Глава 11

БРИА

Ладно. Прошлая ночь была веселее, чем я ожидала.

Нет, не из-за Дэвида. Я отвела его в клуб и тут же бросила. Он симпатичный парень, в некотором роде одиночка. Но уверена, что с ним все было в порядке. Во всяком случае, лучше, чем если бы он остался со мной. Я начала фантазировать о том, как отрываю его руки и засовываю их ему в глотку.

А вот Каплан?

Это было весело.

Видеть его в другом конце комнаты было все равно что стоять на краю пропасти, наполненной ощущениями, которых я никогда не испытывала. Электричество отзывалось в моей груди каждый раз, когда я встречалась с ним взглядом. Мое нутро сжималось и болело всякий раз, когда мы украдкой смотрели друг на друга. В глазах Каплана светилось убийство, когда Дэвид коснулся моей спины, где у меня самые глубокие шрамы. Не знаю, почему я тогда посмотрела на него, или почему тепло разлилось по моим венам, когда он увидел, как я вздрогнула, и крепче сжал свой бокал. А потом наша короткая встреча на улице? Мое сердце бешено колотилось где-то под ребрами. Я боролась между желанием пролить его кровь или сорвать с него одежду и трахнуть прямо там, во дворике.

И думаю, он чувствовал то же самое.

Может быть, он немного хочет меня. Я до сих пор не могу до конца связать то притяжение, которое мне почудилось в «Дежавю», и перед ужасной встречей несколькими короткими часами позже в офисе Каплана. Я столько раз прокручивала это в голове с абсолютной ясностью, и все же до сих пор не могу понять, что пошло не так.

Когда я вспоминала момент первой встречи с Самуэлем, то смогла перезагрузиться и дистанцироваться от зацикленности на этом. Но прошлой ночью, уверена, я видела, как его тьма выходила на поверхность, завеса между ней и реальным миром истончалась с каждым глотком, который он делал. Этот зверь голоден. Он дикий. Может быть, защищает собственность, а рациональный ум Каплана держит его запертым в клетке.

И ничто так не расшатает эту клетку, как отрицание и ревность.

Я улыбаюсь, сидя у окна в «Гриндстоуне», наслаждаясь ароматным паром своего эспрессо, вспоминая, как послала воздушный поцелуй Каплану. Удобно, что кофейня находится прямо через дорогу от высококлассного маникюрного салона «Мозаика», куда Синтия Нордстром записалась на процедуру через восемнадцать минут. Я бросаю взгляд на вход, прежде чем снова переключить внимание на свой ноутбук, перечитывая информацию о ее предстоящих встречах. В соответствии со своим обычным компьютерным мастерством Самуэль получил доступ к клиентским календарям «Преторианцев» и извлек информацию о Синтии. «Это еще не все. Пробую другие системы. Займет время», — говорилось в его сообщении. Я с нетерпением жду, что еще он раскопает, но сейчас календарь — это значительная победа.

И вот я здесь, сижу в светлом парике, пью, как я могу подтвердить, лучший эспрессо в городе. Каплан был прав. И это раздражает. Еще больше раздражает, что мои мысли продолжают возвращаться к нему, хотя я должна быть сосредоточена на заметках, которые украла из его ноутбука прошлой ночью. Здесь нет того, о чем бы я еще не знала про Кэрона Бергера, кроме подробного списка многих уголовных преступлений, за которые «Легио-Агни» находится под следствием — от консультирования по совершению преступлений до уклонения от уплаты налогов и множества другого. Теории Каплана о мотивах Бергера не очень удивительны. «Вероятная детская травма. Чувство изоляции. Комплекс спасителя переплетается с нарциссизмом, который усугубляется его способностью окружать себя людьми, которыми он может манипулировать. Он мастерски использует свою харизму для создания чувства единства и ложной безопасности». Но информации, на которую я действительно надеялась, здесь нет. Я хочу знать, кто такой Кэрон Бергер на самом деле — он настоящий мужчина, а не призрак. Он хорошо скрывается, и лишь горстка людей из его ближайшего окружения знают, как он выглядит.

Синтия Нордстром — одна из таких людей.

Черный внедорожник с тонированными стеклами подкатывает к остановке возле «Мозаики», и я отправляю Самуэлю кодовый номер, хотя, когда открывается пассажирская дверь, я уже знаю, что нить приведет обратно к «Преторианцам». Я узнаю выходящего мужчину, это один из телохранителей, которых я видела возле здания на Тропейн. Его взгляд обводит улицу, прежде чем он подходит к задней части автомобиля и открывает дверь для Синтии. Ее идеальная стрижка боб развевается на ветру, сумка «Биркин» плотно прижата к телу, когда она входит в маникюрный салон. Я допиваю свой эспрессо, беру ноутбук и перехожу улицу.

Сегодня я приложила немало усилий, чтобы создать правильный образ, который понравится придирчивой Синтии. Образ маленького ягненка, который подошел бы к стаду Кэрона. Сегодняшнюю маску я называю «Унылая отбивная из баранины». Мой макияж легкий и свежий, но я сохраняю нейтральное выражение лица. У меня есть низкокалорийный злаковый смузи в прозрачном многоразовом стаканчике с силиконовой соломинкой, якобы я забочусь как о своем здоровье, так и об окружающей среде. На мне новая спортивная одежда, дорогая сумка «Коач», потому что баранья отбивная может и одинока, но, по крайней мере, у нее есть деньги. Я выгляжу безобидно, потому что на меня часто вешают ярлык «слишком худая», который некоторые люди, кажется, ассоциируют с «поникшей» или «слабой», хотя какой еще мне быть, если первые четырнадцать лет своей жизни я голодала в культе. И теперь это хорошо вписывается в мою маскировку. Бриа Брукс? Да она не сможет убить человека одним ударом.

