ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

РОКСИ

— Хочешь причинить мне боль? Отлично, причини, если это поможет. Я могу вынести её, — огрызаюсь я, устав от этого дерьма. Когда мне кажется, что я уже близко, он снова отстраняется, предлагая мне только те части себя, которые хочет, скрывая остальные. С меня хватит.

Рай упирается руками в окно, его голова прижимается к стеклу.

— Убирайся, — приказывает он.

— Нет, — спокойно отвечаю я, скрещивая руки. — Нет, пока ты не разберешься со всем этим дерьмом. Ты боишься причинить мне боль? Из-за твоего отца? Верно? Или, может быть, ты просто винишь себя за все, что произошло?

Я фыркнула, когда он вздрогнул.

— Я знаю тебя, Райдер, возможно, лучше, чем ты думаешь. Ты будешь перечислять каждую чертову деталь, винить себя, думать, что ты мог бы предотвратить это, но, детка? Иногда дерьмо просто случается, и знаешь что? Я не виню тебя, и твоих братьев тоже. Благодаря тебе мы живы и вместе. Дерьмо случается, Райдер, ты должен справиться с ним и двигаться дальше. Если ты застрянешь в прошлом, ты никогда не освободишься от его призраков.

Он замолкает на мгновение, и я думаю, что завела его слишком далеко, но когда его голос раздается, он еле слышен и испуганный.

— Это моя работа ― защищать вас всех.

Опустив руки, я наклоняюсь и прижимаюсь головой к его спине, обхватывая руками его дрожащее тело.

— И да, и нет. Это наша работа ― защищать друг друга. Мы все знали, во что ввязываемся, Райдер. Эта жизнь нелегка. Если бы это было так, все бы этим занимались, но перестань пытаться взвалить весь груз забот на себя. Гадюке Вайперу нужен баланс, тебе нужны твои братья и я.

Он поворачивается, и меня отбрасывает назад. Его глаза дикие, рот разинут в рычании, тело дрожит, а кулаки сжаты. Он выглядит великолепно и чертовски устрашающе.

— А если я не смогу? Что если я позволю вам всем помочь мне? Что если я выпущу все наружу и стану таким же, как он? — кричит он.

— Как твой отец? — спрашиваю я.

Он смотрит в сторону, скрежеща челюстями.

— Он был ублюдком, Роксана, настоящим гребаным ублюдком. Он обидел мою мать, меня и Кензо.

Райдер качает головой, кажется, что он сдувается, наблюдая за мной.

— А если я причиню тебе боль?

— Тогда я убью тебя.

Я смеюсь, а он смотрит на меня.

— Рай, ты не можешь причинить мне боль, пока я тебе не позволю. Прости, но я не твоя мать, я боец. Я пережила своего отца, я пережила Ди и Гарретта, я могу пережить и твоих демонов. Я никогда не позволю тебе причинить мне больше боли, чем я того желаю, и другим тоже. Ты так боишься быть им, что мешаешь себе быть собой.

Он сглатывает, его глаза ищут мои.

— Я убил его.

Я моргаю от этого.

— Хорошо.

Он смеется, самодовольный звук.

— Тебя это даже не удивляет.

— Что ты убил человека, который ранил твою мать и брата? — Я фыркнула. — Нет, Райдер, я не удивлена. Я жалею, что ты не сделал этого раньше.

Он усмехается, но вскоре сдувается, и садится обратно, его тело при этом налито свинцом, как будто он устал.

— Кензо пытался, — признается он, в его голосе звучит боль и чувство вины. Как долго он держал это в себе? — Я убивал и раньше, мой отец заставил меня, сделав из меня своего наемника. Я сделал это, чтобы защитить Кензо, потому что знал, что если не защищу его, то он сделает наемника из моего брата. Но я не мог защищать его вечно, и хотя я пытался оградить Кензо от этой жизни, он все равно вошел в нее, чтобы спасти меня от отца. Он видел, что такая жизнь делает со мной, и ненавидел ее. Однажды ночью он взял мой пистолет, когда я спал, пошел в отель...

— В отель? Где я была? — спрашиваю я, плюхаясь к Раю на колени.

Ему нужно выговориться, но я тоже нужна ему здесь. Он благодарно обнимает меня, его голова прижимается к моей.

— Одно и то же, любимая, это наше, я хотел, чтобы оно сгнило.

Затем он целует меня мягко, так мягко.

— Кензо пошел туда, чтобы убить его, чтобы спасти меня. Но когда он добрался до моего отца, он не смог этого сделать. Кензо любящий мальчик, а первый раз нажать на курок ― это тяжело, любовь моя, а что уж говорить про то, чтобы пойти с оружием против нашего собственного отца? Невозможно для Кензо. Он видел хорошее в каждом и любил их, даже когда они этого не заслуживали, и до сих пор любит.

— Эй, — протестую я, и он улыбается.

— Не только ты, Роксана. Если кто-то в этом мире и заслуживает любви, так это ты и он. Но Гарретт, Ди и я? Мы ее практически не заслуживаем.

Я качаю головой, но он закрывает мне рот.

— Дай мне сказать, хорошо? Я проснулся, и когда увидел, что мой пистолет пропал, я понял. Он вел себя странно весь день, и я просто понял это, любимая. Мне никогда не было так страшно. Я знал, что отец убьет Кензо, и к тому времени, когда я приехал, Кензо истекал кровью, будучи на пороге смерти. Я забрал у него пистолет...

— Ты убил его, — бормочу я, прижимаясь к его руке.

— Я убил отца, выстрелил ему в голову, а потом разрядил в него обойму.

Он вздрагивает.

