ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ПЕЙТОН

— Можно ли использовать это место в качестве расширенной базы? — спрашивает Тайлер, склонившись над плечом Риггса и просматривая отснятый материал.

— Возможно, но там нет никаких реальных выходов, так что я бы посоветовала продолжать поиски, — советую я, откидывая назад волосы и натягивая футболку после погружения. Я понятия не имею, сколько сейчас времени, но здесь, внизу, это не имеет значения.

Он хмуро смотрит на меня через плечо, а потом переводит взгляд на Калена, чтобы тот подтвердил. Это заставляет меня скрипеть зубами, но я прикусываю язык.

— Я согласен. Нам еще многое предстоит исследовать, так что есть шанс, что мы найдем что-то получше. Однако теперь у нас есть точки остановки и места хранения. Я бы хотел исследовать туннель справа.

Тайлер кивает.

— Тогда мы исследуем один из других из подводной пещеры, пока вы отдыхаете, — он снова смотрит на карту, в углу которой теперь есть небольшой обратный отсчет. — Мы укладываемся во время, но погружения будут становиться все труднее и длиннее, и вы будете измотаны. Не падайте духом, а если вам трудно, говорите — помните, зачем мы это делаем, — он поднимает глаза и встречается взглядом со всеми нами.

— Ради девушек! — кричит Фин, заставляя всех смеяться, включая меня.

— Славы, — ухмыляется Кален.

— Сказать, что мы можем, — добавляю я, слова моего отца слетают с моих губ. Они все замирают, особенно Тайлер, который привык их слышать. Они все смотрят на меня со смесью эмоций — тоска, сожаление, любовь и ненависть, а потом глаза Тайлера сужаются.

— Когда я скажу «время», ты возвращаешься, поняла? — рычит он на меня, выговаривая мне на глазах у всех. Они все смотрят на меня, но я отказываюсь отступать или быть запуганной. Он хочет выставить меня на посмешище, обидеть… заставить меня уйти.

Он должен понять, что этого не произойдет.

— Поняла, если ты можешь понять, что я знаю, что делаю, — отвечаю я, скрещивая руки и делая шаг ближе.

Его ноздри раздуваются, и он смотрит на всех, прежде чем его взгляд останавливается на мне.

— И вот почему я не хотел, чтобы ты была здесь. Ты не командный игрок. Так или иначе, Пейтон, ты покинешь это погружение, если будешь продолжать в том же духе.

— Пошел ты, Тайлер. Я здесь из-за своего таланта, как и ты. Это и мое погружение, так что отвали или хоть раз держи рот на замке, — огрызнулась я, устав от того, что они меня избивают. Я не из тех, кто просто сидит и терпит, и единственная причина, по которой я до сих пор терпела, — чувство вины за то, что ушла. Вины за то, что причинила им боль. Я понимаю их гнев и ненависть, понимаю, но я больше не могу это выносить.

Они хотят драки? Мы будем драться.

Я не их груша для битья, а они больше не мои парни.

Он бросает на меня взгляд после этой вспышки и, не глядя по сторонам, рявкает:

— Свободны, — после чего уходит.

О, черт возьми, нет!

С тех пор как мы воссоединились, это внутреннее смятение будоражило, нарастало, и я собираюсь поджечь спичку и взорвать это дерьмо. Я устала от язвительных замечаний и мрачных взглядов. Нам нужно работать вместе, а чтобы это произошло, нам нужно разрядить обстановку.

Когда все начинают расходиться, а он снова смотрит на карту, игнорируя меня, я касаюсь его плеча. Он не обращает на это внимания, разговаривая с Риггсом, поэтому я стучу по нему сильнее. Он вздыхает и поворачивается.

— Что? — огрызается он.

— Нам нужно поговорить, — рычу я.

Губы Тайлера сжимаются в ровную линию, прежде чем он снова смотрит на Риггса.

— Хорошая работа, я согласен. Посмотрим, сможешь ли ты добавить глубину воды, — он поворачивается ко мне спиной, чуть не заставив меня упасть на пол, и начинает уходить.

Вот ублюдок.

Я бегу за ним, соответствуя его длинным шагам, когда он идет через лагерь.

— Тайлер, не игнорируй меня, нам нужно поговорить. Ты не можешь продолжать обсирать меня на глазах у всех из-за своих проблем со мной. Это бизнес, тебе нужно…

— Мне ничего не нужно, — рычит он и ускоряется.

Теперь моя очередь злиться. Мои глаза сужаются вслед за его удаляющейся фигурой, пока мое раздражение просто не вырывается наружу.

— Не смей, мать твою, уходить от меня! — почти кричу я, останавливаясь, когда он поворачивается. Он в ярости, его ноздри раздуваются, а мышцы дрожат от гнева. Эти некогда яркие глаза потемнели, в них сверкает боль и враждебность. Тайлер подходит ко мне вплотную.

— Смешно слышать это от тебя, детка. Я думал, что именно ты привыкла уходить, — жестко рычит он, в его тоне сквозит настоящая ярость. То, как мрачно, с ненавистью он произносит «детка», посылает дрожь по мне, и не только от гнева. Черт, почему это так возбуждает? Почему я хочу ощутить вкус этой взрывной смеси на его губах и почувствовать его ненависть в его руках, пока он трахает меня?

Ай.

Сглотнув, я собираюсь ответить, когда он поднимает голову и оглядывается по сторонам. Я понимаю, что все смотрят на нас, да и он тоже. Он хватает меня за руку и не слишком любезно затаскивает в свою палатку, отталкивая меня, как только мы оказываемся внутри, чтобы не трогать меня дольше, чем нужно.

