ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

РОКСИ

Гарретт и Дизель уходят вместе с Райдером, следуя за ним по пятам, словно маленькие послушные домашние питомцы, только Дизель при этом не забывает послать мне воздушный поцелуй. Псих. Мне приходится остаться с Кензо, который, как я чувствую, наблюдает за мной боковым зрением.

— Если хочешь, можешь осмотреть квартиру.

— Что? Не собираешься снова запирать меня? — огрызаюсь я.

— Только если ты будешь хорошо себя вести. — Затем он наклоняется чуть ближе. — Так что веди себя хорошо.

Звонит телефон, Кензо берет трубку, встает из-за стола и выходит на улицу. Он говорит, прислонившись к балкону, и я наблюдаю за ним, гадая, не ловушка ли это. Кого это, блядь, волнует? Хотя я знаю, что это бессмысленно, я вскакиваю и пытаюсь открыть входную дверь. Но она заперта. Вздохнув, я оглядываю остальную часть квартиры, прежде чем решаю исследовать ее, как он предложил. Мне больше нечего делать, и я могу найти что-нибудь подходящее.

Сначала я поднимаюсь наверх, шлепая босыми ногами по стеклу. Наверху располагается что-то вроде библиотеки с меховым ковром посреди комнаты и огромными, от пола до потолка, антикварными книжными шкафами. На самом деле сама комната довольно впечатляющих размеров. Слева коридор и еще один справа. Я выбираю тот, что слева. Первая дверь заперта, но я слышу за ней гул компьютеров. Может быть, комната охраны?

Следующая дверь тоже заперта, но на этой есть сканер, поэтому я отступаю, зная, что они не хотят, чтобы кто-то добрался до того, что внутри. Следующая дверь не заперта, поэтому я проскальзываю внутрь и оглядываюсь.

Она вдвое больше моей комнаты, но такая же аккуратная. У правой стены стоит большая металлическая низкая кровать. Напротив меня снова окна от пола до потолка. Здесь нет ни телевизора, ни даже мебели. Просто письменный стол, на котором нет ничего, кроме ручки и блокнота, но ящики заперты — попыталась их открыть. На полу мягкий-премягкий ковер, в который мои ноги погружаются, когда я блуждаю по комнате.

Постельное белье такое ровное и идеальное, что я прыгаю на него, просто чтобы немного испортить. Шелковистый серый материал морщится подо мной, когда я перекатываюсь, прежде чем встать и улыбнуться своей работе.

Как и в моей комнате, там две двери, одна ведет в ванную и первыми признаками жизнедеятельности здесь с туалетными принадлежностями и наполовину заполненной корзиной. Другая дверь – это шкаф, который заполнен костюмами слева и блестящими туфлями позади с двумя парами кроссовок под ними. Трудно представить здесь Райдера. Справа что-то похожее на серые кроссовки и рубашки, пижамные штаны и боксеры. Я провожу рукой по идеально выглаженной и развешанной одежде, прежде чем мне в голову приходит злая мысль.

Это мелочь, но, честно говоря, они не ожидали, что я буду сидеть и ждать их, как верная псина, не так ли? У меня есть потребность подначить их, выяснить, на что они готовы. Я возвращаюсь в ванную, обыскиваю шкафы, пока не нахожу то, что ищу, затем, хихикая, возвращаюсь к его шкафу. Выбрав первый костюм, я вставляю ножницы в материал, разрезая и кромсая, пока он не остается истерзанным в клочья.

Я оставляю нетронутым только один костюм, ухмыляясь. Я смотрю на идеально сшитые костюмы за тысячи и тысячи фунтов, которые теперь лежат искромсанными в лоскуты. Гордясь проделанной работой, я оставляю ножницы и выхожу из его комнаты. А теперь, что я могу сделать с остальными?

Направляясь обратно мимо библиотеки, я иду по другому коридору к еще трем дверям. Я заглядываю в первые две. Первая – это, конечно, комната Дизеля, выкрашенная в черный цвет и с разбросанными повсюду кожаными штанами и куртками. Его кровать не застелена, в комнате беспорядок. На его столике лежат зажигалки и сигареты, и я хмурюсь, когда замечаю на его подушке трусики, подозрительно похожие на мои.

Покачав головой, я покидаю его комнату. Кто знает, что он там держит. Следующая – аккуратнее, чище, но более обжитая. На прикроватном столике лежит колода карт, значит, комната принадлежит Кензо. Не желая, чтобы меня застукали за вынюхиванием, я проскальзываю в последнюю комнату.

Она, должно быть, принадлежит Гарретту.

Здоровяк меня пугает, по-настоящему чертовски меня пугает. Как будто он мог бы разорвать меня на части, не моргнув глазом, но при этом он также, кажется, не знает, что я существую, и это вызывает у меня любопытство. Он не такой, как другие, почему?

В углу у него висит боксерская груша, и она выглядит изрядно потрепанной. В другом углу – двуспальная кровать с простынями темного цвета. Вся задняя стена комнаты выкрашена в черный цвет, а над ней висят светильники в индустриальном стиле. Другая стена – кирпичная. Напротив кровати стоит телевизор, а под ним – стопки DVD. Я замечаю несколько старых фильмов ужасов, кажется, он тот еще фанат ужастиков.

