ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

ДИЗЕЛЬ

— Мне жаль, мне искренне жаль, но, клянусь, я не знал, что они собираются...

Я обрываю его слова, хватая иглу и зажав голову мудака в тиски.

Слезы падают из его глаз, пока он борется в кресле, руки и ноги парня привязаны к нему колючей проволокой, как они сделали с моей девочкой.

— Тише, не двигайся, иначе я могу все испортить, — огрызаюсь я, когда начинаю продевать нитку через его губы.

Он двигается и кричит, но когда я отступаю назад, все выглядит не так уж плохо. Ровные стежки, не слишком далеко друг от друга, и его рот фактически зашит. Его глаза выпучены, кровь стекает по подбородку, когда я запрыгиваю на его стол и раскачиваю ногами.

Райдер уничтожает бизнес Триады, а я очищаю наш любимый город. Все, кто когда-либо хотел выступить против нас, кто когда-либо работал с Триадой или угрожал, они умрут. Мы не можем рисковать тем, что у кого-то из них появятся идеи и он возьмет и придет за Рокси. Только не снова.

— Они были твоими сыновьями, ты знал.

Я фыркнул.

О да, папаша Триады, весь в Китае. Я запрыгнул на наш самолет, пока Рокси спала, и прилетел прямо в здание его корпорации. Он знал, его сыновья никогда не делали ни одного шага без его одобрения.

— К сожалению, у нас не так много времени. Я должен вернуться в самолет до того, как меня поймают власти. Я бы предпочел поиграть с тобой еще немного...

У меня звонит телефон, и я смотрю, что это Маленькая Птичка.

— Подожди минутку, старичок, ты же знаешь, как это бывает.

Ответив, я включаю громкую связь, спрыгиваю со стола и обхожу их отца.

— Маленькая Птичка? — бормочу я.

— Где ты? — спрашивает она, ее голос резок.

— Скучаешь по мне? — дразнюсь я, хватая его за голову, отбрасывая ее в сторону и отрывая ухо. Он пытается закричать, но приглушенный звук проникает в телефон.

— Аххх.

Она смеется.

— Извини, не знала, что ты работаешь.

— У меня всегда есть время для тебя, ты же знаешь, — бормочу я, делая то же самое с другим его ухом и бросая окровавленные части на стол.

— Что случилось, Птичка?

— Мне скучно, Гарретт и Кензо спят, а Райдер куда-то ушел. Я хотела поиграть. — Ее голос понижается на октаву, заставляя меня дрожать, а мой член мигом становится твердым.

— Помучай Гарретта немного, а я вернусь, как только смогу, — обещаю я.

Она вздыхает.

— Хорошо, — бормочет она, а потом, кажется, оживляется. — Гарреттттттт, Дизель сказал, что ты должен поиграть со мной.

Ее голос сладок, словно мед, но это заставляет меня смеяться.

Я слышу, как он ругается, а потом хрюкает, когда Рокси смеется.

— Пока, Ди, скоро увидимся!

Держа мужчину в кресле, я прижимаю телефон к уху, пока веду его к окну.

— Пока, Птичка, береги себя.

Положив трубку, я убираю телефон в карман и прижимаюсь лицом к его лицу, глядя на наше отражение в окне.

— Женщины, я прав? Без них нельзя жить, без них нельзя убивать.

Я серьезно киваю.

— А теперь я хочу, чтобы ты поздоровался от меня со своими сыновьями.

Я смеюсь, выпрямляясь, и тут снова звонит мой телефон. Вздохнув, я отвечаю.

— Что ты ей сказал? — рычит Гарретт.

— Поиграть, а что? — спрашиваю я, глядя на свои окровавленные ногти.

Он стонет, как от боли.

— Ди, она носит цепи словно это нижнее белье, а я должен соблюдать постельный режим.

Смеясь, я подмигиваю их отцу.

— Тогда соблюдай его... с ней в кровати вместе с тобой. Мне пора, пока!

Убрав телефон, я с ухмылкой смотрю на папушу Триады.

— Извини, приятель, долг зовет. Полет пройдет хорошо, если и ты мне в этом посодействуешь.

Я смеюсь, отводя ногу назад и нанося удар.

Я наблюдаю, как он катится к стеклу, а затем пролетает сквозь него, и стекло разбивается вокруг мудака. Наклонившись через разбитое окно, я наблюдаю с сорокового этажа, как он с грохотом падает на асфальт внизу. Вот это было весело.

Смеясь, я вытираю стол от отпечатков и, насвистывая про себя, спускаюсь по лестнице. Мне нужно успеть на самолет, моя Птичка нуждается во мне, и теперь, когда город чист... она ― все, на чем мне нужно сосредоточиться.

