С этими словами он смахнул одну палочку. Вторая послушно упала прямо на тарелку с пирожным из нежного слоёного теста, хрустящая корочка которого покрылась от этого столкновения мелкими трещинами. Седьмой Лорд улыбнулся и резюмировал:
— Именно так. Забери одну часть, и вторая рухнет. Но тогда… зачем делать такой ход?
— Что ты задумал на этот раз? — с любопытством поинтересовался Великий Шаман.
Седьмой Лорд поднял пиалу с чаем, отпил глоток, легко улыбнулся и покачал головой: «Это невыразимо. Невыразимо».[425]
Примечание к части
∾ Сяолунбао — большие пельмени, похожие по форме на грузинские хинкали. Готовятся на пару в небольшой бамбуковой корзине под названием сяолун, отсюда и название блюда.
∾ Восстановить справедливость — ощущение несправедливости ситуации выражается в китайском языке как «чувство неуравновешенности в сердце». В оригинальном тексте в этом месте автор повторяет название главы — «равновесие».
∾ «Разбить ценную вазу, целясь в чёрную мышь» — не действовать против зла из-за опасений причинить вред невиновным (投鼠忌器).
∾ Невыразимо — снова отсылка к понятию «невыразимое» (不可 说), из «Цветочной гирлянды сутр». Постижение сознанием человека «невыразимого, неименуемого» ведет к истинному знанию без условных концепций, имен и названий.
Том 3. Глава 63. Накануне
Вспышка молнии расколола ночное небо уходящей весны и нарождающегося лета, затмив сияние звёзд. Следом на землю пролился ледяной дождь, смывая дух цветенья четвёртого месяца.[426]
Крыша захудалого постоялого двора протекала. Во мраке комнаты робко трепетал крохотный, как фасолина, огонёк свечи. За столом сидел человек в багряном. С отсутствующим видом он глядел на пламя, проводя над ним пальцами.
Это был Сунь Дин, Скорбящий Призрак.
Пламя вздрогнуло от внезапного порыва холодного воздуха. Взгляд Сунь Дина сфокусировался. Он повернулся к окну и выжидающе воззрился на ночного посетителя.
Один из Ядовитых скорпионов забрался через окно в комнату, выудил из нагрудного кармана полоску бумаги и протянул её Скорбящему Призраку. Тот принял послание, прочёл его и сжёг в пламени свечи. Губы Сунь Дина скривились в кровожадной улыбке, сделавшей лицо с малиновой отметиной ещё более устрашающим. Скорбящий Призрак закатал рукав, обнажив ладонь, которая налилась пурпурным цветом. Цепкими пальцами, он царапал воздух, словно ловил что-то невидимое, а затем разрывал это на куски и растирал останки в мельчайшую пыль.
Одетый в чёрное скорпион отреагировал так, словно получил приказ и, развернувшись, выпрыгнул из окна в ненастную ночь.
Разыграв жуткую беззвучную пантомиму, эти двое так и не обменялись ни единым словом. Сунь Дин слегка откинул голову и, довольно усмехнувшись, прошептал:
— Сюэ Фан… наконец-то ты объявился!
Скорбящий Призрак плотнее запахнул длинную широкую накидку, придающую ему сходство с гигантской летучей мышью, и вышел из комнаты, улыбаясь, как безумный.
Сюэ Фан, Призрак Висельника. Они враждовали долгие восемь лет. Сколько ещё раз по восемь лет ему было отмерено? Пришла пора горе Фэнъя сменить повелителя! Пришла пора Сюэ Фану умереть, а ему, Сунь Дину, завладеть Кристальной броней. После этого никто в мире смертных не сможет встать у него на пути. Никто не удержит его в проклятой Долине. Никто не помешает ему стереть с лица земли благородные кланы и их лицемерную праведность.
Добра и зла не существует. Есть лишь победители и проигравшие.
Теперь, когда Сюэ Фан показал свой хвост, Сунь Дин собирался стать уткой-манком, поймать жертву в расставленную ловушку и уничтожить одним махом.
Тем временем в глубине неприметного переулка на окраине Лояна, в одном из павильонов весеннего квартала глава Ядовитых скорпионов перебирал камни вэйци, то отделяя чёрные от белых, то снова их перемешивая. Постепенно на губах Да-Се всё явственней проявлялась улыбка предвкушения.
- - - - -
Чжоу Цзышу со спутниками остались ожидать прибытия Седьмого Лорда и Великого Шамана на постоялом дворе.
За недели, которые в поместье Марионеток промелькнули в блаженном сне вне времени и вдали от мирских забот, ситуация в улине Центральных равнин повисла на волоске от неконтролируемого хаоса. Неосторожно выдохни — и всё взорвётся!
Альянс пяти великих кланов давным-давно распался, его прошлая слава была погребена под толстым слоем грязи. Гао Чун и Чжао Цзин оставались единственными представителями былого величия. Но недавно выяснилось, что Гао Чун ради устранения последнего препятствия в лице Чжао Цзина вступил в сговор с Призраком Висельника. Когда коварные интриги Железного Судьи раскрылись, по улиню прокатилась буря негодования.
В одно мгновение всем всё стало ясно.
Кто ещё мог с такой сверхъестественной проницательностью определить местонахождение каждого куска Кристальной брони?
Кто ещё мог настолько хорошо изучить слабые места в охране поместья Чжао, чтобы украсть фрагмент брони Чжао Цзина?
Кто ещё мог так мастерски обвести вокруг пальца собрание героев, заставив Шэнь Шэня под всеобщие аплодисменты добровольно отдать свой фрагмент Кристальной брони?
