∾ 敬酒不吃吃罚酒 — отказавшись от комплиментарного тоста, выпить карающий штрафной (распространенная поговорка).
∾ Дословно: перерезана «десяткой». Китайский иероглиф «десять»: 十.
∾ «生查» — песня «Свежие ягоды» («Шэнчацзы») — популярная мелодия, для которой было сочинено множество текстов. Версия Лю Цяньцао посвящена размышлениям о любви на расстоянии.
∾ 本是同林鸟, 大难临头各自飞 — разговорная фраза, описывающая не поддерживающую друг друга супружескую пару.
Том 3. Глава 61. Западня
Цао Вэйнин и Чжан Чэнлин держали по ведру с нечистотами. Вонь стояла несусветная, аж глаза слезились. Тем не менее Цао Вэйнин находил приятное даже в этом мучении, мысленно нахваливая свою избранницу: «А-Сян воистину очень умна и находчива! Как настоящая женская версия полководца Чжугэ Ляна!».[417]
Чжан Чэнлин, если бы его спросили, совершенно не разделял это возвышенное мнение. Он считал, что за свою сомнительную стратегию Гу Сян заслужила лишений на восемь жизней вперёд.
Двое тружеников накрыли вёдра крышками и тщательно замаскировали. Под руководством Гу Сян они разместили их на паре ближайших крыш и на земле, устроив самую зловонную западню в истории. Военный советник Гу тем временем держалась на расстоянии. После того, как ловушки были установлены, она подозвала своих подчинённых, и, всё ещё прикрывая нос, обратилась к Чжан Чэнлину:
— Ты запомнил дорогу, которую я показала?
Чжан Чэнлин кивнул.
— Будь уверена, сестрица Гу Сян. Я не споткнусь, выполняя шаги «Облёта девяти дворцов», иначе шифу переломает мне ноги.
Гу Сян ткнула пальчиком ему в лоб:
— Сделаешь хоть один неверный шаг, и превратишься в навозного жука Чжана.
Девушка перевела взгляд на Цао Вэйнина, взмахнула рукой и скомандовала:
— За дело!
Три тени разошлись в ночи. Словно летучая мышь, Гу Сян взлетела на крышу гостевого дома, присела на корточки и замерла. В темноте глаза девушки поблёскивали, делая её похожей на хищного зверька, тихо выжидающего своего часа, чтобы наброситься на добычу. Долго ждать не пришлось — её взгляд вспыхнул, отражая зарево пламени, разгоревшегося на заднем дворе. Это означало, что Цао Вэйнин уже взялся за дело. Им оставалось только дождаться, пока огонь поднимется немного выше. Вскоре со двора донёсся хриплый, надрывающий связки крик Цао Вэйнина:
— Беда! Просыпайтесь! Кровля вот-вот рухнет!
Гу Сян от гнева чуть не подавилась собственной слюной. Цао Вэйнин чрезвычайно беспокоился об одинокой Гу Сян на крыше, а потому случайно выкрикнул не ту фразу. Когда эти слова сорвались с губ, он понял, что сказал не то, поэтому постарался быстро исправиться:
— Нет-нет, я имел в виду пожар! Пожар! Скорее, бегите! Здание в огне! Бегите!
Мгновением позже в гостевом доме воцарился хаос. Несколько женщин в чёрном, непричёсанных и наспех одетых, выбежали вместе с другими постояльцами, чтобы проверить, что происходит снаружи. Спокойная ночь превратилась в шумную катавасию.
Гу Сян спрыгнула с крыши, натянула маску и как ни в чём не бывало смешалась с толпой. Во всеобщей суматохе она незаметно выпустила из рукава несколько сигнальных огней[418] и швырнула их оземь. Маленькие петарды взорвались прямо посреди взбудораженного роя сбитых с толку людей. Отовсюду послышались испуганные крики. Кто-то завопил: «Огонь уже добрался до комнат!» — и все бросились врассыпную, в панике расталкивая и отделяя женщин в чёрном друг от друга.
Гу Сян помрачнела. Происходящее немного выходило за рамки задуманного, теперь следовало действовать осторожнее. Однако сами Небеса помогали девушке. Пока Гу Сян глупым истуканом стояла во дворе, одна из чёрных шаманок, которую оттеснила толпа, резко толкнула её:
— Идём, проверим эту девку Гао! Возможно, кто-то специально подстроил пожар.
Гу Сян чуть не рассмеялась вслух, но быстро опомнилась и позволила утащить себя к комнате, где держали Гао Сяолянь. Сердце Гу Сян от волнения застучало чаще, но она обрадовалась раньше времени. Шедшая впереди женщина сохраняла бдительность. Прежде, чем открыть дверь и войти, шаманка вдруг обернулась и странно посмотрела на молодую подручную:
— Ты что трясёшься?
Сердце Гу Сян ушло в пятки. Пытаясь вести себя так, будто она робеет, девушка невнятно пробормотала:
— Мне… мне страшно.
Оставалось только гадать, за кого её приняли — все младшие девушки в отряде «чёрных ворон» имели приблизительно одинаковое телосложение и рост. Старшая женщина окинула Гу Сян презрительным взглядом и, фыркнув, распахнула дверь.
— Только посмотри на себя! Бесполезная трусливая дура. Стой на страже у двери. Если посмеешь хоть кого-то впустить…
Она ещё не успела договорить, когда почувствовала, что талию пронзил леденящий укол. Подняв голову, женщина неверяще уставилась на Гу Сян, ощущая, как по телу стремительно расползается морозное онемение. Не в силах пошевелиться, шаманка потеряла равновесие и начала заваливаться вперёд. Гу Сян поспешила поймать обмякшее тело и мягко прошептала:
— Осторожно, тут порог.