Надеюсь, она готова.

~

РАЙДЕР

Знаю, я должен праздновать, но не могу не винить себя. Эмоции, которые Роксана открыла во мне... для нее это сопровождается чувством вины. Если бы мы не забрали ее, ее бы не пытали и чуть не убили. Она все еще хромает, ее пальцы ног, ребра и пальцы рук болят, когда она думает, что мы не замечаем. Я слежу за тем, чтобы Рокси принимала обезболивающие, но она пострадала из-за меня.

Не говоря уже о моих братьях, которые даже сейчас все еще лечатся. Они чуть не погибли, потому что у меня не хватило ума предвидеть это. Мой отец был прав, я никогда не буду достаточно хорош, чтобы руководить.

Отхлебнув виски, я поворачиваюсь к окнам конференц-зала. Я не знаю, почему я пришел сюда, только то, что это было правильно. Я слишком мрачен, слишком зол и растерян, чтобы быть с кем-то сегодня вечером, даже с моей любовью. Она попыталась бы спасти меня от этого, а я не могу этого допустить. Мои неудачи – только мои, и я должен учиться на них.

В будущем я должен действовать рационально, чтобы обезопасить их всех. Я должен видеть надвигающиеся угрозы, чтобы защитить их. Именно поэтому я нанял больше охранников, и договор с Петровыми официально вступил в силу. Потребовалось провести немало переговоров, но они хорошая, сильная семья, которая нас прикроет.

Это поможет уберечь мою семью. Я знал, что эта жизнь может убить нас всех, когда вступал в нее, я с радостью принял ее, но теперь, когда Роксана здесь, я думаю, правильное ли решение я принял. Она была бы так же счастлива жить в дерьмовой квартире и работать в баре каждую ночь, ей не нужны деньги или власть.

Только мы.

Словно я вызвал ее своими темными, бурными мыслями, я замечаю мою девочку в отражении в окне. Повернувшись, я встречаюсь с ней взглядом. Она стоит в дверном проеме, на ней только одна из наших рубашек.

— Отправляйся спать, милая, уже поздно, — говорю я ей, но мой голос дрожит, и я отворачиваюсь, руки снова дрожат. Почему она так на меня влияет?

Раньше я никогда так не волновался. Никогда не сомневался в каждом своем решении, думая, согласится ли она с тем, что оно правильное. Черт, я даже продолжаю перебирать в памяти свое прошлое и все, что я сделал, ворошу всех демонов, которые там прячутся, размышляя, будет ли ей противен мужчина, с которым она делит постель, если она узнает обо мне все.

— Пойдем со мной, — пробормотала она.

— Не сегодня, любимая.

Я слышу ее вздох, прежде чем Роксана руками обхватывает меня сзади.

— Ты не должен страдать в одиночестве, Рай. Я здесь, твои братья здесь. Я знаю, какой груз ты несешь, пытаясь спасти всех нас, но это не твоя работа, понимаешь? Мне не нужно, чтобы ты меня спасал. Мне нужно, чтобы ты был со мной, чтобы ты опирался на меня, чтобы я могла опираться на тебя. Ты не обязан всегда быть идеальным, холодным и расчетливым. Это нормально ― ломаться время от времени, но не делай этого в одиночку.

Я не отвечаю, и она пинает мой стул и впивается в мое лицо, ее собственное теперь искажено гневом.

— Блядь, поговори со мной, Райдер. Не отгораживайся от меня. Не будь таким мудаком, или, клянусь, ты меня потеряешь. Ты хочешь защитить нас? Отлично, хочешь погрязнуть в жалости к себе? Отлично, но не смей отгораживаться от меня, ни сейчас, ни когда-либо.

С ревом я встаю и мгновенно оказываюсь перед ее лицом, моя рука на ее шее.

— Нет? Ты бы предпочла, чтобы я выместил это на тебе? Ударил тебя? Сделал тебе больно? Потому что именно это и произойдет, если ты будешь продолжать давить, Роксана. Я ― это он, в конце концов.

Я отталкиваю ее с отвращением, не на нее, а на себя, зная, что если я этого не сделаю, то могу причинить ей боль. Кровь папаши-мудака течет в моих венах, и именно в такие дни, как этот, он обычно срывал злость на моей маме.

Я тоже это чувствую.

Потребность забыть, причинить кому-то боль, чтобы чувствовать себя сильнее, менее неуправляемым. Контролировать ее и ее действия, чтобы все эти... эти чертовы эмоции и потрясения снова ушли. Я такой же монстр, как и он.

И это мой самый большой страх, что я причиню ей боль, потому что я люблю ее.

А моя любовь? Она сопровождается шипами.