Отсюда я чувствую запах виски в его дыхании, вижу, как гнев вибрирует в его теле. Всегда одно и то же. Он напивается, теряет деньги, вымещает злость на мне. Это порочный круг. Каждую ночь я ожидаю, что все будет по-другому, и каждую ночь повторяется одно и то же.

Если у вас никогда не было родителей, которые бы подвели вас, причинили вам боль и разбили ваше сердце, то вы не знаете, каково это. Они должны защищать вас, любить, но мои родители – причина, по которой я испытываю страх. С юных лет я поняла, что именно они причиняют мне боль, и никто другой. Им все равно, буду я жить или умру, я для них просто объект.

Дать волю чувствам, принять как должное.

Когда я смотрю, как другие дети в школе говорят о своих родителях, я злюсь, так же как и мой отец. Я ненавижу их за это, за то, что они счастливы. За то, что они наслаждались жизнью. Родители любят их, дорожат ими, осыпают подарками и дарят им счастье. Почему мне этого не дано?

Но даже если бы мои отец и мать попытались это сделать, я бы вздрогнула, ожидая удара, который последует сразу после этого. Потому что правда в том, что я знаю, что кроется в сердце всех людей, в самом их естестве... все, о чем они заботятся, – это они сами. Что-то может принести им, что-то сделать для них, и когда придет время, они всегда будут выбирать сами.

Некоторые люди рождаются с яростью, с потребностью причинять боль.

Некоторые рождаются жадными, склонными к зависимости личностями. Другие хорошо это скрывают, но, в конце концов, мы все одинаковы. Мы все истекаем кровью одного цвета, и все мы просто ищем что-то, что заставит стереть то, кем мы являемся по сути, чтобы мы чувствовали себя хорошими людьми.

Я не обманываю его, он знает, что я не сплю, поэтому я сажусь и смотрю ему в лицо. Я отказываюсь плакать, отказываюсь умолять. Уже нет. Однажды я так и сделала и подумала, что он действительно сможет остановиться. Теперь я знаю лучше. Он не остановится, пока однажды не убьет меня, но до тех пор я просто выживаю изо дня в день с этой правдой, нависшей надо мной словно Дамоклов меч.

— Вставай, — бормочет он. Я поджимаю губы, но делаю то, что мне говорят, зная, что так все закончится быстрее.

Но каждый раз, когда это происходит, что-то растет внутри меня, этот гнев трансформируется, пока мне не приходится прикусить язык, чтобы не ударить в ответ, не наброситься. Я отказываюсь быть похожей на него.

Он спотыкается на моем пути, ругаясь, когда чуть не падает:

— Я сегодня проиграл две тысячи, знаешь, по чьей вине? — кричит он.

Я должна ничего не говорить, просто кивнуть и принять удар, как хорошая девочка.

Но, может быть, я плохая девочка, может быть, я такая же испорченная, как и он.

— Думаю, моей, — протягиваю я.

Глупо, очень глупо.

Для пьяного человека удар приходит уж слишком быстро, он большой, и это проявляется в силе его кулаков. Он врезается мне в живот, я сгибаюсь, пока изо всех сил пытаюсь дышать. Мой желудок болит даже больше, чем от ощущения голода.

Он хватает меня за волосы, заставляя меня вскрикнуть, когда дергает мою голову. Его кривые зубы сверкают в темноте, лицо расплывается от застилающих мои глаза слез. Он рычит на меня, его несвежее дыхание доносится до моего лица и заставляет меня задыхаться:

— Твоя, ты, гребаная маленькая засранка.

Я так стараюсь не блевать — в прошлый раз он сломал мне руку, — что не замечаю, как это происходит. Он швыряет меня в стену, и моя голова ударяется о нее с тошнотворным стуком. Мое тело обмякло, когда я скользнула вниз, боль пронзила мой череп, пока я не перестала ничего видеть.

Я ничего не слышу.

Потом все погружается во тьму.

Задыхаясь, я резко выпрямляюсь. Пот покрывает все мое тело, когда меня захлестывает волна адреналина. Я поднимаю руку и прижимаю ее к затылку, где все еще остается вмятина от той ночи. Черт, вот почему я пью перед сном, чтобы отогнать кошмары.

Выдохнув, я моргаю затуманенными глазами, чтобы прогнать сон, зная, что не засну в ближайшее время. Не с моими воспоминаниями, такими темными сегодня. Вместо этого я смотрю на город, он все еще яркий. Весь свет освещал его углы и улицы, даже в темноте. Словно маяк.

Еще одна ложь.

И тут из-за моей спины раздается тихий, мрачный голос, от которого меня охватывает страх.

Я в комнате не одна.

— Не спится, Птичка? Интересно, что же тебе пригрезилось?..