После этого Гу Сян одним плавным движением закрыла дверь изнутри и увидела привязанную к столу Гао Сяолянь под присмотром ещё одной женщины в чёрном. Заслышав шум, охранница зажгла свечу, обернулась к дверям и увидела растерянную Гу Сян, которая удерживала тело своей несчастной жертвы от падения лицом в пол.
Вторая женщина подошла к ним, присела на корточки и обеспокоенно спросила:
— Что это с ней?
— Я… я не знаю. Она внезапно свалилась, просто так. Может, у неё припадок? — протараторила Гу Сян.
Женщина уже проверяла состояние соратницы. Услышав искромётную импровизацию Гу Сян, она настороженно подняла голову:
— Ты…
К счастью, Гу Сян и не рассчитывала, что её маскарад долго продержится. Взмахнув рукавом, она выпустила прямо в лицо охраннице облако белого порошка. Подумав, что дым смертелен, та задержала дыхание, но холод металла на шее стал для неё неожиданностью. Как только сбитая с толку противница потеряла возможность видеть из-за клубов тумана, в руке Гу Сян появился кинжал. Лезвие полоснуло по шее стражницы, оставив глубокую рану поперёк горла.
Гу Сян всегда отличалась быстротой и беспощадностью расправы — в одно мгновение голосовые связки чёрной шаманки оказались рассечены, а сама она без единого звука замертво рухнула на пол. Гао Сяолянь застыла в ужасе.
Гу Сян сорвала и отбросила в сторону маску.
— Глупая ведьма! Испугалась простой муки́, — проворчала она, спо́ро орудуя кинжалом. Ещё пара взмахов — и верёвки на пленнице были разрезаны.
Шокированная и обрадованная Гао Сяолянь уже поднялась на ноги и готовилась произнести слова благодарности, когда дверь снова распахнулась. Взъерошенный Цао Вэйнин ввалился внутрь:
— А-Сян, быстрее! Я больше не могу их сдерживать!
В этот момент Чжан Чэнлин подобрался к окну снаружи и замахал рукой. Гу Сян подтолкнула к нему Гао Сяолянь:
— Уноси её!
Они втроём всё обсудили заранее. Цао Вэйнин моментально нацепил маску и натянул длинную чёрную юбку. Чжан Чэнлин без колебаний[419] усадил Гао Сяолянь к себе на спину и помчался прочь от постоялого двора. Гу Сян и Цао Вэйнин поспешили следом, изображая погоню. Девушка даже убедительно кричала для правдоподобности:
— Жалкий воришка, не пытайся сбежать!
Двое притворщиков вели себя, словно немощные — Гу Сян хромала, волоча одну ногу, а Цао Вэйнин шатался и хватался за грудь так, будто готов был упасть в обморок в любую секунду. Вдруг на полпути их настиг налетевший сзади ветер, а в воздухе прогремел хриплый старческий голос Ведьмы Гу:
— Вы все! Прочь с дороги!
Чёрный вихрь пронёсся мимо Гу Сян и Цао Вэйнина, едва не сшибив их с ног. Стайка похожих на ворон женщин метнулась за своей предводительницей, обогнав двух доблестных «сестёр», которые продолжали преследовать врага, несмотря на «тяжёлые раны».
Гу Сян и Цао Вэйнин переглянулись. Калека перестала хромать, а сердечник оправился от приступа, и оба помчались заранее согласованным путём.
Чжан Чэнлин и Гао Сяолянь пребывали в гораздо большей опасности. Гао Сяолянь узнала Цао Вэйнина и Чжан Чэнлина, но не понимала, почему последний настоял на том, чтобы нести её на спине. Чжан Чэнлин ничего не объяснял, только бормотал себе под нос мнемонические рифмы, а Гао Сяолянь чувствовала себя обузой. Тронутая усилиями по её спасению, она не желала обременять своего благодетеля сверх меры:
— Сяо сюнди,[420] опусти меня! Я не потеряла боевых навыков и могу бежать сама.
В перерывах между повторениями рифмы Чжан Чэнлин торопливо ответил:
— Даже не думай! Впереди большое препятствие.
Вспомнив о западне из ночных горшков, он вздрогнул, помрачнел и, не смея более отвлекаться, со всей сосредоточенностью вернулся к повторению последовательности шагов.
Гао Сяолянь умела здраво оценить ситуацию. Услышав серьёзный и твёрдый ответ, она поняла, что Чжан Чэнлин следует какому-то плану, поэтому притихла, решив не настаивать. Увидев, что мальчишка летит сквозь ночь подобно призрачной тени, и осознав, что эта техника цингуна ей неизвестна, Гао Сяолянь поразилась: «Он успел стать таким сильным и искусным меньше чем за полгода! Что же с ним приключилось в этот срок?».
Тем временем Чжан Чэнлин уловил слабый зловонный душок — они почти прибыли на место. Прекрасно понимая, что Чёрная Ведьма нагонит в любую секунду, он, с натянутыми до предела нервами, весь обратился в слух. В иное время Чжан Чэнлин точно испугался бы до беспамятства, но сейчас он нёс ответственность за жизнь другого человека. Собственная судьба его мало беспокоила, но мальчик понимал, что, если дева Гао снова попадёт в лапы к «чёрным воронам», это ничем хорошим для неё не закончится. Последняя мысль подарила Чжан Чэнлину второе дыхание: он выпрямился, ощутив мощный поток ци во всём теле, и с громким криком рванул вперёд вдвое быстрее прежнего.