Скорбящий Призрак продемонстрировал исключительный здравый смысл и незамедлительно кувыркнулся ещё дальше, а затем в несколько прыжков исчез из виду.

— Он сейчас сбежит! — завопил Чжан Чэнлин. 

Чжоу Цзышу проигнорировал мальчишку и развернулся, намереваясь уйти в противоположную сторону. Но Чжан Чэнлин бросился за ним с отчаянным воплем:

— Шифу!

Чжоу Цзышу остановился и недовольно проворчал:

— Кто это твой шифу?

Но мальчик и не думал сдаваться. Догнав мужчину, лицо которого впервые видел, Чжан Чэнлин вцепился в его рукав и снизу вверх заглянул в глаза. 

— Я знаю, что это вы, Чжоу-шушу! Мой спаситель, мой шифу, — непреклонно заявил мальчишка. 

Кто, кроме шифу, разговаривал с Чжан Чэнлином таким раздражённым тоном? У кого ещё имелась пара таких тонких, но сильных и тёплых рук? У кого ещё был такой зыбкий, невесомый, обманный стиль боя? Из целого океана людей, кто, кроме одного человека, пришёл бы на помощь Чжан Чэнлину? Мальчик нисколько не сомневался, что это мог быть только его шифу!

Чжоу Цзышу не рассчитывал всерьёз и надолго обмануть кого-либо своей поспешной сменой облика, и всё же ощутил досаду. Теперь уже и ребёнок узнал его под маской! Пытаясь деликатно освободить рукав, Чжоу Цзышу нехотя заговорил:

— Ты… — и больше ничего не успел прибавить.

Взгляд Чжоу Цзышу вспыхнул, и он молниеносно сместился вбок, притянув к себе Чжан Чэнлина. Мальчик ничего не понял, только почувствовал порыв ветра и напряжение укрывших его объятий.

— Смерти ищешь, ублюдок?! — тон Чжоу Цзышу был ледяным, а движение его ладони — безжалостным. 

Шея подлого врага сломалась с одного удара. Чжан Чэнлин присмотрелся и узнал в трупе того, кто заманил его в ловушку. Видимо, этот человек владел «дыханием черепахи»^[142] и ранее только притворился мёртвым. 

Не успел мальчик осмыслить всё это, как его снова подняли и отбросили далеко в сторону. Не говоря ни слова, Чжоу Цзышу развернулся и устремился прочь, на этот раз не скупясь на цингун. Упрямый ребёнок не желал отставать, но вскоре от быстрого бега у него закружилась голова. Чжан Чэнлин едва уловил глазом, как фигура человека впереди замерцала и после короткой вспышки света оказалась вне зоны досягаемости. Мальчик уныло признался себе, что пройдёт не одно десятилетие, пока он научится перемещаться с такой бешеной скоростью. А то и никогда не научится. Готовый разрыдаться от бессилия, он мог только жалобно крикнуть вслед стремительно удалявшемуся силуэту: 

— Шифу!

В этот момент раздался короткий смешок. Словно из ниоткуда перед спасителем Чжан Чэнлина возник мужчина в сером и преградил ему путь, обхватив за талию. Момент был настолько идеальным, словно его специально рассчитали.

Чжоу Цзышу извернулся в воздухе, чтобы вырваться, но по неизвестной причине пошатнулся и угодил в чужие объятия. Раздался хорошо знакомый, самый раздражающий на свете голос:

— Благородный господин Чжоу, столь обожаемый шифу, почему ты так спешишь скрыться? 

Они оба приземлились — чуть жёстче, чем хотелось бы — и Чжоу Цзышу сдавленно зашипел, схватившись за правое плечо. Вэнь Кэсин разодрал чужой рукав вдоль, задумался на мгновение, а затем с видимым удовольствием оторвал по шву испорченную ткань, не упустив шанс сделать Чжоу Цзышу «отрезанным рукавом».^[143] В следующую секунду лучезарная улыбка сбежала с лица Вэнь Кэсина, сменившись хмурым взглядом и поджатыми губами. На коже Чжоу Цзышу виднелись две крошечные пурпурные ранки, будто от укуса насекомого.

