Глава 18

ИЛАЙ

— Я спросил племянницу Самуэля Брукса, есть ли у нее деньги, чтобы поехать в Юту. И я трахнул ее. В библиотеке. И на своем столе. И в лекционной.

— Господи Иисусе, Каплан, — шипит Флетч, бросая дротик в цель. — Не знаю, гордиться мне или испытывать отвращение.

— И то, и другое, — вмешивается Блейк. — Ты не думал отвести ее в отель? Или, например, к себе домой?

Флетч хихикает и толкает Блейк локтем.

— Это было бы слишком банально для нашего друга. Ты не слышала его прозвище? К…

— Заткнись, или я скажу Блейк твое прозвище.

Блейк издает смешок.

— Какое, Пердушка-Флетчи? Я уже знаю.

Флетч ухмыляется, когда я прохожу мимо нее, чтобы по очереди бросить дротик.

— Кстати, кто такой Самуэль Брукс? — спрашивает она.

— По сути, самый известный преподаватель Беркшира за последние годы. Он был деканом инженерного факультета более двух десятилетий. Сделал огромное пожертвование на строительство здания «Палладиум» в кампусе. Его имя написано на табличке у двери. Он ушел на пенсию как раз перед тем, как я устроился, я часто слышал о нем.

— Что-нибудь конкретное?

Я пожимаю плечами и бросаю дротик, и он попадает почти в яблочко.

— Ну… он немного замкнут, хотя показался мне очень дружелюбным, когда я с ним познакомился. Дико блестящий. Пугающий. Насколько я понимаю, он не из тех, кто терпит дураков. Но он также многое сделал для развития факультета и помог хорошим студентам стать великими.

— Судя по тому, что вы оба рассказали мне о ней, похоже, что Бриа честна по своей натуре, — говорит Блейк, делая свой удар топором.

— Интересно, включает ли это в себя ее убийственные флюиды, — вмешивается Флетчер.

— От нее не исходит никаких убийственных флюидов, — возражаю я, багровый жар поднимается вверх по моей шее.

— Ты сам это сказал в такси после вечеринки. А потом ты сказал, что она сделает маску из твоей кожи.

— Я был неправ, — огрызаюсь я. Брови Флетчер поднимаются, понимающая улыбка появляется на ее лице. — Что?

— Ничего.

— Ты сама хотела, чтобы я к ней подкатил, и теперь, когда я пытаюсь, она убийца? Что это, черт возьми, такое?

— Я не говорила, что она убийца. Я сказала, что от нее исходят убийственные флюиды.

— О каких убийственных флюидах мы говорим? — спрашивает Блейк. — Она набрасывается на прохожих или угрожает студентам?

Флетчер качает головой.

— Нет, вовсе нет. Она очень сдержанная. Ну… слишком сдержанная, как будто слишком сильно старается сохранить маску. И на краткий миг, время от времени, кажется, что маска сползает, и ее лицо мрачнеет.

— Она исключительно умна, ты это знаешь. Видимо, ей приходиться трудиться, чтобы вписаться в общество, — говорю я, испускаю тяжелый вздох и беру дротик, бросая его со слишком большим разочарованием. Он отскакивает от мишени и с глухим стуком падает на пол. — Она уникальна, вот и все.

— Безусловно.

— Флетч…

— Я в хорошем смысле это сказала, клянусь, — Флетч немного замолкает, когда я бросаю на нее скептический взгляд. — Умная и уникальная.

— Верно.

— Кстати, об этом, — говорит Флетч таким тоном, словно пытается выкарабкаться из ямы, — ты знал, что она мнемонист? Она сказала, что в детстве у нее естественным образом развился дворец памяти. Она разрешила мне протестировать ее, когда вы вернетесь из Огдена.

— Что такое дворец памяти? — спрашивает Блейк, когда Флетч по очереди взмахивает дротиком.

— Это стратегия запоминания информации с помощью визуализации местоположения, — объясняю я. — Упрощенно говоря, ты размещаешь детали, которые хочешь запомнить, в разных местах по маршруту, который проходишь внутри дворца. Обычно этой стратегии обучают. То, что у Брии это развилось естественным образом в детстве, довольно необычно.

— Значит, она может вспомнить все, что захочет?

— Возможно, — говорит Флетчер.

— А если она захочет что-то забыть? — спрашивает Блейк, и я вижу, как в глазах Флетчер загорается искра научного любопытства. — Что с этим будет?

Флетчер целует жену в щеку.

— Какой замечательный вопрос, детка. Я попытаюсь это выяснить.

— Нет, — говорю я тоном, не терпящим возражений. Я так мало знаю о Брие, но из-за угрозы того, что кто-то будет копаться в ее прошлом, определенные части ее личности, кажется, всплывают. Она вздрагивает, когда кто-то неожиданно дотрагивается до ее спины. Она никогда не рассказывала о своей семье, кроме Самуэля. А еще ее слова в библиотеке. «Никто никогда так не заботился обо мне».

— Нет, — повторяю я. — Одно дело — проверить пределы ее способности запоминать. Совсем другое — копаться в ее прошлом.

Первоначальное удивление Флетчер моим ответом быстро сменяется раздражением.

— Я хочу узнать о ее способности забывать, а не копаться в прошлом.

