Она так и скрылась из виду, не переставая ворчать.

С живейшим интересом наблюдая за перепалкой служанки и господина, Чжоу Цзышу был несколько озадачен словами «кроме Дунтина» — в них крылся тайный смысл, но какой?

С уходом Гу Сян поведение Вэнь Кэсина резко изменилось. Он демонстративно кашлянул и протянул руку в приглашающем жесте:

— Чжоу-сюн, соизволишь разделить со мной трапезу? 

«Если я откажусь, этот прилипала всё равно не отстанет! А если соглашусь, он заплатит за мою еду», — рассудил Чжоу Цзышу и благосклонно принял предложение. Вэнь Кэсин с самым что ни на есть довольным видом двинулся вперёд, указывая дорогу. 

А Чжоу Цзышу погрузился в самокопание, вспоминая дни, когда он призрачной тенью скользил по императорскому дворцу. Как будто с тех пор прошла вечность. Тогда Чжоу Цзышу носил сапфировую парчовую мантию и занимался кровавыми делами в таинственном месте, полном цветущих слив. Совершал безжалостные убийства, но не терял изящность манер. 

С каких пор он стал таким бесстыдным и наглым?

Поглядев на спину Вэнь Кэсина, господин Чжоу пришёл к следующему выводу: «С кем поведёшься, от того и наберёшься».^[104]

- - - - -

Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу устроились за столом в таверне. Оба умирали с голоду, поэтому поглощали блюда в полном молчании, словно боялись, что еды не хватит. Их палочки время от времени сталкивались, начиная яростные схватки из-за кусочка свинины или курицы.

Первый — любитель вкусно поесть, второй — любитель бесплатно поесть, они превратили стол в полномасштабное поле битвы с обнажёнными бамбуковыми кинжалами. Во время краткого перемирия, когда тарелки на столе опустели, а новые блюда ещё не подали, Вэнь Кэсин с радостной ухмылкой глянул на Чжоу Цзышу:

— Приятно встретить достойного соперника! Даже пища стала вкуснее.

Смерив его полным презрения взором, Чжоу Цзышу подумал: «Ты что, родился в год петуха, раз получаешь удовольствие от борьбы за еду из одной миски?».^[105]

В этот момент на нижнем этаже поднялась суматоха. Подавальщик громко глумился:

— Эй, молодой господин! Я гляжу, ты говоришь и одеваешься, как благородный, так почему убегаешь, не заплатив? Твоя долговая расписка мне даром не сдалась! Ты, наверное, книжек перечитал! Позволь спросить, в какой школе растят таких умников? А может ты Чжуанъюань?^[106] Говоришь, обещание, данное чернилами, равно деньгам, ха! 

Толпа вокруг рассмеялась. Вэнь Кэсин повернул голову, чтобы поглядеть на эту сцену, и, потирая подбородок, пробормотал:

— Хм, симпатичный…

Чжоу Цзышу проследил за его взглядом. Внизу стоял взволнованный, раскрасневшийся молодой человек в тёмно-синем пао^[107] с привязанной к поясу флейтой.^[108] На первый взгляд наряд юноши казался скромным, но при детальном рассмотрении легко было заметить изысканность материала и отделки. Флейта сяо, вырезанная из цельного куска прозрачного нефрита, тоже была прекрасна. Даже навскидку можно было определить, что музыкальный инструмент стоил целое состояние. 

Чжоу Цзышу усмотрел нечто знакомое в облике этого молодого человека и тихо рассмеялся.

— Что тебя развеселило? — спросил Вэнь Кэсин.

— Этот «умник» пытается не привлекать чужого внимания, но делает это ужасно, — объяснил Чжоу Цзышу. — Он нарядился так изящно, что дальше некуда. Напомнил мне одного старого знакомого.

Пока Чжоу Цзышу предавался воспоминаниям, виновник скандала в отчаянии поднял взор ко второму этажу и скользнул взглядом по их столику. В окружении гомонящей толпы юноша порядком растерялся.

Чжоу Цзышу покачал головой. Его знакомый из прошлой жизни являлся наследником самой влиятельной семьи в столице и мог позволить себе любой предмет роскоши, драгоценность или диковину. Он никогда не оказался бы в такой удручающей ситуации. Пользуясь случаем, Чжоу Цзышу подзадорил Вэнь Кэсина:

— Благодетель Вэнь, подвернулась прекрасная возможность сделать доброе дело!

Вэнь Кэсин, всё это время испытующе наблюдавший за своим спутником, ощутил лёгкий толчок ногой под столом, едва заметно вздрогнул и машинально потянулся за пазуху. 

— Твоя правда, — пробормотал он. — Нельзя бросать красавца в беде… 

Несколько раз похлопав себя по груди, Вэнь Кэсин замер с довольно дурацким выражением лица.

— Чжоу-сюн…

— Хм?

— Что, если этого несчастного выручишь ты? — помявшись, предложил Вэнь Кэсин. — Я уже сотворил много хорошего в жизни. Нет необходимости красть твою возможность…

Чжоу Цзышу широко улыбнулся. Вэнь Кэсин отбросил притворство и вздохнул, поникнув плечами.

— Помнишь, по дороге сюда я помог одному очаровательному молодому человеку, который споткнулся и упал? Он улыбнулся мне точно так же, как ты сейчас! Такой милый… Эх, разве я мог предположить, что он окажется карманником?