— Так вот почему ты так быстро убегал! Оказывается, ядовитому скорпиону удалось тебя ужалить. 

Чжан Чэнлина осенило. Побелев, мальчик оглянулся назад — туда, где остался лежать труп похитившего его наёмника. 

Прежде чем Чжоу Цзышу успел что-либо возразить, Вэнь Кэсин заблокировал поток ци в меридианах возле его раны и приказал тоном, не терпящим возражений:

— Просто помолчи.

Покопавшись в недрах своих одежд, Вэнь Кэсин выудил магнит, с помощью которого извлёк из руки Чжоу Цзышу две иглы толщиной с волос. После этого он приник к ране губами и, как ни в чем не бывало, начал высасывать отравленную кровь.

Чжоу Цзышу замер, как статуя.

Примечание к части

∾ «Я поимел твою мамашу?» — в оригинале ЧЦ спрашивает: «Я твой дедушка?». Назвать себя чужим дедушкой — для китайцев оскорбление, ещё более серьёзное, чем назвать себя чужим «папочкой».

∾ «Пощёчина призрака» — название родимого пятна придумано Чжоу Цзышу, так он подводит разговор к Долине призраков.

∾ Сунь Дин — Сисан-гуй (喜丧贵), Призрак радостных (счастливых) похорон.

∾ Пятнадцатое число седьмого месяца — праздник призраков, он же День голодных духов.

∾ «Дыхание черепахи» — техника контролируемого дыхания, при которой ритм вдохов и выдохов сильно замедляется.

∾ «Страсть отрезанного рукава» (斷袖之癖) — одно из древнейших иносказательных обозначений гомосексуальных отношений, возникло на рубеже эр.

Том 1. Глава 22. Божественный Целитель

Вэнь Кэсин методично высосал отравленную кровь из раны, умело обработал следы уколов и разблокировал^[144] меридианы Чжоу Цзышу. После этого он достал из кармана бутылочку с лекарством. Вытряхнув на ладонь пилюли, Вэнь Кэсин проглотил одну, а вторую, пошловато улыбаясь, прижал к губам Чжоу Цзышу: 

— Давай, А-Сюй, открой ротик.

Чжоу Цзышу продолжал буравить Вэнь Кэсина колючим угрюмым взглядом, но толстую кожу этого нахала не взяло бы даже шило. Продолжая ослепительно улыбаться, Вэнь Кэсин покосился на Чжан Чэнлина и показательно понизил голос. 

— Не смущайся! Что бы я ни увидел, я это уже целовал, — напомнил он доверительным шёпотом. 

Чжоу Цзышу выхватил пилюлю, засунул её в рот и немедленно ретировался. 

Развеселившись, Вэнь Кэсин подсказал онемевшему Чжан Чэнлину:

— Твой шифу больше не пытается сбежать. Чего стоишь, хочешь проворонить свой шанс?

Незаметно сгустились сумерки. Пока Чжан Чэнлин слепо бежал за скорпионом, он не обращал внимания ни на время, ни на расстояние, ни на окружающую обстановку. Теперь мальчик понятия не имел, где они и как вернуться в Дунтин. Однако Чжан Чэнлин не успел поразмыслить над этим как следует — его шифу скоро вернулся с парой упитанных заячьих тушек и принялся их свежевать. Хотя Чжоу Цзышу не сказал ни слова, по количеству добычи было очевидно, что он планировал поделиться ужином с остальными. 

Вэнь Кэсин с улыбкой обратился к Чжан Чэнлину:

— Малыш, сказать тебе, какой тип людей второй по очаровательности в мире?