Внешность действительно обманчива. И, надеюсь, моя сегодняшняя внешность обманет Синтию.

Я прохожу мимо телохранителя, который стоит у двери, вхожу в «Мозаику», запах лака для ногтей и ацетона витает возле жужжащей системы фильтрации воздуха. Синтия возле стойки администратора, а между нами в очереди стоит еще одна женщина. Здесь все с акцентами из розового золота и приглушенными цветочными композициями, украшающими кварцевые столешницы маникюрных станций. Вдоль стен стоят белые стеганые стулья, среди которых несколько женщин делают педикюр. Я борюсь с желанием вздрогнуть. Не горю желанием, чтобы ко мне прикасались незнакомые люди, но я соглашусь на это ради шанса сблизиться с Синтией.

Другая секретарша подходит к стойке регистрации и записывает данные следующего клиента в очереди, а Синтию направляют к маникюрному кабинету за одним из двух длинных узких столов. Регистрируясь, я наблюдаю, как она смотрит на других женщин в комнате. Некоторые здесь с подругами; другие не соответствуют ее целевой аудитории потенциальных новобранцев. Я отвожу взгляд, когда ее голова поворачивается в мою сторону.

После того, как я записалась на маникюр-педикюр, специалист проводит меня к месту рядом с Синтией. Я ставлю свою сумку на пол и устраиваюсь на стуле, прежде чем поймать ее взгляд с вежливой улыбкой. Я никогда не была так близка к ней, и мое сердце трепещет от волнения, хотя я сохраняю свою милую, меланхоличную маску на месте. Синтия быстро осматривает меня своими зелеными глазами и улыбается.

— Доброе утро, — говорит она мягким, медовым голосом. — Меня зовут Синтия. Похоже, мы сегодня подружки по станции. Как тебя зовут?

— Приятно познакомиться, — говорю я. — Я Нерия.

— Какое красивое имя. Я раньше такое не слышала.

Я опускаю глаза со скромной улыбкой.

— Спасибо. Мой папа был евангельским проповедником. Это одно из старых библейских имен, которые нечасто услышишь.

Улыбка Синтии становится чуть теплее.

— В самом деле? Что оно значит?

— Светильник Господа, — говорю я с легким смешком. — Может быть, он забыл поменять лампочку.

Синтия смеется в ответ.

— Ты не придерживаешься церкви?

— Не так уж сильно, неа, — я добавляю немного грусти в свою улыбку и отворачиваюсь, когда наши мастера по маникюру подробно расспрашивают о том, какие цвета и дизайны нам обеим понравились бы. Когда они начинают обрабатывать наши руки, я снова обращаю свое внимание на Синтию. — А ты какие будешь делать?

— Что-то вроде оттенков ранней осени, — отвечает она, свободной рукой выводя на экран своего телефона фотографию сложного цветочного узора в осенних тонах. — А ты?

— Просто короткие и малиновые. Я бы с удовольствием сделала что-нибудь как у тебя, но я преподаю йогу и в конечном итоге выколю себе глаз.

Легкий смешок слетает с губ Синтии.

— Ты преподаешь йогу? Я всегда хотела попробовать, но не хочу выглядеть неумехой перед людьми, которые уже знают, что делают.

— Позволь мне открыть тебе маленький секрет йоги. Никто не знает, что они делают. Как внутри студии или за ее пределами. Мы все просто притворяемся, пока не получится, — я улыбаюсь и слегка пожимаю плечами. — Хотя, ты выглядишь достаточно худой и гибкой.

Синтия глубоко выдыхает, ее глаза сияют от комплимента.

— Ну, насчет этого не знаю. Это был непростой процесс, да. Но повезло, что у меня была большая поддержка со стороны других женщин, — я киваю, разглядывая свои ногти и стараясь придать лицу выражение, говорящее о том, что я потерянная и одинокая овечка. — Что твой отец думает о том, что ты занимаешься йогой?

В моем стоне слышится горечь.

— Ты будешь шокирована, он против. Но это помогает мне обрести хоть какой-то покой, понимаешь?

— Да, — говорит Синтия. — Понимаю.

Волнение от того, что я так близко к своему призу, — единственное, что сдерживает мое раздражение, ведь мне приходится страдать из-за этой светской беседы, да и вообще красить ногти. Я задаю Синтии несколько вопросов о ее роде деятельности, и она описывает свою роль старшего вице-президента компании по здравоохранению и благополучию, но я сильно не выдаю своего любопытства, чтобы не вызвать у нее раздражение. Когда она спрашивает, я сообщаю ей несколько фальшивых подробностей из своей истории, которую придумала. Богатые родители. Намеки на религиозную травму. Чуть неуверенности, когда описываю желание сделать перерыв в учебе в бакалавриате, чтобы «найти себя». Каждая мельчайшая деталь подобна капле краски на холсте. Если добавлю слишком много красок, Синтия может счесть эту историю ложью. Но если я дам ей ровно столько, сколько нужно, она дополнит картину и изобразит меня такой, какой сама хочет меня видеть. Надеюсь, той, кто идеально подойдет для «Легио-Агни».