— И я ничего не чувствовал, ничего, любимая. Даже радости не было, это было просто что-то, что нужно было сделать. Я помог Кензо подняться, и мы просто стояли над его трупом. Всю нашу жизнь он был тираном, таким большим, сильным человеком. Вся эта власть и деньги, и в конце концов, все это лишь подписало ему смертный приговор. Он выглядел таким слабым, таким маленьким. Это было легко сделать, убить, легче захватить его бизнес и разрушить его. Именно тогда я был в своей стихии, разрушал вещи, а Кензо был тем, кто созидал. — Райдер делает глубокий вдох, и я прижимаюсь ближе, предлагая ему утешение, пока он снимает весь груз, тянущий его вниз.

— Он собрал эту семью вместе. Я думаю, он сделал это для меня, чтобы попытаться удержать меня на крючке, потому что он тоже это видел ― мою способность разрушать, мой потенциал быть хуже, чем у отца, и он пытался остановить это, и это работало, любимая, так долго. Это заземлило меня, но потом появилась ты… — Он снова качает головой, его глаза загораются, а губы кривятся. — Как чертов ураган. Ты потрясла мой мир. Я знал, что так и будет, когда увидел тебя, но я просто не мог уйти. В тебе есть невинность. Я знаю, что ты видела все дерьмо, которое может предложить жизнь, но ты все еще улыбаешься, все еще смеешься. Я жаждал этого, хотел присвоить это себе и... уничтожить. Но я не рассчитывал на твою гребаную волю. Ты так легко обвела меня ― нас ― вокруг своих пальцев. Я бы сделал для тебя все, что угодно, любил бы, был бы всем, что тебе нужно, и это пугало меня, потому что та же сила, те же демоны, которые сделали моего отца тем, кем он был, живут и во мне, и тебе придется иметь дело со всеми ними. Потому что я не могу тебя отпустить, никогда.

Мое сердце разрывается от его слов. Райдер, Боже, мой бедный Райдер. Он все время беспокоится. Неудивительно, что этот лед там, он защищает его и всех вокруг от огня внутри. Ди использует его, Кензо блокирует его, Гарретт высвобождает его, но Рай? Рай живет в нем.

— Это делает меня ублюдком, я знаю, но когда ты в моих объятиях, я чувствую себя непобедимым. Я чувствую себя таким чертовски сильным, как будто я могу сделать все, что угодно. Ты делаешь меня таким. Ты делаешь меня сильнее, и из-за этого тебе приходится иметь дело с последствиями...

Оттолкнув его руку, я крепко целую его.

— И я с радостью приму их. Райдер, ты сильнее, чем думаешь, чертовски сильнее. Как ты думаешь, почему я осталась? Даже когда я впервые кончила, я не пыталась сбежать и никогда не понимала почему. Может быть, потому что я знала, что здесь мое место. В твоих объятиях. Так у тебя есть демоны? Детка, они совпадают с моими. Мы можем сделать это вместе, но больше не надо нас обманывать. Мы ― семья. Они не осудят тебя, как и ты не осудишь их. Пришло время отпустить, Райдер, пусть призраки умрут вместе с отелем, потому что теперь тебе есть ради чего жить. И я буду напоминать тебе об этом каждый гребаный день, если тебе это нужно. Я возьму все это, каждый кусочек гнева и разрушения. Нарисуй это на моей коже, и я буду носить с радостью. Я твоя, Райдер, а ты мой.

Он заглядывает мне в глаза.

— Обещаешь?

Это детское слово на устах мужчины, мужчины, который так долго терял все. Которого никогда не учили любви или доброте. Мы учимся вместе. Слова не всегда могут быть любящими, нет, иногда они прямо-таки ядовиты. Яд на наших губах, как огонь, льющийся из наших душ, но они всегда правдивы.

— Обещаю, — шепчу я.

Райдер стонет, на мгновение закрывая глаза.

— Я чертовски люблю тебя, Роксана, даже когда ты ведешь себя как грубиянка.

Я не могу не рассмеяться на это замечание.

— Не волнуйся, я все еще ненавижу тебя.

Он усмехается, его глаза вспыхивают, когда Рай обводит рукой мою шею, эти длинные, изящные, покрытые шрамами пальцы прижимают меня к нему.

— Это правда? — бормочет он, взгляд моего мужчины опасно вспыхивает, и это свидетельство того, насколько я ебанутая, что моя киска сжимается от одного этого взгляда.

— Спорим, я смогу заставить тебя кричать «Я люблю тебя» так, что все услышат.

— Сомневаюсь, приятель.

Я только фыркаю, даже когда наклоняюсь к нему, поднимая руку к его рубашке. Пуговицы отрываются, оставляя его грудь обнаженной для моего голодного взгляда, его коллаж из татуировок почти ослепляет меня. Райдер ― произведение искусства, и он, блядь, знает это.

Чертова картина в движении. Его душа такая же темная, как его татушки, а глаза такие же холодные, как общество, в котором он плавает, и все же я жажду Райдера. Его боли и любви. Мне становится больно, когда я смотрю на него. Его слишком много, но он мой.

Он может быть жестоким и бессердечным. Его руки и язык ― оружие. Райдер может свалить меня, сломать и уничтожить так же легко, как и заставить меня кричать от удовольствия. Каждый из парней Гаденышей ― это обоюдоострый меч. Они любят так же глубоко, как и ненавидят.

Им так же больно, как они дышат, и я нахожусь в центре всего этого, и все их взгляды и внимание прикованы ко мне. Если я не буду осторожна, они могут убить меня так же легко, как и полюбить. Я украла их сердца, а они взамен украли мое.