— Если она не сможет легко забыть любую информацию, которую ты ей дашь запомнить, как ты это проверишь? Если только ты не планируешь заниматься этим в течение нескольких месяцев или даже лет, единственное, что тебе остается, — это обратиться к далекому прошлому. Ты не знаешь, что можешь открыть, — говорю я. Флетчер выглядит так, словно собирается что-то сказать, но останавливает себя, обдумывая мои слова. — Позволь мне поговорить с ней об этом. Если она не сможет нормально мне ответить, тогда все сразу станет понятно.

— Да, Кэп. Конечно, — Флетчер ободряюще улыбается и протягивает мне дротик. Мы оцениваем друг друга долгим взглядом, прежде чем я отворачиваюсь и направляюсь к мишени.

Я крепче сжимаю ручку. Не понимаю этого стремления защитить девушку, которая не нуждается ни в чьей защите, но я буду следовать этому инстинкту.

Дротик попадает в центр круга.

Хотя мы переходим к другим темам, мой интерес к тусовке начинает угасать. Еще через тридцать минут мы расходимся по домам, где я немного работаю над новыми профилями, которые мы создаем для источника пропавших людей из окружения Бергера. Ответственное лицо должно располагать ресурсами, как временными, так и денежными. Потенциальный опыт работы в армии или полиции. Это человек с продвинутыми компьютерными навыками. Может быть, даже больше, чем один человек. Но какие их мотивы? Это сложнее зафиксировать. Может быть, обезумевший родитель, ищущий свою дочь, или кто-то, чей близкий пострадал из-за псевдонаучной чуши «Здоровье Ягненка». Но все это, кажется, не имеет смысла. Член семьи, скорее всего, попытался бы связаться с Кэроном напрямую. Это больше похоже на продуманную попытку вызвать беспорядки внутри его организации. Как будто они охотятся не только за Бергером, а за «Легио-Агни» и всеми, кто внес свой вклад в создание культа.

В этом случае лучше всего подойдет тот, кто покинул «Легио-Агни» и хочет отомстить за все, что у него украли.

Я нажимаю на защищенную ссылку документов, которые агент Эспиноза загрузила для моего ознакомления, и начинаю составлять потенциальные вопросы для собеседований, которые помогут в поисках, подходит ли кто-то из их знакомых под этот профиль. Это маловероятно, поскольку есть несколько ветвей в «Легио-Агни». Возможно, они не знают никого, кто обладает такими способностями, но это, по крайней мере, хоть какое-то начало. Затем я составляю список вопросов для агента Эспинозы. Покидал ли культ кто-то опытный, способный отомстить? Сталкивались ли какие-либо другие культы, находящиеся в поле зрения ФБР, с подобной схемой ликвидации за последние несколько лет? Если да, то можем ли мы быстро определить темы для допросов?

Я открываю электронную почту и отправляю краткое сообщение с этими вопросами агенту Эспинозе с просьбой позвонить завтра, чтобы обсудить мою теорию. Как только электронное письмо отправлено, я проверяю письма. Есть несколько уведомлений от преподавателей и несколько вопросов студентов о заданиях, но ничего срочного. Мелькает вчерашнее сообщение Брии, и я перечитываю его, улыбаясь ее реакции на мой подарок. Ей понравилось, это успех, и я стараюсь не зацикливаться на словах Флетчер, сказанных ранее, поскольку в моей груди закипает защитный гнев. Не задумываясь об этом, я беру свой телефон.

Я: По шкале от 1 до 10, насколько сильно ты возненавидела дерево?

Бриа сразу же начинает печатать.

Бриа: 20.

Я: Отлично. В таком случае, я думаю, тебе следует пойти со мной в «Грейндстоун» завтра перед занятиями. Мы можем начать готовиться к собеседованиям.

Бриа: Какая связь между этими двумя…

Я: Никакой, но если тебе от этого станет легче, мы можем составить список вещей, которые ты ненавидишь, и я сделаю все до единой.

Бриа долго не отвечает, и я в ожидании постукиваю пальцами по телефону. Проходит всего минута, но по ощущениям она тянется как пять.

Бриа: А если кто-то увидит нас и начнет задавать вопросы?

Я: У нас будут бумаги, ноутбуки и всякое такое дерьмо. И я не планировал трахать тебя на столе. Думаю, все будет хорошо.

Бриа: Черт возьми, я с нетерпением ждала второй части😉. Ладно, во сколько?

Дьявол. Мой член напрягается от ее ответа. Я уже знаю, что теперь нет никакой надежды выбросить эти образы из головы, поэтому закрываю ноутбук и направляюсь в ванную, чтобы принять душ и подрочить на очередную фантазию о Брие Брукс.

Я: В восемь?

Бриа: Увидимся там.

Я улыбаюсь телефону и кладу его на тумбу, включаю воду, снимаю одежду и жду, пока она нагреется. Когда проверяю свой телефон в последний раз, там еще одно сообщение от Брии.

Бриа: Это трудно.

Ее честность лишает меня воздуха. Сообщение печальное. Уязвимое, но в это же время — это оружие. Это обезоруживает меня. Может, у меня и не так много стен, которые нужно поддерживать, но когда она говорит что-то подобное, я хочу разрушить последние устоявшие преграды. Храбрость, необходимая для того, чтобы высказать эти мысли миру, укрепляет мою убежденность в том, что Бриа Брукс — самый выдающийся человек, которого я когда-либо знал.