Чжоу Цзышу неверяще приподнял бровь и решил про себя, что обязан поупражняться в бесстыдстве, иначе непременно проиграет человеку напротив. Чуть поразмыслив, он притянул рукав Вэнь Кэсина, тщательно вытер пальцы о ткань, затем достал из своего кошелька серебряный слиток и перекинул через перила. Слиток приземлился точно на голову подавальщика. Шокированный служка приготовился поднять крик, но мигом умерил праведный гнев, осознав, что получил больше положенного. 

— Запиши долг молодого господина на мой счёт, — вальяжно бросил Чжоу Цзышу.

Подавальщик проворно подобрал серебро и удалился с поклоном. Молодой человек в синем с признательностью посмотрел на Чжоу Цзышу и помчался к лестнице, чтобы лично выразить почтение.

Чжоу Цзышу указал на опустевший стол и строго предупредил Вэнь Кэсина:

— Доброе дело с меня, обед — с тебя. Будешь должен пару серебряных лянов.^[109]

— Могу я уплатить телом? — вполголоса взмолился Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу ответил невозмутимой улыбкой:

— Прошу прощения, я пока не выработал столь утончённый вкус.

Когда молодой человек поднялся наверх, два исчадия ада скрыли хитрые улыбки и приняли самый благопристойный вид, какой только возможно. Словно они и впрямь были самоотверженными героями, в любой миг готовыми прийти на помощь страждущим.^[110]

Юноша низко поклонился и представился:

— Меня зовут Цао Вэйнин. Пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность за вашу помощь.

Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу ответили в унисон:

— Не стоит упоминания, молодой господин Цао, не нужно формальностей.

Подивившись необычной синхронности, они многозначительно переглянулись. Чжоу Цзышу кашлянул и первым отвёл взгляд.

— Пожалуйста, молодой господин Цао, садитесь. Моё имя Чжоу Сюй, а это…

— Вэнь Кэсин, — приветливо кивнул его спутник и скромно подвинулся к дальнему концу стола, всем видом и поведением являя образ приличного господина.

Ещё раз поблагодарив обоих, Цао Вэйнин без дальнейших церемоний сел рядом. Как оказалось, он являлся учеником за закрытыми дверями^[111] школы меча Цинфэн.^[112] Это был его первый выход в цзянху. К сожалению, Цао Вэйнин разделился со своим шишу^[113] и случайно столкнулся с вором, из-за чего и попал в неловкое положение. До того, как Чжоу Цзышу протянул ему руку помощи, юноша считал, что совсем пропал. Теперь даже невзрачное болезненное лицо спасителя не могло поколебать уверенность Цао Вэйнина в том, что он встретил прекрасного человека.

Использование ситуации в собственных интересах было сильной стороной Чжоу Цзышу. Исключая Вэнь Кэсина, его талант собеседника действовал на всех нормальных людей. Всего несколько фраз — и Цао Вэйнин уже чувствовал себя так, словно они старые друзья, выбалтывая всё, что шло на ум.

— Я сопровождал школьного дядю на собрание в Дунтине. Недавно мы проезжали владения Чжао и услыхали, что в поместье стряслась беда. Мой шишу задержался, чтобы предложить помощь герою Чжао, поскольку они давние друзья. Теперь я должен своевременно прибыть в Дунтин и принести главе Гао извинения за опоздание шишу…

— Собрание в Дунтине? — вежливо удивился Чжоу Цзышу.

— Именно, — Цао Вэйнин охотно углубился в пояснения: — Знает ли Чжоу-сюн о резне в клане Чжанов? Это не единственное странное происшествие. Дорóгой я слышал, что несколько дней назад старейшина школы Тайшань таинственным образом умер в своей комнате. В ту же ночь были убиты три самых опытных ученика его школы. Эта трагедия очень похожа на ту, что случилась с Чжанами. Глава Чжао дал убежище молодому господину Чжану, который чудом выжил при погроме. От Чжан Чэнлина все узнали, что его родное поместье уничтожили призраки, которым запрещено спускаться с хребта Цинчжу. Вот почему герой Гао Чун разослал письма с оттиском Знака чести!^[114] Всеобщий сбор объявлен в Дунтине: все герои цзянху съедутся, чтобы обсудить уничтожение Долины призраков!

Чжоу Цзышу невольно посмотрел на своего спутника — Вэнь Кэсин был так очарован рассказом молодого человека, что даже переспросил:

— Неужели всё это правда?

— Чистейшая правда, — покивал Цао Вэйнин. — Шишу и я должны присутствовать на собрании по приказу нашего шифу.

Было очевидно, что юноша впервые окунулся в настоящую жизнь. Он отвечал на вопросы, которые ему даже не задавали.

— Чжоу-сюн, ты ведь копишь добрые дела? — уточнил Вэнь Кэсин. — Как насчёт того, чтобы последовать за нашим молодым братом на собрание героев? Нет большей добродетели, чем борьба со злом во имя справедливости!

Чжоу Цзышу опустил взгляд и сделал хороший глоток вина. Он очень сомневался в мотивах Вэнь Кэсина, но Цао Вэйнин воодушевлённо хлопнул в ладоши:

— Отлично сказано, Вэнь-сюн! Воистину, нет дела достойнее борьбы со злом! Я вижу, что вы благородные люди, и мы можем стать хорошими друзьями. Так что нам мешает вместе отправиться в Дунтин?

«Ха! Святая простота!», — цокнув языком, подумал Чжоу Цзышу.

— Это было бы честью для нас, — просиял Вэнь Кэсин.