— Я постараюсь сделать все возможное, чтобы почаще выходить из своей скорлупы, — сказала я.

Ее лицо смягчилось.

— Это всё, о чём я прошу, Августина.

Пронзительный звонок её телефона прервал наш разговор, и достаточно было одного взгляда на определитель номера, чтобы морщинки вокруг её рта напряглись.

Как у нынешней главы администрации вице-президента, у тети Розамунды было много забот, и я знала, что, выбрав день из своего напряженного графика, чтобы помочь мне освоиться в колледже, она пропустила много важных встреч.

— Тебе пора? — спросила я.

Она кивнула, и в выражении её лица промелькнул намек на вину.

Тетя Розамунда ещё раз проверила моё общежитие перед отъездом, трижды удостоверившись, что у меня есть всё необходимое, и, наконец, вызвала такси. Не было ни объятий, ни рыданий, как у других родителей, прощающихся со своими детьми, но когда такси отъехало от тротуара, я заметила, как она торопливо вытирает глаза.

Вернувшись в общежитие, мой парень позвонил мне. В Джорджтауне за неделю до этого начался осенний семестр, и наши звонки становились все реже и реже. Я вполуха слушала, как Джонатан рассказывал о своих профессорах и однокурсниках.

— Я постоянно встречаю кого-то знакомого на всех своих занятиях, — сказал он. — Помнишь Джессику Карпентер с углубленного курса по географии? Она ходит со мной на занятия по Введению в нейронауку. Она была удивлена, что ты не выбрала Джорджтаун, — он продолжал дальше. — Как и Дэйви Кэмпбелл. Я столкнулся с ним в обеденном зале.

Джонатан и я познакомились в старших классах, и наши сверстники и семьи поощряли наши отношения. Мы оба были слишком любезны, чтобы лишиться этого, и с того момента вместе уже много лет. Джонатан хороший парень, и однажды он станет хорошим мужем. Его уважали, он был образованным и из хорошей семьи.

— Возможно, ты сможешь перевестись весной, — его тон был теплым, заботливым. — Я ненавижу представлять тебя совсем одну в Гарварде.

Прежде чем я успела ответить, он добавил: — Здесь весь наш выпускной класс. Такое чувство, что я никогда не покидал ДДШ².

Слова тети Розамунды о том, что нужно заводить новых друзей, внезапно пришли мне в голову, но я не стала их повторять. Для Джонатана знакомство со всеми в колледже было не чем иным, как преимуществом. В богатых кругах люди знали друг друга десятилетиями. От начальной до старшей школы, затем от колледжа до смерти. Мы нанимали друг друга на работу, вели бизнес друг с другом и проводили лето в домах отдыха друг у друга. Даже наши дети женились бы на детях друг друга.

Меня это не возмущало. Ничего подобного. Но в свой последний год в школе я просто чувствовала себя немного... скучающей, незаинтересованной. Я осознала, что в моей жизни не будет никаких сюрпризов, что в некотором смысле было благословением, и как я планировала. Подача документов в Гарвард и принятие того, что я буду учиться там, были способом побороть это чувство.

Мы с Джонатаном поговорили ещё немного, прежде чем пообещать друг другу созвониться в ближайшее время снова.

На противоположной стороне комнаты моя соседка по комнате, Сахар, была погружена в книгу. Летом мы общались по электронной почте, но с тех пор, как съехались, едва ли сказали друг другу слово — обе были слишком замкнуты, чтобы прерывать наших родителей, которые вели большую часть разговора. Я вспомнила, что она планировала получить диплом экономиста. И если судить по плакату размером 59 на 84 см с Гостевым клубом лицея Оран над её кроватью, она также была большой поклонницей аниме.

Я не хотела мешать ей читать, но слова тети Розамунды эхом отдавались у меня в голове.

— Я не знаю, во сколько ты просыпаешься, — сказала я, стараясь, чтобы это не прозвучало отчужденно или грубо, — но, если хочешь, мы можем позавтракать вместе утром?

Сахар высунула свою голову из книги, её большие глаза моргали на меня из-под темно-каштановой челки. На ее лице появилась облегченная улыбка.

— С удовольствием.

Я улыбнулась ей в ответ, прежде чем зарыться под одеяло.