Этой ночью Чжан Чэнлин неосознанно победил в себе паникующего трусишку. Его контроль над разумом сделал огромный шаг вперёд. Ещё немного — и его боевое мастерство также поднимется на ступень выше! Отбросив сомнения, мальчик оставил в голове лишь напутствие Гу Сян: «У тебя нет права на ошибку».
Речитатив рифмы звучал всё быстрее и быстрее, когда размытый силуэт Чжан Чэнлина мчался по пути, проходящему под конструкцией ночных горшков. Стоило Чёрной Ведьме решить, что беглецы почти пойманы, как негодник резко ускорился. Разве могла предводительница шаманок смириться и упустить добычу? И Чёрная Ведьма бросилась за наглым мальчишкой сломя голову.
Внезапно её рукав зацепился за нить. Почувствовав натяжение, преследовательница инстинктивно среагировала на возможную ловушку и уклонилась в сторону. Через мгновение на место, где она только что находилась, приземлилось ведро с нечистотами, щедро расплескав содержимое. Чёрная Ведьма в конце концов оставалась женщиной, а, кроме того, была малость помешана на чистоте. Как могла она вынести подобное? Ужас от мысли, что на неё может попасть хотя бы одна мерзкая капля, заставил Чёрную Ведьму в панике отступить. На четвёртом шаге она неожиданно споткнулась обо что-то и ощутила, как болезненно сжалось сердце. Уловив ухом момент падения нового ведра, шаманка отпрыгнула в сторону. Однако это ведро столкнуло другое, и, не успела Ведьма коснуться земли, как третье ведро с невероятной точностью опрокинулось прямо ей на голову.
Старуха была в ярости. Она хотела гаркнуть вслед похитителю Гао Сяолянь: «Мелкий воришка, я порублю тебя на куски!», но не осмелилась разлепить губы, боясь, что это приведёт к ещё большей трагедии. Кроме того, юноша, унёсший чужую пленницу, давно исчез из виду. Да, Чёрная Ведьма жаждала расправы, но руки у неё оказались коротки.
Ученицы старой ведьмы пострадали не меньше, угодив в ту же зловонную ловушку. Чёрные шаманки были так безжалостны и свирепы, что убили бы хоть монаха, хоть самого Будду,[421] но были повержены в прах содержимым ночных горшков.
Тем временем Чжан Чэнлин добрался до условленного места встречи со своими подельниками и поставил Гао Сяолянь на землю, жадно хватая ртом воздух. Гу Сян и Цао Вэйнин уже поджидали их и кинулись навстречу.
— Они… они ведь не бросятся в погоню, правда же? — забеспокоился Чжан Чэнлин.
— Нипочём, я тебе обещаю! — Гу Сян похлопала себя по груди и объяснила со знающим видом: — Они в первую очередь женщины, поэтому не посмеют бегать посреди ночи, полностью измазанными в дерьме.
— Конструкция, которую придумала А-Сян, просто потрясающая! — восторженно закивал Цао Вэйнин.
Похвала слегка смутила Гу Сян, и она суетливо замахала руками:
— Я всего лишь следую наставлениям Седьмого Лорда учиться на ходу и сразу же применять знания… Ах да, ещё он просил отправить ему весточку, если мы вдруг встретим Чжоу Сюя или кого-то из вас!
Безмерно признательная Гао Сяолянь принялась горячо благодарить всех за спасение, но Гу Сян, мысленно составлявшая письмо Седьмому Лорду и Великому Шаману, лишь отмахнулась от её восторгов.
- - - - -
После беспокойной ночи все четверо переоделись и вернулись на постоялый двор, где Чжан Чэнлин оставлял весточку для Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина.
Гао Сяолянь молчала на протяжении всего пути. И хотя у остальных были к ней вопросы, никто их не задавал. Чжан Чэнлин не мог найти подходящие слова. Цао Вэйнин, понаблюдав за девушкой, заметил её подавленное настроение и счёл невежливым совать нос не в своё дело. Ну а Гу Сян было попросту всё равно. Радостно вбежав на постоялый двор, она устремилась к указанной Чжан Чэнлином двери и завопила:
— Господин! Вы скучали по мн…
Соседняя дверь открылась прежде, чем девушка успела закончить фразу. В проёме появился Вэнь Кэсин и злобно посмотрел на неё.
— Какого дьявола ты здесь шумишь? — прошипел он. — А-Сюй только что заснул.
Гу Сян застыла, разинув рот, а потом медленно указала на Вэнь Кэсина:
— Господин, вы… вы, вы…
Если бы Чжоу Цзышу умер, её крики все равно выдернули бы его из могилы. Смирившись, мужчина поднялся с кровати, накинул на плечи верхнюю одежду и вышел из комнаты. Сначала он кивнул Гу Сян и Цао Вэйнину, потом сурово зыркнул на Чжан Чэнлина, а затем перевёл взгляд на Гао Сяолянь, которую совсем не ожидал увидеть. Удивлённый, он обошёл всех и встал прямо перед ней.
— Молодая госпожа Гао, почему вы здесь?
Гао Сяолянь уже приходилось встречаться с Вэнь Кэсином и слышать «А-Сюй» из его уст, так что она быстро догадалась, кем является незнакомец:
— Вы… Чжоу…
— Собственной персоной, — кивнул Чжоу Цзышу.
Оценив плачевный вид Гао Сяолянь, он немедля позвал прислужника и поручил ему приготовить для девушки покои, а также позаботиться об ужине.
