться об этом завтра.

Пока Дэвид стоит в очереди к бару, я направляюсь через зал со своими напитками в руках, уворачиваясь от взглядов студентов и преподавателей, которые, возможно, захотят поговорить о делах, пока не добираюсь до боковой двери.

Бриа прислонилась к перилам спиной ко мне, освещенная тусклыми лампочками внутреннего дворика, подвешенными над головой. Цветы каскадом падают из подвесных корзин, колышась на теплом ветерке. Она смотрит на что-то у себя в руках. Ее плечи напрягаются в присутствии посторонних. Из-за этого мое сердце горит немного сильнее.

— Убегаешь? — спрашиваю я, останавливаясь у перил и стараясь держаться подальше, протягивая ей напиток. — Гроув с тоником, правильно?

Бриа пронзает меня одним из тех долгих, нервирующих взглядов, которые не выдают ни одной из ее мыслей, принимает напиток с благодарственным кивком. Я замечаю, что она не меняет своей позы, чтобы соответствовать моей. Она не делает никаких жестов, чтобы поприветствовать меня или оттолкнуть. Все скрыто под непроницаемыми слоями. Я хочу пробить их молотком.

— От чего мне убегать? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь ей с ямочками на щеках, что, кажется, приводит ее в бешенство, судя по тому, как сужаются ее глаза.

— От светских бесед. Политических позерств. Социального конформизма. Или просто от рукастого хипстер-лесоруба.

Слабая улыбка пробегает по губам Брии, когда она вертит белый цветок между пальцами.

— Говорит твидовый-профессор-хипстер, переодевшийся в бунтаря, — взгляд Брии опускается на мою кожаную куртку, цветок все еще крутится в ее руке, когда она задумчиво делает глоток своего напитка. — Социальный конформизм[7], — вторит она, уклоняясь от темы. — Разве я не… соответствую ему?

— Не знаю. Соответствуешь?

— Нет. Не так, как вы, — взгляд Брии перехватывает мой, темный, всепоглощающий и полный тайн. Ее интерес к моему ответу кажется искренним, хотя я чувствую в нем и нотку злобы. — Или же нет, доктор Каплан? Может быть, все это иллюзия. Может быть, вам нравится следовать правилам для вида и нарушать их, когда никто не наблюдает.

Тускнеющий свет сумерек скрывает румянец, вспыхивающий на моей шее. Я делаю глоток своего напитка, размытое тепло опьянения придает смелости, я подхожу ближе к Бриа.

— Как думаешь, какие правила я бы нарушил?

Бриа издает низкий смешок, который вырывается из глубины ее груди.

— Я не знаю, скажите сами?

Мой член напрягается под джинсами. Мне до боли хочется оттолкнуть ее назад спиной к стене, прошептать все правила, которые я хотел бы нарушить вместе с ней. Я хочу провести руками по ее телу. Я хочу знать, мокрая ли ее киска, ощутить сладкий, горячий вкус ее возбуждения.

Сглатываю, крепче сжимая стакан.

— Ты знала об уходе доктора Уэллса на пенсию, — говорю я вместо этого. Бриа отводит взгляд, коротко кивает. — Ты ведь не собиралась встречаться с ним по поводу кураторства, да?

— Верно. Только для того, чтобы стать его ассистентом на занятиях по парапсихологии.

Я прокручиваю в голове разговор в кабинете, пытаясь вспомнить точные слова Брии. Она не солгала, но теперь я понимаю, что она воспользовалась возможностью оценить, насколько искренним я был как в своих извинениях, так и в комментариях, которые я сделал о ее проекте. Если бы мне на самом деле было плевать, я бы не умолял ее держаться подальше от Уэллса.

— Мой дядя знаком с доктором Уэллсом, — говорит Бриа, прежде чем у меня появляется возможность продолжить расспросы. Она выглядит задумчивой, когда подносит цветок к носу и вдыхает аромат. — Я узнала все раньше, чем другие. Но я правда не стала бы зацикливаться на вас. Есть и другие варианты.

Я прислоняюсь к перилам и наклоняю свой бокал с одной стороны на другую, звон кубика льда заполняет тишину.

— Я рад, что ты будешь с Флетчер.

Бриа поднимает на меня взгляд, и по ее лицу пробегает тень гнева. Не тот беспросветный, подавленный гнев, который я видел в ней раньше. Нет, этот горит как сигнальная ракета, прежде чем погаснуть. Это больше похоже на… голодание. Она сглатывает, кивает один раз, прежде чем отвести взгляд. А затем выражение ее лица меняется, и все аккуратно возвращается на свои места, как будто волна только что начисто смыла ее мысли. Она осушает свой бокал и выпрямляется.

— Спасибо за выпивку.

Бриа разворачивается на каблуках, чтобы направиться к двери, но я протягиваю руку, останавливая ее. Кончики моих пальцев останавливаются совсем рядом с ее запястьем, но, клянусь, я чувствую ее тепло на своей коже. Она опускает взгляд на мою руку и снова смотрит на мое лицо, когда я прочищаю горло и смотрю на нее серьезным взглядом.

— Я хотел спросить, не составишь ли ты мне компанию за ужином. В профессиональном ключе, конечно, — Бриа не двигается, не моргает. Не уверен, что она вообще дышит. — Чтобы обсудить твою работу. И в качестве извинения.

Бриа хихикает. Звук — низкий, хрипловатый рокот в ее груди, больше похожий на рычание, чем на смех. Но это не звук веселья. Ее глаза смертоносны, они улавливают весь свет и пожирают его.

— Боюсь, я должна отказаться. Мне очень жаль, доктор Каплан, — говорит Бриа, ее голос сочится сарказмом сквозь слащавую улыбку. Она плывет ко мне, как акула, рассекающая сумеречный мрак. Наклоняется ближе, ее губы почти прижимаются к моей шее. Я сжимаю руку в кулак, чтобы удержаться и не тронуть ее. — Думаю, тебе все-таки придется продать органы. Уверена, что твоя лучшая подружка захочет почку. Но я бы на ее месте забрала сердце.