Взять на себя роль героя-хранителя, чтобы позже присвоить себе все осколки драгоценной Брони! Кто, кроме Гао Чуна, обладателя Знака чести, мог провернуть подобное?
Обманутая толпа наконец-то прозрела и, по мере осознания ужасной правды, забурлила волнением, а речи благородных героев потеряли былую учтивость и сдержанность. Гао Чун умер, заливаясь безумным смехом. Его пособник Сюэ Фан был ранен и сбежал. Чжао Цзин тоже получил серьёзные травмы в том столкновении.
А Кристальная броня пропала.
Впоследствии распространились слухи о тайной встрече между главой школы Хуашань Юй Цюфэном и Гао Чуном накануне отъезда Железного Судьи в поместье Шэнь.
Не был ли и Юй Цюфэн замешан в краже брони?
Если подумать, фрагмент брони, принадлежавший герою Чжао, украли прямо из его поместья как раз в ту ночь, когда оттуда сбежал Юй Тяньцзе, сын Юй Цюфэна. Многие тогда решили, что Юй Тяньцзе пал жертвой Призрака Висельника. Но, если оглянуться назад, возникали сомнения... Найденное на лесной дороге тело было обезглавлено, но голову так и не нашли! Поэтому доподлинно установить, чей это был труп, было невозможно.
Все факты подтверждали хитроумие коварного замысла Гао Чуна.
Дэн Куань погиб. Гао Сяолянь исчезла. Обитатели поместья Гао сбежали, рассеявшись по цзянху. В добавок и Юй Цюфэн пропал без вести. Всё это смахивало на сложный заранее продуманный план. Но что хуже всего, все пять фрагментов Кристальной брони, похоже, очутились в руках призраков Долины! Что будет, если запечатанный тридцать лет назад Арсенал снова откроется и таинственное зло «Дхармы Люхэ» вернётся в мир?
Поистине, для улиня Центральных равнин пробил тёмный час.
- - - - -
Миновала неделя ожидания на постоялом дворе.
Далеко за полночь, после еженощного приступа сдавливающей грудь боли, Чжоу Цзышу не мог заснуть. Прихватив кувшин с вином и треснутую пиалу, он поднялся на крышу и выпивал в одиночестве, устроившись на черепице. Но вдруг заметил в маленьком внутреннем дворике Гу Сян. Девушка не обладала достаточными навыками, чтобы услышать появление Чжоу Цзышу, поэтому так и осталась сидеть спиной к нему, обратив отсутствующий взгляд к звёздам.
Это был редкий случай, когда Гу Сян вела себя тихо. Одной рукой она подпирала подбородок, другой играла с травинкой. Одинокая задумчивая девушка напоминала о строках: «Звёзды сегодня — не яркие звёзды вчерашнего дня; для чего продолжаю стоять на росистом ветру?».[427]
Дверь постоялого двора распахнулась, и наружу вышел Вэнь Кэсин. Он посмотрел на силуэт Гу Сян и, созвучно витающей вокруг меланхолии, грустно вздохнул, словно желая сказать: «Вот и девочке Янов приходит пора встретить раннюю юность свою!».[428] Вэнь Кэсин неторопливо пересёк двор, бросил взгляд на Чжоу Цзышу и молча сел рядом с Гу Сян. Та вскользь посмотрела на него и безучастно поприветствовала:
— Господин…
Вэнь Кэсин улыбнулся. Это не была его обычная ироничная усмешка. Наоборот, улыбка была доброй и нежной.
— Что случилось? — спросил он девушку. — Вы с одарённым учёным Цао поссорились? Он тебя обидел?
— Пусть только посмеет, и эта старая дева отрежет ему член, — тем же унылым тоном пробормотала Гу Сян.
Вэнь Кэсин окинул её изучающим взглядом: нормальная девушка, похожая на любую другую. Один нос, два глаза, все конечности в комплекте. То, что она выросла такой колючей — это его ошибка в воспитании?
Вэнь Кэсин зевнул и, не заботясь о приличиях, погладил Гу Сян по голове.
— Что же тогда? Почему ты глубокой ночью не спишь, а сидишь тут одна? Тоскуешь по весне или по осени?
Вместо ответа Гу Сян угрюмо насупилась и подпёрла подбородок обеими руками. Вэнь Кэсин вздохнул и аккуратно продолжил расспросы:
— Понимаешь, я всё удивлялся, почему ты носишься с этим дураком Цао. Бросилась накапливать добродетели, совершать добрые дела, вот это вот всё… Боишься, что старички школы Цинфэн запретят ему быть с тобой?
Гу Сян опустила глаза, а потом, как маленькая девочка, надула щёки, закусила губу и сделала вид, что крайне увлечена ковырянием плитки мостовой.
Она не опасалась за свои навыки кунг-фу. И совершенно не беспокоилась по поводу своей внешности. Но Гу Сян боялась, что всплывёт вопрос о её происхождении. Даже будь Гу Сян непревзойдённым мастером боевых искусств или несравненной красавицей из тех, что приводят к гибели королей и царства, это не имело никакого значения по сравнению с тем фактом, что она оставалась безродной простолюдинкой. Кто поверит словам о том, что она девушка с хорошей репутацией?
Обитатели горы Фэнъя даже не считались за людей! Неужели в таком месте могла вырасти хорошая девочка? Безумный Хозяин Долины подобрал её на улице младенцем и с тех пор воспитывал. Без отца, без матери, всё, что она узнала, пока росла — убей или убьют тебя. Могла она быть приличной девочкой?