Здесь нет ничего, кроме одежды и туалетных принадлежностей. Как будто они здесь почти не живут, это место выглядит таким... пустым. Они переехали недавно? Или они просто не проводят здесь так много времени? Вздохнув, я сажусь на его кровать и смотрю на прикроватный столик. С любопытством открыв его, я роюсь в хламе, прежде чем наткнуться на бархатную коробку.

Вытащив ее, я открываю ее, и мои глаза расширяются от удивления. Это кольцо, чертовски огромное кольцо. Что за...

— Тебе не следует здесь находиться, — тянет Кензо от двери.

Подняв глаза, я встречаюсь с ним взглядом, не извиняясь.

— Ты велел мне осмотреться, поэтому я здесь.

Захлопнув коробку, я осторожно положила ее обратно в ящик. Гарретт женат?

— Верно, — ухмыляется он. — В будущем мне придется быть более осторожным в своих словах, но я имел в виду, Рокс, что тебе нельзя здесь находиться.

— Почему? — спрашиваю я, наклоняя голову.

— Если Гарретт найдет тебя здесь… ну, это будет некрасиво. Он может казаться спокойным и сдержанным, но он ненавидит женщин, так что просто держись подальше от него, хорошо? — Кензо вздыхает.

— Ненавидит женщин? Почему? — давлю я, а он лишь качает головой.

— Ты задаешь слишком много вопросов для пленницы, — бормочет Кензо, не то чтобы это было плохо. Его глаза загораются. — Хочешь сыграть в какую-нибудь игру?

— Против тебя? Нет уж, уволь, — фыркаю неодобрительно.

— Почему нет? Струсила, — подтрунивает он.

— Я видела кости, которые ты держишь в кармане, то, как ты следишь за всем, вещи и карты в твоей комнате... нетрудно догадаться, что ты обожаешь играть в игры. Наверное, выиграешь немало, — пожимаю плечами и встаю.

— Это правда. Что, если я скажу тебе, что мне принадлежат все казино, закулисные сделки и букмекерские конторы в городе? — спрашивает он, загораживая проход и протягивая руку.

— Тогда я скажу тебе, что у тебя проблемы с азартными играми.

— Или, может быть, мне просто нравится побеждать, — бормочет Кензо, его зрачки темнеют, когда он пробегает взглядом по моему телу. Я тяжело сглатываю, но не отступаю.

— Или ты просто любишь деньги, жадный ублюдок, — огрызаюсь я, скрещивая руки, чтобы закрыть ему обозрение, но его взгляд опускается на мое неприкрытое декольте, и он облизывает губы.

— И это тоже, — соглашается он.

— Ты собираешься убраться с моего пути? — рычу я.

Кензо наблюдает за мной, словно обдумывая мой вопрос.

— Почему ты больше не боишься нас?

При этих словах мое сердцебиение учащается втрое. Если бы они только знали, как я их боюсь, но я все понимаю. Почему я не рыдаю, не впадаю в кататонию?

— Когда испытываешь страх почти каждый день своей жизни, в конце концов, ты перестаешь позволять ему контролировать тебя и настолько привыкаешь к нему, что это просто еще один день.

Он моргает, вероятно, не ожидая от меня такого ответа.

— Это я могу понять.

— Разве? — парирую я, наклонив голову. Черт, почему я разговариваю с этим ублюдком вместо того, чтобы разбить ему голову и попытаться сбежать?

Потому что он слишком спокоен, даже слишком, как будто знает, что даже если я каким-то образом пройду мимо него, мне не выбраться отсюда. Что говорит мне больше, чем что-либо другое, что из этого здания будет нелегко сбежать. Что вполне логично, если это штаб-квартира Гадюк.

— Мы не такие уж разные, Рокс. Тебе стоит об этом помнить. — Кензо опускает руку. — Твоя комната все еще ремонтируется, и прежде чем ты пойдешь просить их о помощи, они у нас под колпаком, и им все равно. Вместо этого давай просто расслабимся.

— Расслабимся? — кричу я ему вслед, когда он начинает уходить.

— Оттянемся! В конце концов, у меня сегодня выходной! — Он смеется, когда я стою там, но я не хочу быть пойманной в комнате Гарретта, если то, что он сказал, правда.

Ненавидит женщин... Почему?

Черт, да какое мне дело?

И почему я следую за Кензо? Потому что, честно говоря, что еще мне оставалось делать? Я могла бы также насладиться этим роскошным пентхаусом, прежде чем сбежать.

Я ожидала пыток или, по крайней мере, того, что один из них мог бы попытаться трахнуть меня до сих пор, но никто из них этого не сделал, и это сбивает меня с толку. Они убеждают, что я их пленница, и они могут делать со мной все, что захотят. Они смотрят на меня жестоким взглядом своих глаз, но не трогают... ну, кроме Дизеля, но он сумасшедший.

***

Должно быть, я очень устала. Кензо включил телевизор и поставил какую-то случайную телку. Я не хотела говорить ему, что ненавижу их, даже когда свернулась калачиком так далеко от него на диване, как только могла. Мое оправдание? Мне нужно было отдохнуть, набраться сил, но это звучало как ложь, даже для меня.

Когда я просыпаюсь, я все еще нахожусь в той же позе, но на мне одеяло, и солнце опускается ниже. Кензо там, рядом со мной, ближе, чем раньше. Одна нога скрещена, ступня упирается в колено другой ноги, на коленях лежит открытый планшет, экран разделен между тем, что выглядит как камеры видеонаблюдения внутри клубов.