Мальчик опасливо поглядел на незнакомого мастера, который с лёгкостью поймал и остановил его шифу. Это подразумевало неординарные навыки кунг-фу, даже несмотря на то, что шифу был ранен. Вдобавок Вэнь Кэсин выглядел немного сумасшедшим, поэтому Чжан Чэнлин решил не злить его лишний раз и послушно покачал головой.

— Второй по очаровательности — тот, кто остёр на язык, но мягок сердцем. А знаешь, какой тип людей — самый очаровательный?

Чжоу Цзышу отвлёкся от потрошения зайцев и со стальным блеском в глазах обернулся к невыносимо болтливому спутнику:

— Перестань нести чепуху и ступай, поищи дрова. 

Вэнь Кэсин с радостью откликнулся на просьбу. Уходя, он заметил искреннее недоумение на лице Чжан Чэнлина. Решив, что мальчишке крайне интересно припасть к мудрости старшего, Вэнь Кэсин пояснил:

— Всех очаровательнее тот, кто в придачу к острому языку и мягкому сердцу обладает длинными ногами и тонкой талией. 

— Не слушай, как он хвастается, малец, — уныло проворчал Чжоу Цзышу. 

Чжан Чэнлин решил, что неправильно расслышал, и озадаченно повернулся к шифу. Мальчику показалось, что странный мужчина говорил не о себе…

— Держись подальше от этого старого быка, охочего до молодой поросли,^[145] — предостерёг парнишку Чжоу Цзышу. 

Вэнь Кэсин споткнулся об упавшую ветку, пробежал несколько шагов, восстанавливая равновесие, и развернулся с самым что ни есть оскорблённым видом: 

— А вот это было обидно, А-Сюй!

Чжоу Цзышу указал на освежёванные тушки.

— Если ты сейчас же не отправишься за хворостом, я поступлю с тобой, как с твоими родичами.^[146]

Вэнь Кэсин вздрогнул и отскочил, невольно прикрыв свой живот, словно и в самом деле был пугливым кроликом. 

Чжоу Цзышу спустился к журчавшему поблизости ручью, раздражённо отбросил за спину обрывки рукава и принялся смывать с ладоней заячью кровь. Фантомное ощущение от прикосновений чужих губ до сих пор горело огнём на коже. Он ясно осознавал: высосав яд, Вэнь Кэсин лизнул ранки, и сделал это нарочно. 

Почувствовав пульсацию крови в висках, Чжоу Цзышу раздражённо сорвал верхнюю маску и швырнул в воду. Он впервые в жизни столкнулся с таким неприкрытым интересом со стороны другого мужчины. Этот Вэнь Кэсин был бесстыжим психом, жадным настолько, что позволял себе непристойные прикосновения среди бела дня! Надо полагать, разборчивостью он тоже не отличался.

Когда Чжоу Цзышу повернул голову, Чжан Чэнлин увидел знакомое болезненное лицо и воскликнул с таким удивлением, будто только сейчас узнал его:

— Шифу! 

Мальчишка начал кружить возле Чжоу Цзышу, как радостный щенок, стараясь, однако, не подходить вплотную, чтобы ненароком не разозлить старшего. Сначала шифу просто наблюдал за ним краем глаза. Потом сердце Чжоу Цзышу смягчилось, и он подманил мальчика:

— Иди сюда.

Чжан Чэнлин оживлённо бросился к нему и немного подхалимским тоном повторил:

— Шифу? 

— С твоим уровнем цингуна мы не успеем вернуться сегодня. Поэтому заночуем здесь, а завтра я отведу тебя обратно к Чжао Цзину, — немного поразмыслив, сообщил Чжоу Цзышу. 

Взгляд Чжан Чэнлина мгновенно потускнел, но он лишь удручённо потупился, изучая носки своих сапог. Чжоу Цзышу был из тех людей, которые поддаются уговорам, но не принуждению.^[147] То, как повёл себя мальчишка, действовало лучше всего.