Гу Сян всё ещё не могла поверить глазам.
— Господин, — обратилась она к Вэнь Кэсину. — вы…. н-н-наконец-то… справились с ним силой?
Господин окинул взглядом её, а затем Цао Вэйнина, который улыбался так заискивающе, будто явился на поклон к тестю.
— Даже не думай, что можешь вести себя бесцеремонно, поскольку обзавелась мужем, — осадив Гу Сян, Вэнь Кэсин тут же перестал обращать внимание на молодёжь. Вместо этого он спокойно обернулся к Чжоу Цзышу и тщательно застегнул его верхний халат на все пуговицы, прежде чем они оба спустились в обеденный зал.
Четверо юных авантюристов привели себя в порядок и явились к столу чуть позже. Сначала Чжоу Цзышу выслушал болтовню Гу Сян о спасательной операции, затем взглянул на Гао Сяолянь и мягко спросил:
— Молодая госпожа Гао, как получилось, что вы оказались совсем одна? Каким образом вы попали в плен к Чёрной Ведьме? Где же герой Гао?
Девушка не сразу смогла ответить, а потом внезапно из её горла вырвался протяжный стон. Всхлипывая, она выдавила:
— Мой отец… Мой отец мёртв!
Примечание к части
∾ Чжугэ Лян — государственный деятель и полководец эпохи Троецарствия. В романе «Троецарствие» его персонаж представляет собой олицетворение мудрости, опыта, военной хитрости и изобретательности.
∾ «Сигнальные шары» (信号弹) — использование фейерверков для подачи сигнала хорошо задокументировано в китайских военных хрониках.
∾ «Без колебаний» — досл. «не обращать внимания на то, что трижды семь — двадцать один» в значении «не задумываясь о последствиях/ очертя голову».
∾ Сяо сюнди — «младший брат», обращение к юноше младше говорящего, но одного с ним/ ней поколения.
∾ «Встречать богов и убивать богов, встречать будд и убивать будд» (神挡杀神佛挡杀佛) — разговорное выражение, обозначающее безжалостность. «Боги» здесь — божества китайского анимизма/ даосизма, а «будды» — бодхисаттвы на пути к становлению Буддой. «Боги» и «будды» в этом абзаце противопоставляются определением «невыразимого» (不可 说) из «Цветочной гирлянды сутр».
Том 3. Глава 62. Равновесие
После слов Гао Сяолянь воцарилось ошеломлённое молчание. Чжоу Цзышу напряжённо выпрямился в кресле, но с вопросами больше не напирал. Нахмурившись, он перебирал что-то в уме, предоставив осиротевшей девушке возможность выплеснуть ранее сдерживаемые эмоции.
Вэнь Кэсин взглянул на Чжоу Цзышу, взял палочками сяолунбао[422] и совершенно естественным жестом положил пельмешек ему на тарелку. Гу Сян краем глаза засекла это движение и из приличия поспешила наклонить голову, сделав вид, что ничего не заметила. Однако через пару секунд она вновь посмотрела украдкой на двух мужчин. Решив восстановить справедливость,[423] девушка тоже взяла пельмешек и положила его на тарелку Цао Вэйнина, который оторопело замер, шокированный неожиданным знаком внимания.
Из всех собравшихся только Чжан Чэнлин проявлял искреннее сочувствие к злоключениям Гао Сяолянь. Ему было тяжело видеть слёзы девушки. Никогда не обладавший талантом красноречия Чжан Чэнлин не знал, что сказать в утешение. Единственное, что он мог сделать, — молча сидеть рядом. Через несколько долгих минут мальчик наконец придумал, как ему казалось, подходящие слова:
— Дева… Дева Гао, не грусти… Мой отец тоже погиб… — тут Чжан Чэнлин прикусил губу, проклиная себя за тупость.
Как будто смерть собственного отца означала, что смерть чужого отца — в порядке вещей! Мальчишка начал паниковать и нервно вращать глазами, покраснев от смущения. Однако Гао Сяолянь не обиделась на неуклюжие слова поддержки. Она знала, что Чжан Чэнлин говорил с добрыми намерениями, поэтому не приняла сказанное близко к сердцу. Девушка заставила себя улыбнуться в знак благодарности.
Сбоку Цао Вэйнин подал голос:
— Я слышал, что герой Гао лично сопровождал останки героя Шэня на его родину в Шучжун. Что-то произошло в пути?
Гао Сяолянь вытерла слезы и опустила взгляд, пытаясь успокоиться. Она уже не была ребёнком, но все ещё оставалась молодой госпожой, воспитанной в роскоши. С самого рождения Гао Сяолянь всюду сопровождали старший соученик и слуги. Из-за неопытности и несамостоятельности в прошлом нрав девушки сохранил лёгкую наивность. Тем не менее, за последние месяцы она пережила столько испытаний, что казалась теперь другим человеком. Голос Гао Сяолянь ещё дрожал, но эмоции она уже обуздала:
— Отец объявил о намерении проводить дядю Шэня в последний путь. К похоронной процессии собиралось присоединиться множество героев цзянху. Сначала отец согласился взять Дэн-шисюна и меня с собой, но за день до отъезда внезапно передумал и оставил меня дома. Я… поссорилась с отцом из-за того, что он отказался от своих слов. Но отец был неумолим, он даже сказал… сказал много неприятных вещей. Например, что ситуация весьма напряжённая, что мы можем столкнуться с врагами в пути, что призраки Долины всё ещё бродят по цзянху, а я стану в пути помехой…