Споткнувшись, я поворачиваюсь и смотрю на него. Я открываю рот, чтобы наброситься на него, когда он подается вперед, прижимая меня спиной к стене палатки. Я поскальзываюсь и чуть не падаю, когда его руки поднимаются, по одной с каждой стороны моей головы, и фиксируют меня на месте. Его высокое, рельефное тело почти касается моего, и наше дыхание смешиваются, когда он опускает голову.

— Ты перестанешь быть хамкой и закатывать сцены. Ты будешь вести себя как дайвер, как профессионал, или ты уйдешь так быстро, что даже не успеешь собрать вещи, — угрожающе шепчет он, каждое слово врезается в меня под пристальным взглядом.

Он начинает отходить, и каждый его шаг освобождает меня от его взгляда, но я обнаруживаю, что хочу быть пойманной. Я хочу быть здесь, прямо перед ним. Хочу чувствовать эмоции, льющиеся из его тела, даже если все они окрашены гневом.

Потому что… я все еще хочу его.

И я думаю, что он все еще хочет меня, но над нашими головами все еще висят те очевидные проблемы. Типа как факт, что я целовалась с его братом. Как тот факт, что я люблю его двух лучших друзей.

Я устала быть одной, я устала скучать по ним каждый день. Я совершила самую большую ошибку в своей жизни, когда ушла от них, и каждый день с тех пор я просто пыталась выжить, но вот они здесь. Мы здесь, и я ничего не могу с этим поделать. Я снова впадаю в те же привычные паттерны и рутину. Снова влюбляюсь в них.

За исключением того, что мы все разные, и хотя это эгоистично, мне нужно, чтобы он понял, почему я это сделала. Почему я ушла.

— Тайлер, — начинаю я.

Он замирает, повернувшись ко мне спиной, его кулаки сжаты по бокам. Я хочу скользнуть руками по его плечам и притянуть в свои объятия, поцеловать его и все исправить, но он больше не мой, и я знаю, что он оттолкнет меня. Мои прикосновения будут противны ему.

— Не надо, — умоляет он, его голос хриплый.

— Я должна, — шепчу я. — Мне жаль, что я ушла, правда. Я сделала это, чтобы защитить тебя, потому что я любила тебя так…

Он поворачивается, и я замечаю слезы в его глазах, но он все еще зол.

— Не смей стоять здесь и говорить, что ты ушла, потому что любила меня! Ты ушла, потому что испугалась, чертовски испугалась, поэтому убежала, а теперь ты чувствуешь себя плохо. Что ж, не надо. Все закончилось. Все кончено.

— Все кончено? — повторяю я.

— Да, все кончено, я покончил с тобой, — рычит он.

— Покончил со мной? Тогда почему ты все еще носишь кольцо? Почему до сих пор хранишь мои браслеты? — кричу я, уже заметив, что они выглядывают из его сумки. Он замирает, и я тру лицо. — Это неважно. Тай, мне очень жаль. Если это поможет, то это была самая большая ошибка в моей жизни. Я сожалею об этом каждый день. Я никогда не хотела ранить тебя. Боже, Тайлер, я так любила тебя, но когда ты сделал предложение…

Я утираю собственные слезы и смотрю на него.

— Я хотела сказать «да», — признаюсь я, — Но не смогла.

— Почему? — сокрушенно шепчет он.

Потому что я никогда не принадлежала только ему. Признание почти срывается.

— Потому что ты не знал правды, — отвечаю я. Страх пронзает меня, когда я признаюсь, рассказываю, насколько я испорчена, когда вижу, как последний проблеск любви в его глазах сменяется гневом и отвращением, но сейчас или никогда. Он здесь, передо мной, и я могу наконец открыть правду и посмотреть, что произойдет, или я могу смотреть, как он уходит, и знать, что действительно потеряла его навсегда.

Но я не могу с этим смириться, так как, что бы я ни сделала и что бы я ни чувствовала, Тайлер был и всегда будет моим навсегда. Я не могу не любить других, но это никогда не мешало мне любить его так же сильно, может быть, даже больше. Тайлер был рядом, когда умер мой отец. Он обнимал меня, когда я признала, как сильно я расстроилась из-за смерти мамы. Был рядом со мной, когда я была взволнована и только начинала выходить в мир.

Он вплетен в мое прошлое сложной паутиной. Во всех моих воспоминаниях фигурирует Тайлер, и я не хочу от этого освобождаться. Я хочу, чтобы он был в моем будущем, и я хочу быть настолько окутанной им, чтобы никогда из него не выбраться. Я хочу вернуть это — быть с ними, работать с ними. Сейчас я понимаю это, и я устала бороться с этим, притворяться, что это не так, потому что если пребывание здесь, с ними, и дало мне понять что-то, так это то, что я все еще люблю их.

— Я поцеловала твоего брата, — пролепетала я. Слова повисают между нами на мгновение, пока мы оба смотрим друг на друга, но вся тяжесть уходит вместе с ними, вся ненависть к себе и чувство вины, когда я смотрю на него.

— Я поцеловала Калена, — повторяю я, мой голос низкий и тихий, и я жду, когда он взорвется.

Я жду, что он бросится на меня, ударит меня и бросит в меня свои мерзкие слова, потому что я этого заслуживаю. Я не только разбила его сердце, но и изменила ему с его братом. Я жду нападения, поэтому, когда он вздыхает, я вздрагиваю.